Анастасия Артемьева - Вздох до смерти

Пару коротких гудков и долгожданное: «Алло». В тот момент хотелось рассмеяться, то ли расплакаться, или совместить два дела сразу, но я лишь облегчённо выдохнула, протянув быстрое: «Это я, Винс».

— Лина? Что происходит? Соколов звонил мне пару часов назад, сыпал угрозами, обещал убить организаторов свадьбы и весь персонал, если я не верну тебя, — встревоженно причитал несостоявшийся «муж».

На секунду выбило почву из-под ног само упоминание о возлюбленном, но времени было мало.

— Обещай, что выслушаешь меня и не станешь перебивать.

— Лина, я не…

— Обещай! — повысила голос, надеясь, что мужчина услышал отчаяние в интонации.

— Слушаю.

— Наша затея с браком была с самого начала обречена на провал. Ты любишь меня, но я своё сердце навсегда отдала другому. Мне казалось, что твоя любовь хотя бы немного облегчит мою боль, сделает счастливой. Я готова была выйти за тебя, родить наследника, даже купила книгу — «Как стать хорошей женой», но ничего этого не будет. Не потому что выбрала Его. Нет. Просто…

Прикрыла глаза, пытаясь собраться с духом и всё рассказать, но это было нереально. Признаваться в подобном всегда сложно.

— Я люблю тебя, Лина, — нарушил мужчина молчание, заставляя меня закусить губу до боли. — Мне хватило одного взгляда, чтобы всё для себя решить. Не поверишь, но от каждой нашей стычки, каждого твоего хука правой, — усмехнулся он, а я вторила ему. — От всего, что было связано с тобой, я получал удовольствие.

— Сумасшедший, — по-доброму тихо посмеялась, ловя в отражении окна взгляд своих глаз, пропитанных болью и слезами.

— Ты права. Я — сумасшедший. Но такой только для тебя.

— Винсент, не надо!

— Лина…

— Нет! Послушай! На мне свет клином не сошёлся, и я не твоя судьба. Люди по-настоящему счастливы лишь с теми, чьи союзы одобрены небесами. Такое ни с чем не спутаешь. Любить должны оба, а никто-то один. И я хочу, чтобы ты пообещал мне, Винсент! Пообещал, что не закроешь своё сердце, и не убежишь, когда появится Та, что пробудит в тебе чувства во много раз сильнее, чем сейчас ты испытываешь ко мне.

— Лина…

— Это моё последнее желание. Если любишь, то не станешь перечить.

Послышался тяжёлый вздох, звон разбившегося стекла, отчего меня непроизвольно дёрнуло в сторону. На глазах застыли непролитые слёзы, грудь сдавило от невыносимого напряжения…

— Обещаю, — устало выдохнул Винсент. — Только ради тебя, Лина, я обещаю.

Не раздумывая нажала на сброс звонка, и в ту же секунду телефон выпал из ослабевших рук, а я рухнула на пол, хватая ртом воздух, сдерживая изо всех сил рыдания. Руки машинально обхватили горло, словно пытаясь избавиться от удушающего обруча.

Пока пребывала в терзаниях души, обстановка в доме врага резко изменилась.

Ото всюду слышались чьи-то крики, выстрелы, взрывы, в воздухе витали противные запахи горелой кожи и металла. Валентин больно схватил меня за плечо, дёрнул на себя и, прислонив спиной к своей груди, повёл вперёд. Стоило открыть дверь кабинета, как глаза защипало от изобилия дыма, где-то виднелись всполохи огня…

Чарсов толкнул соседнюю дверь, а спустя секунду мы оказались на запасной лестнице, о которой мало кто знал, по всей видимости. Я почувствовала дуло пистолета, прижатое к боку, только после того, как мы покинули дом.

Теперь у меня появилась надежда.

Старалась быть послушной, не провоцировать противника, но его спровоцировал тот, кого здесь быть не могло.

— Всего шаг, Сокол, и она — труп, — холодно предупредил Валентин, вдавливая оружие в тело.

Аристарх замер.

Внешне мужчина был собран, опасен, и даже спокоен, но вот в глазах застыл страх. Это чувство в любимом удивляло, ведь я давно не видела подобное. Больше всего хотелось накричать на Ариса, назвать нелестными словами, ведь его тут быть не должно. Сейчас же ситуация накалялась, я пыталась экстренно сообразить новый план действий, но события столь быстро развивались, что времени не было абсолютно.

«Сейчас или никогда», — выдохнула про себя, слабо улыбнувшись Соколову и прошептав одними губами короткое: «Прости».

Руки мои были свободны, поэтому ими я и воспользовалась, впиваясь ногтями в одну руку врага, а вторую, удерживающую пистолет, ловко вывернула. Мне удалось это сделать, потому что такой прыти от меня никто не ожидал, но Чарсов быстро сориентировался. Только успела обернуться лицом к лицу Валентина, как округу оглушил короткий выстрел.

Карие глаза противника насмехались, тонкие губы исказились в победной усмешке…

А я…

Пальцы машинально опустились к боку, прикасаясь к тёплой густой жиже. Находясь в состоянии шока, не сразу поняла, что «жижа» — моя кровь.

