— Хорошо. Давайте дальше.

Бет Энн ошеломленно переводила взгляд с него на бутылку и обратно.

— Вы уверены, что вам надо…

— Господи, давайте поскорее заканчивать с этой пыткой! — взревел он.

— Не кричите на меня! — резко ответила Бет. Сердце ее сильно забилось.

Стиснув до боли зубы, она быстро стала выдергивать остальные нитки. Зак корчился на стуле. На шее у него пульсировала вздувшаяся вена. Когда она зашла к нему спереди, то увидела крупные капли пота, выступившие у него на лбу. Но теперь он молчал. Разве что периодически прикладывался к бутылке.

— Все, — сказала наконец Бет с чувством огромного облегчения.

— Плесните-ка то, что там осталось, — попросил Зак, протягивая ей бутылку.

Бет с опаской глянула на целый ряд кроваво-красных дырочек, оставленных у него на теле после снятия швов, и с трудом проговорила:

— Зак, пожалуйста…

— Вы что, хотите, чтобы мне туда попала инфекция? После всего того, что я от вас вынес?

Бет покачала головой, и коса ее перекинулась с плеча на спину. Она взяла у него из рук бутылку, чувствуя головокружение и слабость в коленях от осознания того, что сейчас она снова причинит Заку адскую боль. Но, в конце концов, раз она начала это, то должна и закончить. Раз уж согласилась.

Посмотрев на содержимое бутылки, Бет поняла, что сейчас не один Зак нуждается в нескольких каплях виски «для бодрости».

Глянув вокруг себя, — двор был абсолютно пуст — Бет приложилась к горлышку бутылки и сделала хороший глоток. Горло так обожгло, что она едва не подавилась. И все же заставила себя проглотить и почувствовала, как обжигающее тепло пошло по телу… Ей вдруг показалось, что она вкусила сейчас самого Зака и это вкус не виски, а его, Зака, побежал сейчас от языка в желудок… Странно, но спиртное действительно укрепило ее силы и дух. И Бет быстро опрокинула оставшееся в бутылке виски на раны Зака.

— Ч-черт!.. — натужно выдохнул Зак.

Бет отбросила бутылку в сторону и наклонилась над Заком, уперев одну руку в спинку его стула. Она стала сильно дуть на побагровевшие дырочки, чтобы боль поскорее утихла. Она делала это до тех пор, пока у него не спало напряжение.

Бет зачарованно смотрела на то, как ее дыхание шевелит волосы на его груди. У нее внезапно отяжелели груди, а их кончики набухли и стали зудеть под тканью блузки. В ту минуту Бет спросила себя: ощущает ли Зак хоть часть того, что накатывает на нее сейчас, спутывая все мысли и чувства?..

Зак глянул на нее, скосив глаза.

— Мне стало заметно лучше.

— Вам что, мать никогда так не делала, когда вы в детстве чем-нибудь обжигались? — спросила Бет, продолжая дуть на его раненое плечо.

— Никогда не знал свою мать, — тихо сказал Зак. — И отца тоже.

Бет изумленно посмотрела на него. Она была так близко к нему, что могла рассмотреть отдельные волоски его щетины на освещенных солнцем щеках и подбородке. Дразнящий дух виски щекотал ей ноздри.

— Мать бросила меня, когда мне было десять лет.

Его слова донеслись как будто издалека.

— Но по крайней мере я знаю, как я родился. Меня произвели на свет в задней комнате, у кухни, а вырос я среди лошадей на платных конюшнях. По счастью, Буну нужен был помощник даже при том условии, что он являлся лишним ртом, который ежедневно надо было кормить.

Бет Энн никогда не считала свою жизнь счастливой. Она была твердо убеждена в том, что ей сильно не повезло. Но вот, оказывается, есть люди, которым пришлось пострадать и больше… От рассказа Зака к ее горлу подступил комок. Неожиданно для себя, она наклонилась к плечу Зака и поцеловала его. На языке она почувствовала что-то соленое и еще что-то… какая-то чисто мужская эссенция… нечто, что ассоциировалось исключительно с Заком.

Он весь напрягся и отвернул голову в сторону. Когда же Бет подняла подбородок, то они чуть не столкнулись носами.

— Зачем это? — спросил он спокойно.

— Мне жаль, что я причинила вам боль, — прошептала Бет хрипло.

О, как много значил этот ее шепот!..

«Мне жаль, что я выстрелила в тебя. Мне жаль, что тебе со мной так трудно. Мне жаль, что виски обожгло тебя. Мне жаль, что у тебя не было своей семьи и нормального детства. Мне жаль, что у меня не будет времени узнать тебя получше».

Вслух же Бет еще раз тихо повторила:

— Мне жаль, и поэтому я поцеловала плечо.

Взгляд Зака остановился на ее губах. И это был не просто взгляд. В нем была какая-то волшебная сила, которой невозможно было сопротивляться. Та сила, которая неудержимо тянет мотылька к пламени свечи. Губы Бет затрепетали от желания, а сердце ее билось в груди, как пойманная птица. Она приблизилась к Заку… Точно так же, как глупый мотылек летит на пламя, видя только его необыкновенную манящую красоту и не чуя опасности. Бет Энн не удержала вздоха, который означал ее капитуляцию и подалась вперед… Казалось, она невыносимо долго преодолевает то ничтожное расстояние, которое отделяет их друг от друга…

Наконец, ее губы коснулись губ Зака.

