Усевшись на низенький табурет возле окна, девушка распорола белую ткань, в которую было завернуто ее шитье, расстелила его на коленях и проворно клала стежок за стежком. Ворвавшийся в окно солнечный луч упал на Пилар, и та будто вспыхнула огнем. Золотое шитье, блестки, янтарного цвета шелк, расстеленный у нее на коленях, и золотистая головка самой Пилар засверкали так, что Кэтрин невольно зажмурилась. И на фоне этого сверкающего великолепия еще страшнее выглядело то, что шила девушка. Это был золотой костюм, который обычно надевают тореро. От отвращения к ее горлу подступил комок. Она вздрогнула так, будто увидела змею. В ее глазах эта великолепная, словно сошедшая с полотен Гойи одежда была воплощением сатаны.

Пилар подняла на нее глаза, и Кэтрин ужаснулась, заметив в них злобный огонек.

– Камзол нужно немного подштопать, – холодно объяснила испанка. – Я взяла его напрокат для Сезара. Надеюсь, придет время, когда он ему пригодится.

– Но он же... не может же он... – запинаясь пролепетала Кэтрин.

– Сможет! – гордо заявила Пилар. – Он дал мне слово зайти в Мадриде в одно агентство – я дала ему его адрес, у нас там есть влиятельные друзья. И нисколько не сомневаюсь, что, если в нем разглядят настоящий талант, эти люди сделают все, чтобы Сезар смог стать начинающим тореро. – Уронив работу на колени, Пилар судорожно сжала тонкие белые руки. – Я и просила, и уговаривала, и дразнила его, как-то раз даже бросила ему в лицо, что он трус! О, Сезару это не слишком-то понравилось! А я еще сказала, что аргентинец и в подметки не годится ни одному испанцу, когда речь идет о храбрости. Тогда он поклялся доказать мне, что это не так.

Кэтрин опустилась на стул. Итак, предчувствие ее не обмануло. «Только тот мужчина, кто осмелится принять брошенный ему вызов», – говорил Сезар, а теперь и признание Пилар подтвердило ее худшие опасения. Значит, он, сомневаясь в собственной мужественности, решился поднять брошенную ею перчатку. Поэтому и попросил у нее на счастье талисман! А молодая испанка, точь-в-точь как та красавица из поэмы Броунинга, не постеснялась пустить в ход свою красоту, чтобы заставить влюбленного в нее юношу рискнуть собственной жизнью. И похоже, его уже не остановить. Но разве у него хватит смелости пройти через это испытание?! Кэтрин похолодела. И тут же устало подумала, что, скорее всего, так оно и есть. Молодой, отчаянно дерзкий и к тому же честолюбивый, он мог вбить себе в голову, что для него это единственная возможность добиться славы и богатства, в которых он так отчаянно нуждается, чтобы добиться руки Пилар. Но что, если он будет убит?! Неужели Пилар об этом не думает? И неужели гордые Агвилары согласятся принять Сезара в качестве зятя, если он вернется к ним, овеянный славой? Насколько Кэтрин было известно, матадорами восхищаются, но путь в общество им заказан.

Поколебавшись, она спросила:

– А Сальвадор знает об этом?

– Конечно нет. И не должен. Он выйдет из себя. Слава Богу, что Сезар уже совершеннолетний.

– Но не можете же вы и в самом деле желать, чтобы он... – воскликнула Кэтрин, – тем более если любите его...

– Я ведь уже говорила, что ничего не знаю о любви. Это Сезар совсем потерял из-за меня голову. – В голосе Пилар ей почудилась легкая нотка презрения. – Впрочем, так ведь и должно быть, верно? Только у меня нет ни малейшего желания ехать с ним в Аргентину. Вот еще! Выйти замуж за ранчеро, фу! С таким же успехом можно перебраться в Валдегу. А я хочу жить полной жизнью! Хочу, чтобы вокруг меня были люди, чтобы везде кипела жизнь, чтобы мною восхищались! Хочу, чтобы моим мужем стал человек, овеянный славой, и другие женщины умирали от зависти, что он принадлежит мне, а не им! Хочу разделить его славу и его триумф!

Застыв в благоговейном ужасе, Кэтрин не могла оторвать глаз от молоденькой испанки. Ей вдруг вспомнились все коварные обольстительницы древности – Цирцея, Медея. Есть ли у Сезара, запутавшегося в сетях ее чар, шанс устоять?

– Но... неужели вам не страшно за него? Ведь это опасно... – прерывающимся голосом промолвила она.

– Опасность существует всегда, – философски заметила Пилар. – Вы ведь читаете в газетах об автомобильных авариях, крушениях поездов, верно? Мужчины гибнут каждый день просто так... но эта опасность другого рода. Она приносит славу! Впрочем, вам трудно понять. Вы же не испанка!

– Но если Сезар погибнет... неужели же вы не почувствуете угрызений совести? – дрожащим голосом спросила Кэтрин.

– Чего ради? – пожала плечами ее собеседница. – Если он умрет, значит, такова Божья воля. Но похоже, вы неравнодушны к его судьбе? Имя Сезара так естественно и привычно слетает с ваших уст. Что у вас общего с ним, Каталина? Вы, такая чопорная и правильная, лишь забавляете его, поверьте! Не позволяйте ему вольничать с вами, даже притом, что вы англичанка! Поверьте, он будет лишь презирать вас за это.

