– Вы говорите о той работе, которую я могу делать с вами в Лос-Анджелесе или в вашей миссии в Мексике? – Она не могла представить себе, что сможет найти свободное время.

– По возможности. Если это именно то, чего ты хочешь. Не стоит делать это лишь для того, чтобы сделать приятное мне. Ты и так своим пением делаешь многих людей счастливыми. Я хочу, чтобы ты подумала о том, что сможет сделать счастливой тебя. Наступила твоя очередь, Мелани. Надо только занять очередь, зайти в кассу и взять билет. Он ждет тебя. Никто не может его у тебя отобрать. Ты не обязана идти тем путем, который тебе навязывают другие. Получи билет, выбери путь и для разнообразия получи удовольствие. Жизнь намного более приятная вещь, чем мы позволяем ей быть. И никто не сможет отобрать у тебя этот билет. Это не в их власти, Мелани. Он твой. – Он улыбался ей, и, слушая его, она уже все решила для себя.

– Я хочу поехать с вами в Мексику, – шепотом сказала она.

На ближайшие три недели у нее не было запланировано ни одного серьезного мероприятия. Была договоренность о нескольких интервью и фотосессия для модного журнала. В сентябре и октябре ей предстояло сделать запись диска и после этого в планах стояло одно благотворительное выступление. Любое из них можно было отложить или перенести на другое время. Совсем неожиданно она поняла, что должна уехать. Небольшой перерыв в работе поможет ей излечиться от травмы – причем в это слово она невольно вложила не только ушиб на сцене, но и ушибы, нанесенные ее душе людьми. Ей двадцать лет, и она наконец-то хотела сделать то, что было важно для нее самой.

– Не могла бы я приехать на какое-то время в одну из ваших миссий? – спросила Мелани, и он утвердительно ей кивнул.

– Ты можешь остановиться в доме для девчонок-подростков. Большинство из них бывшие проститутки и наркоманки. Глядя на них, никогда так не подумаешь. Сейчас они похожи на ангелов. Но твое присутствие пойдет им на пользу. Да и тебе.

– Как я смогу связаться с вами, когда вы будете там? – спросила она, чувствуя, что у нее перехватило дыхание. Что скажет ей мать? Правда, она наперед знала: мать попробует сделать из этого события сенсацию для прессы. Ни за что не упустит такой возможности.

– Мой сотовый всегда работает, и я дам тебе еще несколько номеров, – сказал он и быстро написал их. – Если приехать сейчас у тебя не получится, то, возможно, тебе будет легче сделать это через несколько месяцев, допустим, весной. Я пробуду там вплоть до конца рождественских праздников, поэтому можешь приехать в любое удобное для себя время. Когда бы ты ни появилась, мы всегда найдем для тебя место.

– Я приеду, – с выражением решимости сказала она, понимая, что обстоятельства должны измениться. И это будет хорошее место для начала ее новой жизни.

Когда встреча закончилась, она уезжала в глубокой задумчивости. Отец Каллаген крепко обнял ее и осенил ее лоб крестным знамением.

– Береги себя, Мелани. Надеюсь, мы увидимся там. Если нет, я свяжусь с тобой, как только вернусь. Я тебя не оставлю.

– Да, спасибо, отец Каллаген. – Всю дорогу домой Мелани думала об их разговоре. Ей хотелось уехать не на несколько дней, а на более длительный срок. Не исключено, что на несколько месяцев.

Она рассказала обо всем Тому, когда они ужинали в ресторане. Ее рассказ взволновал его, но и расстроил.

– Я надеюсь, ты не собираешься уйти в монастырь, ведь правда? – Его глаза округлились, но, к его облегчению, она тряхнула головой и рассмеялась.

– Нет, не собираюсь. Я не настолько для этого праведна. И потом, я буду скучать по тебе. – Она потянулась через стол и взяла его за руку. – Я бы хотела какое-то время помогать людям, привести в порядок свои мысли и избавиться от гнета тех обязательств, которые стоят передо мной. Я не знаю, позволят ли они мне это сделать. Мама, сам знаешь, придет в бешенство. Просто я чувствую, что мне надо уехать и разобраться, что важно для меня, кроме моей работы и тебя. Отец Каллаген говорит, что мне не надо бросать карьеру для того, чтобы помогать людям. Он говорит, что своей музыкой я приношу людям радость и надежду. Просто я хочу какое-то время делать что-то более стоящее, такое, например, как в Пресидии. По сути простое, но, если вдуматься, не столь уж простое – однако очень значительное.

– Думаю, ты на верном пути, – поддержал ее Том. Вся жизнь Мелани, какой он ее увидел за время гастролей, казалась ему перебором. Поездка куда-то подальше от сцены и всей этой глянцевой суеты – это именно то, что ей требовалось в данный момент и для тела, и для души. А ее мать… Все, что мешало Джанет держать дочь на коротеньком поводке, всегда должно было быть уничтожено незамедлительно, это он понял и сам старался быть аккуратным и не сшибаться с ней, тем более не оспаривать ее всеобъемлющего влияния на жизнь дочери. При этом, полагал он, это не может длиться вечно, но знал он и то, что, если Мелани сейчас бросит матери вызов, Джанет свихнется. Она ни за что не уступит кому-то свое влияние на звезду. Мелани тоже знала об этом.