Какие они у него нежные! Какие сладкие! От них шел легкий запах виски. Их поцелуй был головокружителен и волнующ. Губы соприкасались между собой осторожно, как бы проводя разведку… Ощущение это было дороже любого золота, но с другой стороны такое же эфемерное, как и повод для его появления.

Зак позволил ей насладиться поцелуем, не предпринимая попыток захватить инициативу… Он просто не мешал ей. Правда, когда Бет надумала было оторваться от него, он не дал поднять ей головы.

Бет знала, что Зак изумлен. Она и сама была удивлена этим неожиданным и добровольным поцелуем. Только через минуту Бет с ужасом осознала, что натворила. Страх за то, что он сочтет ее распущенной, неправильно истолкует ее действия и будет видеть в ней потаскуху-искусительницу, вызвал у нее дрожь по всему телу. Обжигающий румянец залил ей щеки, и она снова попыталась оторваться от Зака.

Зак снова не дал ей этого сделать. Потом их губы разошлись, но он взял ее за подбородок, не позволяя ей выпрямиться. С минуту они внимательно изучали друг друга. Эта минута, казалось, будет длиться вечно… У нее на лице было выражение крайнего смущения и неуверенности. У него. Бет Энн не смогла бы этого определить. Она знала только то, что ей не по силам будет оторвать взгляд от этих гипнотизирующих бирюзовых глаз, даже если бы от этого зависела ее жизнь.

И Зак, должно быть, понял это, так как вдруг в его глазах что-то зажглось, и он усмехнулся… В этой усмешке перемешались нежность и триумф, чисто мужская удовлетворенность. Бет Энн вздрогнула под этой усмешкой. На нее внезапно навалился дикий страх. Она еще раз попыталась освободиться, но он обнял ее за талию и не отпускал.

— Ангел…

Его губы стали вновь сближаться с ее губами и Бет Энн в отчаянии осознала, что она совершила страшную ошибку… Но вместе с тем в это бесконечное мгновение, пока Зак касался ее тела своими руками, ее губ своими губами, разжигая в ней страсть, предвкушение большего, — Бет оставалась равнодушна.

Вдруг со стороны кухни донеслось громкое бормотание Амы, которое вернуло их из мира сказки в мир реальный… Бет испуганно рванулась от Зака и только тут услышала грохочущие шаги своего отца и затем его раздраженный громоподобный голос:

— Хватит болтать, женщина! Что ты туг разоралась?

Едва Бет успела на пару шагов отойти от Зака, как в дверях кухни показался Вольф Линдер. Чтобы он не заметил румянца на ее щеках, Бет повернулась к нему спиной и сделала вид, что собирает старые бинты и свои швейные принадлежности, которые десять минут назад выполняли роль хирургических инструментов. Ее душили стыд и смущение, неуверенность и страх. К счастью, у Зака, похоже, не было таких проблем.

— Прошу прощения за то, что потревожил вас, сэр, — проговорил Зак, вальяжно покачиваясь на своем стуле и одаряя Вольфа приветливой улыбкой. — Мисс Бет Энн была так любезна, что согласилась снять у меня швы. Правда, боюсь, своим малодушным криком и воплями я вконец опозорил себя.

Вольф разгневанно уставился в спину своей дочери.

— Ты что, рехнулась что ли, девчонка?! Это надо было сделать доктору!

— Что теперь говорить, когда я уже все сделала, — мрачно отозвалась Бет, не поворачиваясь к отцу.

Она продолжала сосредоточенно копаться в своем швейном пенале, пытаясь обрести спокойствие духа. Ее одновременно изумляло и раздражало то, что у Зака не было и тени смятения. Он вел себя раскованно и уверенно. И это тогда, когда ее собственное сердце готово было разорваться от напряжения!.. Он, должно быть, сделан из камня. А, может… Может, он просто подшутил над ней? Посмеялся?..

Страшное оцепенение волной прокатилось по всему ее телу. Ей показалось, что кровь застыла в венах… Она поцеловала священника!.. По собственной воле! О чем она думала, когда совершала эту глупость?!. Нет, ее действительно искушает сам дьявол! Если бы па увидел это… Нет, это было так стыдно…

— Она сделала вам больно, преподобный отец? — требовательно спросил Вольф. — Гордячка! Дерзкая девчонка! Она думает, что все уже знает в этой жизни! Мне бы надо обязательно наказать ее за эту самодеятельность!

— Нет нужды, мистер Линдер, — поспешил заверить старика Зак, поднимаясь со стула. Он похлопал себя по груди. — Видите? Как новенький!

— Не будем делать поспешных заключений, — торопливо проговорил Вольф. — Есть швы или нет — неважно. Вам необходимо восстановить свои силы, и я даже слышать не хочу сейчас о том, чтобы вы уезжали отсюда. Только после окончательного выздоровления.

Зак стал натягивать рубашку.

— Благодарю за доброту, сэр.

Вольф притворно отмахнулся, как бы желая этим сказать: «Не стоит, право».

— Значит, Бет Энн удачно вас расштопала? Что ж, это хороший повод для того, чтобы устроить небольшой праздник. Что вы скажете относительно того, чтобы нам с вами сесть в коляску и укатить в город, а? Я горю желанием показать вам наше общество. Может, нам даже удастся взглянуть на старинную мексиканскую карту, которую Роберт Барлингс все обещает показать мне. — Вольф шутливо ткнул Зака в бок и засмеялся. — Возможно, он даже расскажет нам о том, где искать Планкас де Плата.