Кэтрин почувствовала себя так, словно ей прилюдно дали пощечину. Неужели Сезар рассказал Пилар о том, что случилось на балконе? Но тут же сообразила – на это у него просто не было времени, ведь он уехал в Мадрид на рассвете. Может, Пилар знает о том случае в Валдеге, когда она позволила ему поцеловать себя? Кэтрин представила, как они вдвоем потешались над ней, и похолодела от жгучего стыда. Да, эта юная испанка знала, как больнее нанести удар.

– Благодарю вас за совет, я непременно его запомню, – проговорила Кэтрин невозмутимым голосом.


Сезар с Хосе вернулись домой в понедельник к ленчу, но слава опередила их. О случившемся с ними рассказали утренние газеты. Все произошло, когда стадо гнали через большую деревню в пригороде Мадрида. Вдруг Акбар, самый крупный и самый злобный самец, вырвался на запруженную народом улицу. И неизвестно, чем бы это закончилось, если бы не Сезар. Выхватив из рук прохожего красный плащ, он отвлек внимание быка и увел его за собой на какое-то безлюдное поле. Газеты даже опубликовали фотографию, на которой перед разъяренным быком замер отважный юноша. Однако репортерам не удалось узнать его имени – он наотрез отказался его сообщить, и в конце концов они решили, что это, скорее всего, какой-нибудь известный матадор, путешествующий инкогнито.

Когда утренние газеты попали в руки дона Сальвадора, Эдвина завладела одной из них и украдкой сунула ее Кэтрин. Девушка вначале решила, что сбылись ее худшие опасения, но, торопливо пробежав глазами заметку, воспрянула духом.

– Этот молодой человек просто не может оставаться в тени, – с сарказмом в голосе заметила Эдвина. – Одному Богу известно, что повлечет за собой его дурацкая выходка!

– О чем ты говоришь?! – возмутилась Кэтрин. – Тут написано, что это был несчастный случай и Сезар проявил настоящее мужество.

– Это не был несчастный случай.

– Хочешь сказать, что Акбар не вырвался? Думаешь, его намеренно выпустили?!

– Ничуть не удивлюсь, если так оно и было. Сезару еще повезло, что его не упрятали за решетку.

– За решетку?! – ахнула девушка. – Но почему?

– В Испании это обычное наказание за подобные выходки. Вероятно, ему удалось убедить полицию, что бегающий по всей деревне бык – привычное дело в этих местах. Впрочем, надо признать, язык у него подвешен неплохо.

– По-моему, ты несправедлива к нему, – бросила Кэтрин.

Больше на эту тему не было сказано ни слова.

Когда молодые люди приехали, Кэтрин они показались похожими на набедокуривших мальчишек, притихших в ожидании выволочки. Но в глубине их скромно потупленных глаз сверкали озорные огоньки, и это тоже не укрылось от ее внимания. Она украдкой рассмотрела сияющего торжеством Сезара, и сердце ее заныло. Что это – упоение первыми лучами славы? Или счастье при мысли, что он сделал первый шаг, ведущий его к Пилар?

Старый дон окинул молодых людей угрюмым взглядом.

– Что за чертовщину вы устроили? Я вас спрашиваю! – прогремел он.

– Э-э-э... видишь ли, дедушка, с Акбаром возникла проблема, – неуверенно начал Хосе.

– Это я знаю. Умудрились попасть в газеты – у вас обоих страсть к дешевой популярности! – презрительно фыркнул старик.

Неожиданно Хосе рассеялся:

– Эх, жалко, что тебя там не было, дедушка! В жизни не видел подобного зрелища! Уж не буду говорить, как чертовски трудно было выманить из деревни старину Акбара! Но если б ты видел, какое великолепное представление с плащом устроил Сезар! И когда он только научился этим приемам тореодоров?!

– Научился, когда был в Валдеге, – пояснил тот. – Конечно, с быками я не играл, зная, что это запрещено, пробовал на коровах.

– Что ж, остается радоваться, что ты по крайней мере уважаешь мои требования, – пробурчал старик. И вдруг грохнул кулаком по столу. – Кровь Христова, парень, да ты никак совсем рехнулся! Решил, что справишься с Акбаром в одиночку и голыми руками?! Да ведь он убийца!

– Но ты же не знаешь, что было дальше, дедушка, – продолжал Хосе. – Когда старина Акбар уже слегка выдохся, из толпы вдруг выскочил какой-то юнец со ржавой рапирой, которой место в музее, и сунул ее Сезару...

– Так Сезар убил быка? – удивился Сальвадор, и Кэтрин отвернулась, чтобы скрыть подступившую к горлу тошноту.

– Нет. Вместо этого приказал послать за сетью, и присмиревшего Акбара вернули в стадо.

– С таким же успехом можно было просто его прирезать, – угрюмо проворчал старик. – Какой от него теперь прок?

– Что, убить старину Акбара? – запротестовал Сезар. – Да еще после такого представления?! Ни за что на свете! Теперь благодаря ему я знаю, что смогу без страха встретиться на арене с разъяренным быком. – Он украдкой покосился в сторону Пилар, которая сидела за столом, не поднимая глаз от тарелки. Судя по всему, не о такой славе для него она мечтала! – Но вы не останетесь в накладе, сеньор. Я куплю у вас Акбара и увезу его в Аргентину.