Татьяна Дубровина - Высший пилотаж

— Ну… — хрипловато выдохнула она. — Ты что?

Иона резко поднялся и сел на постели, отвернувшись в сторону. Его колотило, словно от озноба.

Катя приподнялась на локте и разочарованно хмыкнула:

— И это все? Ну, герой…

Ее мурлыкающий смех был таким обидным… Иона сжался в комок, нашаривая на полу джинсы.

— Ладно… — она протянула руку и погладила его по ноге. — Не хнычь. Давай я помогу…

Прохладная ладонь скользнула по его паху, затеребила по-хозяйски… но от этого стало еще хуже. Удушливой волной поднялась брезгливость, и Иону вдруг затошнило. Он вырвался, схватил джинсы и бегом умчался в ванную. Желудок сжимался от боли, когда его выворачивало наизнанку, а в паху словно засела острая игла. Все плыло перед глазами, розовые пальмы почему-то скакали по белому кафелю… Он умылся, надел штаны, осторожно приоткрыл дверь… и наткнулся на насмешливый Катин взгляд.

— Убегаешь?

— Д-да… мне пора… — пролепетал Иона.

И тогда она презрительно скривила красивые губы и зло припечатала:

— Слабак. Импотент!

Эта стерва раззвонила по всей округе о его позорном фиаско, и парни теперь встречали Иону громким гоготом:

— Эй, Казанова! Какой ты импо…зантный!

Пару раз он дрался с бывшими дружками, потом, сцепив зубы, проходил мимо, стараясь не реагировать на насмешки, а потом словно с цепи сорвался. Иона стал доказывать всем и себе, что может воистину стать Казановой. Он даже не помнил, как звали его первую женщину. Встретил ее на улице, целый вечер они таскались по подъездам, он целовал ее и чувствовал, что она согласна… А потом взял быстро и дерзко прямо в подъезде у мусоропровода, кайфуя не столько от близости, сколько от риска быть застигнутым в самый ответственный момент. И понесся калейдоскоп лиц и имен: Даши, Кати, Оли… Он испытывал к ним только физическое влечение и моментально забывал, добившись своего.

И всем им он мстил за тот издевательский смех, за те упреки и насмешки… Все они, грязные, гнусные, продажные, должны были компенсировать, замолить своей покорностью его обиду. И ни разу почему-то не встретилась ему непорочная девушка. А может, он сознательно выбирал таких? Но почему-то Иона вбил себе в голову, что их просто не бывает, вымерли, как динозавры, и становятся опытными искусительницами прямо с пеленок. Теперь дружки называли его Казановой уже уважительно, он всех их переплюнул по числу бестрепетных побед.

Сколько за эти годы у него было женщин? Иона даже сам затруднился бы сосчитать. Шатенки, брюнетки, блондинки… Высокие, низенькие, худенькие, полные… И законченные дуры, и умницы-разумницы… Он доставлял им радость, они — ему… И больше никаких обязательств. Иона просто выбрасывал их из головы, как ненужный мусор. Есть много других забот: бизнес, клуб, самолеты, парашюты, друзья… А женщины не стоят того, чтобы тратить на них свою умственную энергию.

И только к Маше постоянно возвращаются мысли…

Он чувствовал себя полностью защищенным от женского влияния и вдруг влип… Это чувство обрушилось, как лавина, внезапно, с первого взгляда… Говорят же: «Любовь нечаянно нагрянет, когда ее совсем не ждешь…» И Иона оказался совершенно не готов к такому испытанию. И, словно защищаясь, мерил ее старыми привычными мерками: расчетливая, лживая, коварная… А она оказалась так непохожа на всех остальных… Он оскорбил ее, обидел и теперь представляется ей таким же чудовищем, как и остальные мужчины вроде ее скользкого, противного соседа…

Да как он мог поверить этому Антону?! Идиот! Самому разве глаза застило? Вот уж олух царя небесного! Поднебесного… Бросился искать утешения в голубом просторе, а надо было спуститься на грешную землю и исправлять свои ошибки.

«Ничего, еще не поздно… — думал Иона, заводя «мерседес». — Господи, хоть бы не было поздно!»

— Ну куда ты на ночь глядя? — не выдержала мама. — Нарвешься на неприятности…

— А! Кому я нужна? — беспечно махнула рукой Маша.

Она быстро собирала сумку, не отдавая себе отчета в том, что рвется на дачу, просто минуты лишней не может дома усидеть. Однако причина для столь спешной поездки была уважительная. Утром встречать арендаторов, так что ей всю ночь придется мыть и чистить дом. Не может же она допустить, чтоб резной терем-теремок предстал перед чужим критическим взором в жалком, неприглядном виде!

— Ой, Маша, — вздохнула мать. — Может, лучше все-таки с утра? Что-то на сердце неспокойно.

— Ну сама подумай, что со мной может случиться? Волки съедят? — пошутила Маша. — Там же дачи кругом, люди допоздна гуляют, молодежь на мотоциклах гоняет…

Она примирительно чмокнула мать в щеку. Узнав о том, что продажа откладывается, мама заметно повеселела. Вот, ругала отца, проклинала эту дачу, а чуть с ума не сошла, поняв, что ее может больше не быть… Да и Маша хоть и лелеяла свое решение, а словно камень с души свалился… Продать — предать. Это самое легкое, и все равно ее проблему этим не решить. Что она сбежала, как трусишка? Надо встречать трудности с гордо поднятой головой. Надо учиться жить без Ионы, зная, что он рядом, но она его никогда не увидит… Так, как мама жила все эти годы в нескольких кварталах от новой отцовской семьи.