А карие глаза всё насмехались, празднуя победу.

Нельзя сдаваться.

— Ты проиграешь, — сдавленно прошептала, прижимаясь к мужчине сильнее.

— Но ты никогда этого не узнаешь наверняка, — победно улыбнулся Чарсов, оставляя лёгкий поцелуй на моём виске и отпуская.

Падение не было болезненным, или в тот момент мне было не до этого.

Странно, но чувство боли, словно заглушилось более сильным желанием…

Желанием спасти.

Повернула голову набок, пытаясь избавиться от тумана в глазах. Закусила внутреннюю сторону щеки со всей силы, что ещё оставалась, и…

В любимых серых глазах перемешалось всё: боль, неверие, страх, ярость, отчаяние…

Слабо улыбнулась, пытаясь успокоить мужчину, хотя это звучало безумно нелепо.

Видела поднимающуюся руку Валентина, сжимающую пистолет… Всё происходило словно в замедленной съёмке немого кино.

Чувствовала привкус крови во рту, а значит, дело плохо и времени у меня осталось не так много.

Пришлось поднапрячься и собрать все оставшиеся силы, что ещё хранило моё тело.

Силы, благодаря которым война будет выиграна.

Валентин настолько пропитался ранней победой, что не заметил мою игру.

Я нарочно позволила ему подстрелить меня, ведь это подарило возможность оказаться к врагу максимально близко, чтобы незаметно стащить второй пистолет, из кобуры под пиджаком, который приметила ещё в кабинете.

Пока война не выиграна, нельзя расслабляться и на миг.

Сцепив зубы, сняла пистолет с предохранителя, подняла руку и спустила курок.

Очередной звук выстрела приятно согрел слух…

— Под шкурой курицы может прятаться волк, и лисица не должна об этом забывать, — прохрипела только понятный нам с Валентином «урок», а затем опустила голову на землю…

Яркие звёзды утопали в синеве ночного небосвода, попеременно подмигивая друг другу, словно общаясь. И столь прекрасна была картина, что совершенно не желала закрывать глаза.

Такое спокойное и умиротворённое небо…

«Я была не готова к смерти. Никто не готов к ней. Вы теряете того, кого любите больше, чем себя, и проходите короткий курс смертности. Каждую ночь вы лежите без сна, размышляя о том, действительно ли существуют ад и рай, ищете любые способы вцепиться в веру, поскольку просто не можете смириться с тем, что ваши близкие находятся так далеко, что не слышат шепота вашей молитвы…

А самое плохое в потере любимого человека — помимо агонии от невозможности снова его увидеть — в том, что вы так и не сказали. Несказанные слова преследуют вас, они издеваются, напоминая о том, что ты считал, будто у тебя впереди целая вечность. А ее нет ни у кого».

(с)

МакКайла Лейн

Противный писк медицинского оборудования действовал нервы, создавая ощущения секунд, приближающих к смерти. Катетеры выдернула из вен ещё несколько минут назад, и теперь вышагивала по палате, то раздражённо поправляя больничную бесформенную одежду, то потирая глаза, которые до сих пор вызывали ощущение сухости и чесались. Смотреть в зеркало боялась, примерно представляя то, что увижу.

Придя в себя пять дней назад, испытала страх, когда, открыв глаза, увидела полную темень, а затем осознав, что не чувствую собственное тело. Словно из-под толщи воды до меня доносились прерывистые звуки, постепенно становясь всё громче и громче, а стоило распознать голос Германа, как тут же облегчённо выдохнула. Уже спустя сутки, едва моё тело вновь слушалось меня, а все чувства обоняния и осязания вернулись в относительную норму, Молот рассказал мне о последних событиях, а их оказалось много, потому что без сознания, то бишь — в коме, я пролежала почти месяц.

Выстрел Валентина был точен, рассчитан на смертельный исход, и я бы была мертва, если бы не Алина. Подругу Молота нашла гостья Крата в дамской комнате, а Калинская, естественно, подняла всех на уши, особенно «предвестников». Мужчины не сразу сообразили, в чём дело, когда вычислили врага, а потом счёт уже шёл на секунды, но никаких зацепок местонахождения Валентина или меня не было.

Помог Константин Крат.

Оказывается, у мужчины есть тайная страсть: он вставляет в драгоценные камни незаметные отслеживающие устройства, но только в те украшения, которые имеют огромную ценность. А подарок Крата мне был именно таким. Не будь «бриллиантовый король» столь странным, то никто бы на помощь мне не пришёл, и нашли бы мой хладный труп где-нибудь в лесной яме или вовсе ничего бы не нашли. Уверенна, Чарсов и сам не предполагал, что моё спасение возможно.

А причём Алина?

Она оказала первую помощь и сделало то, что ни одному нормальному врачу не пришло бы в голову: вколола прямо мне в сердце пару кубиков адреналина. У девушки было медицинское образование, хотя и работала она не по профессии, но несостоявшаяся карьера оказалась как раз кстати.

— Она всё равно труп, — выкрикнула девушка, когда воткнула в меня толстую иглу с лекарством, под ошарашенные взгляды медиков.