– Думаю, вначале я все подготовлю и только потом сообщу ей. Чтобы она не могла меня остановить. Мне надо удостовериться, что мой агент и менеджер смогут втайне от матери избавить меня от всякой ерунды. Мать хочет, чтобы я делала только то, что интересует национальную прессу и влиятельную публику, чтобы я не сходила с обложек всего, что только есть. У нее благие намерения, просто она не понимает, что переступает границы разумного. Я не могу жаловаться, она действительно сделала все для того, чтобы моя карьера состоялась. Она вынашивала эту идею с самого моего рождения. Но я хочу иметь право выбора, а не быть погребенной под ее замыслами. А их хоть отбавляй! – Она состроила тоскливую рожицу. Да Том и сам устал, наблюдая ее жизнь. Причем он не ломал ногу и не наносил себе каких-либо физических травм. А Мелани после встречи с отцом Каллагеном словно вернулась к жизни.

– Ты бы приехал ко мне в Мексику? – с надеждой спросила она. Том улыбнулся и утвердительно кивнул.

– Конечно, приеду. Я так горжусь тобой, Мелли.

Они разговаривали об этом всю дорогу домой. Когда они приехали, Джанет дома не было, и они, запершись в комнате Мелани, занялись любовью и потом долго лежали, тесно прижавшись друг к другу, и смотрели кино по телевизору. Ее мать не имела ничего против того, что время от времени он проводит ночь с Мелани, но совсем не хотела, чтобы кто-то поселился у дочери или у нее самой постоянно. До сих пор она терпимо относилась к существованию очередного парня у дочки, если только он не наглел и не имел слишком большого влияния на нее. Том был достаточно умен, чтобы его присутствие было по возможности не слишком заметным.

Наконец около двух часов ночи он решил уехать домой, так как рано утром ему надо было быть на работе. Когда он уходил, Мелани спала, но еще до того, как она уснула, он с ней попрощался. Она сонно улыбнулась и поцеловала его. На следующий день она, не мешкая, приступила к реализации своих планов. Первым делом она взяла обещание со своего агента и менеджера держать язык за зубами. Обе сказали, что посмотрят, от каких обязательств ее можно будет освободить, и предупредили, что так или иначе Джанет скоро обо всем узнает. На что Мелани сказала, что собирается поговорить с ней, но только после того, как отменит свои обязательства, чтобы не было пути к отступлению. Ее менеджер, чуть задумавшись, предложила сделать из поездки в Мексику информационный повод. Это будет так эффектно и так понравится публике, еще никто до нее…

– Не-э‑э‑эт! – взвыла Мелани. – Ни за что! В этом весь смысл. Я хочу уехать от всей этой шумихи. Мне нужно сколько-то времени, чтобы выяснить, кто я есть и чем хочу заниматься. Да-да. Попробуйте поймите меня.

– О господи! Только не такие поездки. Надеюсь, ты не собираешься бросить сцену? – спросила дама-агент, хотя не могла не подумать, что будет нелишне, если Мелани попытается немного перерезать пуповину. Рано или поздно это должно будет случиться. Так почему не сейчас? – На какое время ты думаешь нас покинуть?

– Вероятно, до Рождества. Я помню, что у меня концерт в Медисон-сквер-гарден в новогоднюю ночь. Я не хочу его отменять.

– Отлично, – выдохнула агент с облегчением. – Иначе мне пришлось бы покончить с собой. До этого времени все остальные мероприятия не представляют ценности. Я все улажу, – пообещала она.

Прошло два дня. Ее агент и менеджер сделали все возможное. Мелани была свободна как ветер вплоть до Дня благодарения и еще в течение двух недель после него. Некоторые мероприятия были перенесены на другие даты, некоторые пришлось отменить – с обещанием провести их в более поздние сроки. Все, чего она лишится, так это возможных публикаций в прессе, которые могли бы появиться после вечеринок или благотворительных концертов с ее участием. Но планировать спонтанные приглашения было бессмысленно.

Как и предполагалось, через два дня после того, как она отменила все свои выступления, Джанет забрела в ее комнату. Ей еще никто ничего не сказал. Мелани предупреждала Тома, что собирается поговорить с матерью нынче вечером. А уехать она планировала в следующий понедельник и уже забронировала билет. Выходные перед отъездом она хотела провести с Томом. Его вдохновляло то, что она сейчас делала, и он тоже хотел поработать волонтером. У него была такая же, как у нее, сильная потребность помогать ближним и желание сохранить баланс между серьезной карьерой и гуманистическими традициями, в которые он твердо верил.

Три месяца были изрядным сроком для их разлуки, но в практических вопросах они вдохновляли друг друга. Их мир стал больше. Том тоже подумывал, чтобы на неделю уехать волонтером вместе с Мелани, если ему дадут выходные. Он любил работать с маленькими детьми и в старших классах был «Большим братом» для мальчишки из Уотса и еще одного – из Ист-Лос-Анджелеса и до сих пор с ними общался. Еще ребенком он мечтал вступить в Корпус мира, но позже его увлекла карьера инженера. Однако сейчас он завидовал Мелани и сожалел, что сам не сможет эти три месяца пробыть там вместе с ней.