Ксения Беленкова - Вьюга юности

– Боше не сершишся?

– Не-а, шовшем не шершушь, – прочавкала Саша.

И, как ни странно, одновременно с тем, как желудок ее наполнялся, на душе становилось легко-легко. Никаких обид. Саша смотрела на свою семью, и ей даже становилось смешно – какие они все необыкновенные. Дядя, который за одни каникулы превратился в ее брата. И его сестра, ставшая вдруг матерью! Такого же больше нет ни у кого из ее знакомых! Просто сказка какая-то. Саша положила голову маме на плечо и почувствовала себя совершенно счастливой. Кажется, впервые в этом году…

– Слушайте, чуть не забыли про подарки! – выпалил вдруг папа.

И мама понеслась вслед за ним в комнату, откуда были вынесены хрустящие яркие пакеты. Один вручили Мише, а другой Саше. Вот они – дары флимаркета! Саша разглядывала смешные розовые бигуди, а затем распахнула цветастое сари.

– Еще сумка! – Папа протянул забавную сумочку, с которой хитро поглядывали какие-то невиданные зверюги. – Открывай!

Саша расстегнула «молнию» и пошарила рукой внутри. Пальцы тут же нащупали коробочку, и Саша вытянула ее наружу.

– Это же часы! – обрадовалась она.

Веселые, желтые, солнечные, будто прибрежный песок.

– Сейчас время поставлю. – Папа взялся накручивать тонкие рыжие стрелки по лазурному циферблату.

А Саша все любовалась этими красивыми часиками, ей не терпелось застегнуть браслет на своем запястье. И вот часы тихонько затикали на руке. Время этого года понеслось рядом с ней. А эти две шальные недели, что Саша не следила за минутами, остались где-то в безвременье. Теперь надо было жить дальше. Радостно и ярко – в ритме индийских часов…

Уже забравшись в кровать и еще раз прокручивая в памяти весь этот суетный день, Саша вспомнила о Димкином подарке: она же еще не прочитала ни одного из его писем! Мигом выскочив из-под одеяла, Саша метнулась к своей сумочке и выудила небольшой блокнот. Затем зажгла светильник, села в кресло, подобрав под себя ноги, и отмахнула расшитую обложку. Под ней оказалась лишь выдранная страничка, а дальше – белые листы.

– Тьфу ты! – Саша перевернула блокнот другой стороной.

Это же она сама выдрала последнюю страничку, когда писала свой, уже забытый, стишок, что летал теперь где-то возле Истры или давно отдыхал в сугробе. Вот теперь перед Сашей была обложка, и почему-то мурашки пробежали по коже – что там за ней? На первом листке было выведено аккуратно и старательно.

Саше от Димы». И буквами чуть поменьше, не такими ровными, приписано ниже читай по страничке в день». Саша провела ладонью по первому листу – что-то выпуклое почудилось ей. И уже не думая, она открыла первое письмо. Здесь буковки стали еще меньше, они дрожали, прыгали над строчками, занимая всю страницу. «Саша, в этих письмах я буду возвращать тебе все то, что украл, но надеюсь, ты не рассердишься, а только улыбнешься…» Пока Саша лишь удивлялась. Что мог украсть у нее Димка, возможно ли это? А дальше он рассказывал об одном летнем дне из их детства. Про совместные игры – и Саша действительно улыбалась. Что-то она помнила сама, а что-то уже позабылось. И в конце почему-то – крупно написанное число «16 июня». Сначала Саша не поняла, что это значит, даже провела пальцем по цифрам. И тут почувствовала – под ними что-то есть. Это была небольшая вклейка-кармашек. Саша отогнула его и увидела фантик от конфеты «Чебурашка», каких сейчас уже не выпускали. На другой стороне кармашка была приписка: «Эту конфету я стащил у тебя тем летом, а съел уже осенью, когда ты уехала – очень тогда соскучился… И сейчас я уже очень скучаю». Саша сжимала между пальцами старый фантик: она улыбалась, она удивлялась и, конечно – совсем не сердилась. И очень хотелось прочитать сейчас же все письма до конца – сколько еще сюрпризов ждало ее впереди? Но Димка просил не спешить. Саша аккуратно вернула фантик в тайничок и закрыла блокнот. Теперь она, как никогда, ждала завтрашнего дня и следующего письма…

Понеслись школьные будни – быстрые, незаметные. Дни недели как близнецы братья: звонок будильника, одежда со стула, быстрый завтрак, потом еще школьные звонки, звонки, звонки. И уже к обеду, по спешащему в сумерки городу, возвращаешься домой. Вот тут-то и начиналась жизнь. Сейчас Саша могла думать только об одном. Что спрятано в следующем Димкином письме? Она взяла за правило перелистывать страничку в блокноте уже перед сном. Тогда весь день проходил в предвкушении, а ночь была сладкой. А после школы они обычно созванивались. И Димка рассказывал о последних истринских новостях. Саша же стеснялась говорить о его письмах, лишь благодарила. И чувствовала – Димка жутко доволен. Он все верно просчитал. Несмотря на разделяющее их сейчас расстояние, с каждым днем Димка становился Саше все ближе и нужнее. В каждом новом письме он раскрывался все больше и больше. Саша не могла поверить, сколько маленьких пустяков, давно ею позабытых или вовсе не замеченных, были для Димки долгие годы чем-то почти святым. Его тайником, маленькой сокровищницей, похожей на ту, что дети мастерят, выкапывая в земле ямки. Потом эти подземные хранилища наполнялись всякими глупостями, ребячьими сокровищами, сверху клалось стеклышко, а уже потом тайник присыпался землей и травой. Один из таких тайников, когда-то сделанный Сашей, как оказалось, Димка просто-напросто разорил после ее отъезда в Москву. И присвоил себе сокровища подруги. И сейчас, доставая их из бумажных кармашков, Саша чуть не плакала от щемящего умиления. Она была благодарна Димке за тот проступок, ведь сама за зиму позабыла о тайном хранилище. И никогда бы в жизни его не нашла. Теперь же дрожащими руками разворачивала вкладыши от жвачек. Там Дональд Дак гулял по крошечному комиксу или же влюбленная парочка посылала друг другу поцелуи. Саше хотелось, как в детстве, засунуть за щеки по нескольку резинок, чтобы потом выдувать огромные пузыри. Сладкие, липкие…