…Маша выскочила из метро и быстро глянула на электронное табло. До ее электрички еще оставалось время, можно не спеша купить билет и спокойно пройти по перрону в первый вагон. От последнего идет к их кооперативу широкое асфальтированное шоссе, по нему стремглав носятся местные «рокеры», но к Машиной крайней даче ближе от первого, через небольшой лесок, по тропинке. Она всегда так ходит, только маме не говорит, чтоб не волновать.

Маша встала в очередь к кассе и тут только заметила между киосками в углу знакомого астролога с компьютером. Надо же, Пикассо опять на своем месте. А ведь поздно, в метро уже все лоточники по домам разошлись… Впрочем, у него самая работа — в пятницу вокзал забит людьми, все торопятся на дачи, вон парочка внимательно выслушивает, что им вещает Пикассо. Небось убеждает, что сами звезды предназначили их друг другу… Ему же за это деньги платят.

Она не удержалась и словно невзначай заглянула в монитор. Опять картинка в стиле абстракционистов с двумя наложенными друг на друга кругами, исчерканными красными и синими линиями. Пикассо поднял глаза и встретился с Машей взглядом.

— А, старая знакомая… — весело сказал он. — Ну что, рискнете попытать судьбу?

Маша смешалась:

— Зачем? — пролепетала она. — Я про себя и так все знаю.

— Ну вы же думаете, что это шарлатанство…

— Вовсе нет… Просто…

— А хотите, я докажу? Просто ради принципа, бесплатно? Я ведь вас не знаю. А всю правду расскажу.

— Не надо! — быстро отказалась Маша. — У меня сейчас электричка…

— А это быстро. Всего пару кнопочек нажать. Когда у вас день рождения?

— Десятого сентября… — почему-то сказала Маша.

Интересно, поймет этот электронный Пикассо по своим кружкам и линеечкам, что происходит сейчас в Машиной жизни? Записано в его компьютерной программе то, что сейчас происходит в ее душе? Выделен там день, который перевернул всю ее жизнь? Конец мая… сильная гроза… падающий самолет… Ее вдруг охватил азарт, словно она приготовилась сразиться с этими бездушными кубиками и треугольниками. Ну-ка, кто кого?

Услышав Машин год рождения, Пикассо не сумел скрыть удивления, и Машу это обрадовало. Не так уж плохо она выглядит, если незнакомый парень искренне сообщил, что она похожа на школьницу, а не на взрослую даму.

— Конечно, — словно оправдываясь, тут же залепетал он. — Надо было предположить… Это Меркурий…

— И Прозерпина, — не задумываясь, ляпнула Маша всплывшее в сознании слово.

Он посмотрел с каким-то подозрением.

— Вам, наверное, уже кто-то делал гороскоп?

— Нет-нет, — быстро заверила Маша. — Просто сейчас столько об этом пишут… Вот Плутон, например…

— Плутон — планета смерти и трансформации, — словно учитель, сообщил Пикассо. — Он отвечает за массы, катастрофы и секс.

Маша густо залилась краской. Она хотела было тут же уйти, но на экране возникла странная, напоминающая звездочку, картинка. Красные и зеленые черточки делали ее немного зыбкой, как бы не до конца проявленной.

— Интересно… — пробормотал парень, и она замерла рядом, словно ребенок, заинтригованный непонятной игрушкой, вслушиваясь в странную магию слов: — Венера в Деве, подавлена Меркурием, да в конъюнкции с Плутоном… Ого! — Он пристально посмотрел на Машу. — А сегодня у вас все было в порядке?

— А что?

— У вас транзитный тау-квадрат на Плутон. От Венеры и Марса.

— Ну и что?

— Могут быть нападения, денежные потери, опасности насилия…

— Абсолютно все в порядке! — сообщила Маша с тайной гордостью, что может опровергнуть эти компьютерные расчеты.

Пикассо смущенно замолчал и опять посмотрел на картинку.

— Нет, точно сегодня… Может, просто с кем-то поругались? — предположил он.

— Наоборот, помирились. И избежали непоправимой потери. Раздумали дачу продавать.

— Ну вот! — тут же нашелся Пикассо. — Отказались от запланированных денег… Возможно, от наследства умершего…

— От наследства, — подтвердила Маша, и астролог обрадованно закивал, найдя наконец подтверждение своим словам. — Только не отказались, а сохранили.

Пикассо выглядел таким растерянным, что Маше стало жаль его. И чего она так панически боялась, будто он сумеет раскрыть все ее тайны? Это же просто элементарная психология: человек ждет, что ему расскажут о его проблемах, и сам поневоле выдает их, кивает, комментирует сказанное астрологом, подсказывает ему своими реакциями, что именно хочет услышать, а потом восхищается, каким точным получился его портрет. Портрет работы Пабло Пикассо… С ухом на подбородке и глазом, размазанным по щеке… Теперь, развенчав его «науку», Маша сжалилась и бесстрашно поинтересовалась: