Татьяна Дубровина - Высший пилотаж

— Не вертись. Ну вот, весь свой платок замочила. Снимай теперь…

Он стянул с ее головы тугой платок и нарочно растрепал скрученные жгутом волосы. Маша засмеялась и в ответ плеснула ему в лицо водой.

Страх отпустил, схлынул, только маленькая дрожащая капелька осталась внутри. Они наедине, и это любовное ложе ждет их тела, словно хищник, а ей вдруг стало легко и весело…

Я подошел к Маше, обхватил сзади руками тонкую талию и уткнулся лицом в спутанные пшеничные пряди волос. Я нарочно делал все, чтобы рассмешить ее, снять сковывающее напряжение. Я ведь по себе знал, что такое первое ожидание… Для меня оно обернулось полным фиаско, а для Маши должно стать самым незабываемым в жизни… И все теперь зависит от меня. Она не знала, что у меня тоже совершенно нет такого опыта. Моя щедрая судьба обделила меня только в одном: у длинной вереницы промелькнувших в моей жизни женщин я никогда не был первым. Может быть, я сам интуитивно выбирал себе таких, без лишних проблем, раскованных и легко идущих на близость, а может, фортуна распорядилась так, чтобы оставить маленькую завесу тайны для этой ночи…

Маша напряглась, как натянутая струна, пока мои пальцы осторожно расстегивали бесконечную череду крючочков, один за другим, от высокого ворота до бедер. Я изо всех сил старался сдержать нетерпение, а мне просто хотелось рвануть тонкий, покрытый плотным кружевом шелк, чтобы поскорее прикоснуться к горячему, напоенному солнцем телу… Я не должен торопиться, надо отвлечься… Один, два, три… Эта знаменитая модельерша, словно в насмешку, поставила на моем пути столько преград…

Иона обнял меня, его горячие губы быстро коснулись шеи… Щекотно… мурашки пробегают по спине от его неровного дыхания. Легкая дрожь под коленками… Страшно… И в то же время я мысленно подгоняю его. Зачем он тянет, продлевая эту муку ожидания? Уж лучше разом! Я ведь приняла решение. Я знаю, что должна принадлежать ему, и я хочу этого… А он все путается в застежках, и я не вижу его лица… А это очень важно, какое у него лицо? Вдруг на нем самоуверенная насмешка, вдруг он смотрит на меня по-хозяйски, как властелин на свою наложницу? Почему он молчит? Такая тишина вокруг… Две свечи у изголовья бросают неровные колеблющиеся блики на затянутые присобранными драпировками стены… И мечутся по ним длинные тени: одна большая, Ионина, а другая маленькая, какая-то жалкая… И мне кажется, что на самом деле я уже не здесь, перед ним, а в этом царстве теней. Там я настоящая, а здесь только мое отражение…

Это белое платье как броня. Я чувствую себя, словно в коконе, я вся опутана липкими нитями-паутинками, а под ними, глубоко внутри что-то зреет. Так гусеница затихает на время, чтобы произошло долгожданное перерождение. Но она-то знает, что по законам природы непременно разорвет свой тесный плен и выпорхнет наружу легкой прекрасной бабочкой… А какая незнакомая сущность появится, когда лопнет мой кокон? Эти кружевные вериги медленно сползают с плеч… В комнате тепло, откуда же вдруг озноб? Почему тело покрывается мелкими мурашками? Наверное, это некрасиво… гусиная кожа… бр-р… Его руки медленно поворачивают меня… Его лицо так близко, а я почему-то не решаюсь поднять глаза…

Ее ресницы трепещут, полуоткрытые губы подрагивают, нежный румянец, словно жар, разливается по щекам… Она вся — ожидание, вся — робость и смущение. Но в глубине этих карих омутов плещется огонь… или это золотые блики от пламени свечей? Она колеблется долю секунды и вскидывает на меня отчаянный взгляд.

— Знаешь… — с трудом выдавливает Маша. — Я… У меня еще никогда…

— Я знаю, любимая…

Огненный шар надувается и лопается у меня в груди. Я останавливаю ее слова поцелуем. Сколько раз я сегодня уже целовал их под шутливый отсчет и бурные крики наших гостей. Но сейчас они совсем другие, мягкие, податливые… Маша больше не косится испуганно, не делает попыток вырваться из моих объятий… Мы не выпили ни капли, а я пьян совершенно. И этот сладкий хмель идет от ее губ. И знакомый запах земляники… Я глотаю терпкую земляничную наливку и никак не могу утолить жажду…

Сколько раз я представляла себе, как это будет происходить. И никогда не могла дойти до конца, даже в самых смелых мечтах. Мне хочется, чтобы он выпил меня всю, без остатка, словно бокал осушил. Но не залпом, а медленно… до последней капли… И горячие губы отнимают у меня силы, все плывет и качается, весь мир стал таким зыбким и неустойчивым. А внутри будто волны накатывают, разбиваются о скалу, вскипают миллионами брызг… Они точат эту скалу, она медленно погружается в пучину… И теперь настоящий шторм вздымает гигантский вал… цунами… Земля больше не держит меня, разорвалась наша прочная связь, и я повисла в воздухе, невесомая, не ощущающая больше ничего на свете, кроме настойчивых и ласковых губ моего любимого… Впрочем, у меня есть опора — это его руки. Они сильные и надежные, они подхватили меня, словно в моем теле совсем нет веса… Я просто легкая пушинка на его руках… И мы плывем, летим вместе куда-то в неизвестность в сладком предчувствии чуда… Нет, мы не летим… Иона несет меня к кровати. Но я могу только догадываться об этом, потому что не вижу ничего, кроме его глаз. В них сейчас сосредоточен весь мир, в этих черных обжигающих каплях, бездонных, словно разверзшаяся бездна… Сейчас я провалюсь в нее, я не могу больше балансировать на краю, я растворяюсь… меня нет больше… это уже не я… Какой сильный запах роз… Откуда? Мягкие шелковистые лепестки прикасаются к спине… Когда он успел осыпать ими наше брачное ложе? Нет, не ложе — поляну в волшебном саду. Только там растут розы, не имеющие шипов… Какая-то незнакомая мне сила рвется наружу, навстречу его рукам. И томительный, разрывающий душу восторг от медленных ласковых прикосновений…