Проходили дни, перелистывались странички. Вслед за детскими сокровищами выскакивали засушенные цветы и даже маленький локон волос, неизвестно как отчекрыженный Димкой с Сашиного конского хвоста. К последнему письму Димка прикрепил Сашину фотографию. Маленькую, ту самую, украденную где-то между белых стен Новоиерусалимского монастыря. Дальше шли лишь чистые страницы – ненаписанные письма, еще не сказанные друг другу слова. Димка все здорово рассчитал: он приезжал в Москву вслед за своим последним письмом. И эти выходные должен был провести рядом с Сашей, у них дома. На кухню уже предусмотрительно вынесли раскладушку. Боялась Саша лишь одного – Людка уже взяла с нее слово, что один день они проведут вместе. Ей очень хотелось познакомиться с Димкой, а заодно подружить его с Максом. «Наверное, свидание вчетвером – это весело, – размышляла Саша. – Но как-то страшновато». Хотя отстраняться от всего мира, как когда-то с Никитой, ей сейчас совсем не хотелось. Наоборот, Саша мечтала влить Димку в каждую частицу своей жизни, приобщить ко всему, что любит, чтобы вместе делить радость.

Димка приехал в пятницу вечером. И они болтали без умолку чуть ли не до полуночи, пока папа не загнал его на кухонную раскладушку. Но Саша все равно заснула не сразу, пытаясь разобраться в себе. Но думать сейчас получалось плохо: глупая улыбка все время так и лезла на лицо, и почему-то хотелось хихикать.

Рано-рано утром, когда даже солнце еще не проснулось, Саша прокралась на кухню и долго смотрела на спящего Димку. И что-то новое – нежное, трепетное проснулось тогда в ней самой. А потом они гуляли вдвоем по Москве, какими-то узкими улочками, темными двориками. Они засовывали за щеки пухлые яркие жвачки, а потом соревновались размерами пузырей. Они вспоминали детство, его сладкую беззаботность и весело шагали вперед. А Димка, конечно, всюду пыхал своим «третьим глазом». Крал у города кусочки его жизни, чтобы потом сохранить на матовой бумаге.

– А как там Никита? – решилась наконец спросить Саша.

Ей не хотелось оставлять его «за кадром», отгораживаться от этой ситуации. Теперь Саша знала, как только закрываешь на что-то глаза и ходишь так долгое время, потом очень трудно заново привыкать к свету.

– Думаю, ему сейчас непросто, – признался Димка. – Знаешь, мы говорим сейчас намного больше, чем раньше.

– Да, о чем? – заинтересовалась Саша.

– Не знаю даже, обо всем, – вспоминал Димка. – Раньше он учил меня, а теперь почему-то чаще советуется, даже странно…

– Встречается с кем? – не выдержала Саша.

– Нет, – ответил Димка, посмотрев на нее как-то долго и серьезно. – Он сейчас один. Думаю, не может забыть тебя…

И Саше стало одновременно стыдно и приятно. Стыдно перед Димкой, которому эти ее вопросы явно не были в радость. А приятно из гордости. Наверное, только теперь она поняла, что не была для Никиты безликой девушкой из длинной очереди поклонниц. И стало как-то легче. Пусть эта история в прошлом: лишь сейчас Саша смогла по-настоящему отпустить ее, пожелав Никите только счастья. Простив все обиды. Она глянула на Димку, который будто бы затаился, насторожился. Тогда Саша остановилась, развернула его к себе, обняла, прижалась и куда-то в плечо сказала:

– Какая же я счастливая!

И тут же почувствовала, как Димкины руки обхватывают ее тепло и крепко…

Вскоре все узнали, что Миша тоже зачастил в Москву. Он забегал к ним домой по вечерам, ненадолго, чтобы перехватить домашней пищи, а главное – рассказать о своих планах.

– Я уже почти обо всем договорился! – Миша просто-таки сыпал новой информацией. – Катюшин отец, конечно, помог. Дал контакты нужных людей, замолвил обо мне словечко. Сейчас езжу по залам. Выставку отца можно будет организовать уже весной! Представляете!

И Саша хорошо представляла, что отец Катюши, а теперь ее уже можно было называть Мишиной невестой, обладал достаточным влиянием и связями, имея возможность помочь будущему зятю в его начинаниях. Скульптуры, которые Миша возвел вокруг их загородного дома к Старому Новому году, покорили не только высокопоставленных гостей и хозяев особняка, но и сердце заказчицы – Катюши. С тех пор Миша и Катя почти не расставались. Бабушка говорила, что Катюша хоть и дочка богатеев, но очень простой и легкий человек. Мама же до сих пор побаивалась встречи с ней. А когда папа подшучивал, что скоро и маме становиться бабушкой – она краснела и была похожа на растерянную девчонку.