Такие откровенные речи оказались для леди Чезвик слишком сильным испытанием, и она разразилась слезами.

– О, дитя мое, такие слова! Я тебя умоляю!

Аманда тяжело дышала от негодования, однако заставила себя успокоиться.

– Дорогая тетя Агата, не расстраивайтесь. Я выслушаю все, что вы должны мне сказать, а потом сама приму решение.

Леди Чезвик торопливо описала молодой невесте методы предохранения. Аманда с трудом скрыла свое отвращение – слишком уж неестественным показалось ей завершение того, что должно было стать мигом любви.

– А если я откажусь, тетя Агата? Что он, по-вашему, сделает? Покинет мою постель и будет искать удовлетворения у своих лондонских дам?

– Я… я не знаю.

– Так, может быть, мне следует бросить вызов собственному мужу и самой это выяснить? – Аманда встала и пошла к двери. – Я понимаю, как больно вам было вспоминать прошлое, и очень благодарна за то, что вы рассказали мне о детстве моего мужа, тетя Агата. – Она расправила плечи. – Однако – не сочтите за неуважение к вам – никто не будет решать за меня, иметь мне детей от мужа или не иметь. Я намерена поговорить с Джаредом как можно быстрее.


Аманде хватило самообладания только на время, которое понадобилось ей, чтобы дойти до своей спальни; там она упала лицом в подушку и дала волю слезам. Она оплакивала давно умершую Лавинию, так и не обнявшую сына, о котором она так долго мечтала. Она оплакивала Карлтона, чья любовь с кончиной жены превратилась в ненависть. Она оплакивала Джареда, его несчастливое детство, проведенное в Сторм Хейвене с отцом, уничтоженным горем. Но горше всего она оплакивала своих нерожденных детей, в праве иметь которых ей было отказано.

До сих пор у Аманды не было времени подумать о сыновьях, которых она могла бы родить Джареду. Любовь к нему была для нее настолько внове, что ей не хотелось делить ее ни с кем, даже с их общим ребенком. Но узнать, что в возможности иметь детей ей отказали… Аманду охватила острая, мучительная тоска, и ее грудь внезапно заныла от необъяснимого желания приложить к ней крохотного младенца.

За последние несколько дней жизнь Аманды совершила несколько резких поворотов. Она вырвалась из унылого прозябания в доме отчима и попала прямо в объятия к чудесному мужчине, обожавшему не так же сильно, как и она его. Она освободилась от власти отчима, ее теперь окружали люди, желавшие ей только самого лучшего. Совсем недавно, завтракая вместе с ними за общим столом, Аманде хотелось ущипнуть себя, чтобы убедиться: этот потрясающе красивый мужчина напротив – действительно настоящий. Она считала себя самой счастливой женщиной на свете, а теперь – а теперь?..

Остается только одно – противостоять Джареду. Она должна убедить его, что, будучи молодой и здоровой, сможет выносить и родить ему много детей безо всяких осложнений. Какая-то часть ее существа испытывала благодарность к Джареду за то, что он так о ней заботится, но другая часть пришла в бешенство – как он посмел принять столь важное решение, даже не поинтересовавшись ее мнением?! Это еще одно доказательство его самоуверенности.

Днем они собирались покататься на лошадях – вот тогда она с ним и поговорит. Наверняка ей удастся убедить его прислушаться к голосу разума. С этой мыслью девушка забылась тревожным сном и проснулась только тогда, когда пора было одеваться для прогулки верхом.

Они проскакали галопом много миль, обгоняя друг друга в полях. Аманда сидела на коне по-мужски, и ее длинные волосы, быстро растрепавшиеся, развевались на ветру. Для нее эта скачка была очищением, освобождением от обуревавших ее мыслей. Она все еще немного остерегалась мужа и понимала, что по возвращении домой им предстоит тяжелый разговор. Она мчалась так, словно была уверена, что скачке не будет конца, желая единственного счастья: чтобы муж скакал рядом с ней вечность.

Увидев ее припухшие глаза, Джаред понял, что она плакала, и точно знал почему. Тетушка предупредила его, что Аманде совсем не понравилось его решение, и Джаред мысленно готовился выслушать ее гневную отповедь. Конечно, следовало поговорить с ней самому, но он чувствовал, что жена еще слишком стесняется и не захочет выслушивать подобные советы от него. Если бы можно было подождать несколько недель, пока они лучше узнают друг друга! Но прошлой ночью, не сдержавшись, он понял, что поговорить нужно срочно. Такую ошибку повторять нельзя. Они почти добрались до дома, как вдруг Аманда заметила небольшое огороженное кладбище на вершине невысокого холма и повернула Урагана в ту сторону. Вокруг кладбища росли высокие тенистые деревья, и Аманда не сомневалась, что это и есть семейное кладбище Делани. Должно быть, там похоронена Лавиния! Понимая, что делает глупость, Аманда тем не менее понукала Урагана, поднимаясь на вершину холма, и спешилась раньше, чем Джаред ее догнал.

– Присоединяйся ко мне, Джаред. Под этими деревьями так хорошо!

– Если ты не против, я бы предпочел ехать дальше. Я не люблю приходить сюда.