Сожми меня крепче, прижми к себе… мне хочется почувствовать твою силу, ведь я такая слабая… Как приятна эта слабость… Мне надоело быть сильной и независимой, я так от этого устала… Иона… Иван… Ванечка… Я шепчу это или мне только кажется? Твои пальцы чуть прижимают набухший сосок, накрывают всю грудь, спускаются ниже… И за ними вслед пробегает горячий ток, словно электрические разряды… Еще… дальше… мне совсем не стыдно, что я позволяю эти ласки… Я больше не стыжусь наготы… Посмотри на меня… Какой восторг и любовь в твоих глазах… Неужели это все мне?

Маша тихо стонет и шепчет мое имя… Она так прекрасна сейчас. Пшеничное золото волос, золотой отлив загорелого тела с двумя слепящими белизной полосками… Нетронутой белизной… Я первый, кому они раскрываются так доверчиво… Господи, я могу причинить ей боль! Прости меня, маленькая моя… Я чувствую себя просто чудовищем… Но и в этом тоже проявляется любовь. Знаешь, у нее много проявлений, и это таинство для двоих самый высший пик счастья… Просто ты еще не понимаешь этого… А твое тело само подается мне навстречу, напрягается, словно струна, выгибается вверх… И я медленно опускаюсь на него… Тебе не тяжело?

«Свеча горела на столе… Свеча горела…» Горят свечи у изголовья, упало на пол кружевное тонкое белье… И сейчас произойдет то, что я со страхом видела за этими мелодичными строками… Наверное, об этом можно писать стихи… Как жаль, что я этого не умею… Только какими словами я могу передать эти незнакомые ощущения? Судорожный жар внизу живота, дрожь Иониных пальцев, страх и нетерпение… Об этом не принято говорить вслух, это считается постыдным и неприличным… Но мне почему-то нравится такая интимная ласка, хочется продлить ее… нет… мне хочется большего… А может быть, так нельзя себя вести? Я ведь не знаю, как надо… Наверное, девушка должна скромно подавлять такие желания. Что он подумает обо мне?! Надо взять себя в руки… нельзя показывать свои сокровенные чувства… нельзя срывать с тайны последний покров… Нет…

Она словно опомнилась и посмотрела мне в лицо совершенно трезвыми испуганными глазами.

— Ты боишься?

— Нет… не надо…

— Хорошо… успокойся… я просто целую тебя… Так тебе нравится?

— Да…

Она крепко сжала колени. Она вся дрожит, как ребенок перед неведомой опасностью…

И я снова осыпаю поцелуями все ее тело, словно пытаюсь растопить ледяную царевну. И лед поддается… становится мягким и податливым, тает недоверие…

— Я люблю тебя… Ты моя единственная… Я ждал тебя всю жизнь…

Я сам не соображаю, что я еще шепчу в ее спутанные пряди… Только Машины руки крепко обвивают мою шею и прижимают меня к себе.

— Иона… Ванечка… Не слушай меня… Ты мой муж…

— Любимая…

Короткая острая боль, как спица, пронзила все тело. Кажется, я крикнула… Но он тут же закрыл мне губы поцелуем… Сильный, настойчивый язык разжал зубы, и я почувствовала во рту его вкус… чуть сладковатый, обжигающий… А боль отступила… только короткие толчки внутри рождали новые, незнакомые ощущения… Он слился со мной… Мы теперь одно целое: я и он… И мое тело послушно следует за его движениями… Такой странный завораживающий ритм… как неслышная мелодия… И ослепительный свет разливается внутри, заполняет меня всю… Я ничего не вижу, кроме ярких вспышек… Я парю в неведомом пространстве, поднимаюсь все выше и выше… дух захватывает, здесь совсем нет воздуха… ничего нет, кроме сверкающего сияния.

Ты моя… вся до капельки… Среди бело-кремовых лепестков роз появились алые, пунцовеющие по краям, окрашенные твоей первой кровью… Кровная связь, неразрывная и святая… Я каждой клеточкой чувствую, что ты создана для меня. Сам Бог назначил нас в пару друг другу.

— Тебе не больно?

Только тихий стон в ответ… стон облегчения…

— Ты бесподобная женщина…

И короткий счастливый смешок в ответ… Ты задыхаешься, хватаешь воздух пересохшими губами, а пальцы скользят по моему телу, жадно изучая его… Хотел бы я знать, каково это твое первое открытие… Я так старался быть осторожным, что теперь больше не могу сдерживаться. Я улетаю в карее золотистое небо… в твои глаза…