Аманда заметила, что его щека опять дергается. И все же она упрямо шла к ограде, не обращая внимания на слова мужа. Сердце ее сильно колотилось, она боялась, что начнет спотыкаться, но этого не случилось. Где, как не на кладбище, должны покоиться старые призраки?

Джаред догнал ее и попытался увести:

– Пойдем отсюда, плутовка, пока привидения до тебя не добрались. – Он говорил шутливым тоном, но сжимал руку Аманды слишком сильно, чтобы она могла поверить в его спокойствие.

Аманда обернулась к мужу и погладила его по щеке:

– Я не боюсь привидений, Джаред. Я боюсь только одного – что ты позволишь призракам прошлого испортить наше будущее. Я знаю про твоих родителей, твоя тетя мне все рассказала.

Джаред резко отдернул руку:

– Ты ничего не знаешь, Аманда. Когда мать умирала, тети здесь не было. Не было ее и тогда, когда мой презренный отец рассказывал, как умирала мама.

– Она умерла родами, Джаред, – рожая тебя. А теперь ты боишься, что со мной случится то же самое, но это же нелепо! Моя мама родила меня безо всяких сложностей, и большинство женщин в Англии нормально рожают детей. – Она положила ладонь ему на руку и взмолилась: – Может быть, мне не повезет, и я не сумею выносить твоего ребенка, Джаред, но не отказывай мне в этой возможности! Я не понимаю, как такой умный человек может так себя вести!

Джаред схватил ее за руку и подтащил к ограде. Он ткнул пальцем в большой надгробный камень, увенчанный ангелом с широко раскинутыми крыльями.

– Прочти, – хрипло велел он. – Прочти это – здесь говорится обо мне!

Аманда открыла скрипучую калитку и подошла к памятнику. Лавиния Делани лежала под камнем с высеченными на нем датами, обозначавшими недолгие годы ее жизни. Аманда прочла надпись:


Здесь лежит святая женщина,

Убитая ее дьявольским ребенком,

Зачатым ее похотливым мужем,


и ахнула. Затем она опустилась перед памятником на колени.

– О Боже! – прошептала она. – Как это ужасно! Как мог он решить, что Лавиния обвинила бы в своей смерти тебя или его?!

Хотя Джаред стоял рядом с ней, голос его звучал словно издалека:

– Себя он винил совсем недолго. Очень скоро он переложил всю вину на меня. Он игнорировал меня, пока мне не исполнилось пять, а потом внезапно обнаружил новую отдушину для своего горя – меня. И умер он, сказав мне то, что говорил ежедневно с того дня, когда мне исполнилось пять, – что я убил собственную мать.

– Г… где он похоронен? – тихо спросила Аманда.

– Ты стоишь на могиле подонка.

Аманда поспешно отскочила:

– Могила никак не отмечена. Я не знала.

Джаред негромко рассмеялся:

– Это моя месть, Аманда. Иначе я бы написал что-нибудь похуже, чем то, что ты только что прочитала. Пойдем отсюда, детка. Думаю, мы провели достаточно времени с моими призраками.

Аманда послушно двинулась вслед за ним к деревьям, беспомощно глядя, как Джаред опустился на землю и обхватил голову руками.

– Я думал, это больше не болит, Аманда, но ошибался. Этот человек умер десять лет назад, но он по-прежнему может глубоко ранить меня.

Аманда опустилась на колени рядом с мужем и обняла его:

– Но ведь он мертв, Джаред, и его ненависть умерли вместе с ним. Он не может причинить нам боль, если ты этого не позволишь. Не позволяй ему дотянуться до нас из могилы и разрушить наше счастье! Он был больным человеком, он обезумел от горя и одиночества. То, что случилось с твоей матерью, могло случиться с кем угодно. Ты ее не убивал.

Глаза Джареда затуманились от боли.

– Ты не понимаешь, о чем говоришь, Аманда, а я там был. Я жил с этим восемнадцать лет. Видишь ли, он рассказал мне все об этом – все, до мельчайших подробностей. Я снова и снова слышал, как умирала моя мать. Я забирался на чердак и смотрел на ее портрет, пытаясь представить себе это смеющееся лицо, искаженное агонией, ее тело, залитое кровью… – Он сильно ударил кулаком о землю. – Это правда, я ее убил! И мой ребенок не отберет тебя у меня!

Да разве это ее муж? Где тот веселый мужчина, с которым она ехала через всю Англию? Что случилось с легкомысленным спутником, дразнившим ее и хохотавшим вместе с ней, с тем, кто нынче ночью сделал ее своей женой во всех смыслах этого слова? Этого мужчину Аманда не знала. Она вспомнила, как его тетушка говорила, что Джаред унаследовал некоторые темные черты характера отца, но здесь скрывалось нечто большее. Он был твердо убежден, что именно он убил свою мать. Что за безумие!

– Расскажи мне об этом, Джаред, пожалуйста, чтобы я поняла, – мягко произнесла Аманда.

Джаред резко поднялся и отошел на несколько шагов. Он долго молчал, глядя в испуганные глаза Аманды. А потом начал говорить – так, словно слова из него выдирали клещами:

– Я знаю, тетя рассказала тебе все, что ей известно о смерти моей матери, но когда это случилось, она жила в Индии. Мне так и не хватило решимости рассказать ей больше.