Она долго лежала и молилась до тех пор, пока в комнату не вернулись монахини. Никогда еще в жизни она не молилась так неистово. Она снова и снова умоляла: «Господи, пожалуйста, не дай мне полюбить его». Все, что она могла сейчас сделать, это только надеяться, что Бог услышит ее. Она знала, что он не может позволить, чтобы это произошло, и продолжала напоминать себе, что она принадлежит Господу.

Глава 13

Том вернулся к семье в Пасадену через неделю после того, как Мелани покинула Сан-Франциско. Добравшись до дома, он сразу же ей позвонил. А через два дня собрал вещи, погрузил их в свой минивэн, который чудесным образом остался целым и невредимым, и покатил на юг, предвкушая, как снова увидит Мелани.

Его родители и сестра не находили себе места, пока он не вернулся из опасного места, и в первый вечер он рассказывал им, как все было – и трагическое, и забавное. Рассказал и о Мелани. А потом пообещал сестре взять ее на концерт. Утром, сразу после завтрака, он, не мешкая, отправился в Голливуд, предупредив дома, что, скорее всего, вернется поздно. По крайней мере, он на это надеялся. Мелани пригласила его провести у нее в гостях один день, и он планировал где-нибудь поужинать вместе. В Пресидии он ужасно скучал по ней и хотел побыть с ней сегодня подольше, помня о том, что ее ждут гастроли. А он должен устроиться на работу. Понятное дело, что в Сан-Франциско пока ничего не выгорит, поэтому он решил поискать работу в Лос-Анджелесе.

Мелани ждала его с нетерпением. Она увидела, как он подъехал, и побежала открыть ему ворота. Он резко затормозил, и она, радостно улыбаясь, бросилась ему на шею, когда он вышел. От взгляда Пэм не укрылась их встреча – они целовались, потом скрылись в доме. Мелани торопилась показать ему все: тренажерный зал, игровую комнату с огромным бильярдным столом и гигантским телевизором, а еще огромный бассейн. Она заранее предупредила его, что у них будет возможность поплавать. Но он не сводил с нее глаз. Она что-то ему начала рассказывать, но он, глядя на ее губы, обнял ее и нежно приник к ним, и время для обоих остановилось.

– Я так по тебе скучал, – прошептал он. – После твоего отъезда в лагере стало все просто ужасно. Я только и делал, что околачивался возле Мэгги и путался у нее под ногами, будто на ней остались частички тебя… Она говорила, что тоже по тебе скучает. Мы вроде с ней были одна команда – скучающих по славной девушке Мелани в шлепанцах и штанах на веревке.

Она фыркнула, и они покатились со смеху.

– Надо позвонить ей, – отсмеявшись, сказала Мелани. – Я тоже по ней скучаю… и по тебе тоже, даже еще больше. – И она повела его наверх – показать свою комнату. Из-за белого с розовым комната показалась ему почти детской. Повсюду висели ее фотографии в компании с актерами, актрисами и другими певцами, большинство были очень известными. Имелась фотография, где был запечатлен момент вручения ей премии «Грэмми» – по желанию ее матери фотографию заключили в рамку. Тут же висели фото ее любимых рейперов и кинозвезд. Они вышли из комнаты и по боковой лестнице спустились в кухню, где налили себе по бокалу содовой, вышли на улицу, сели возле бассейна – им хотелось на воздух, и надо было клининговой службе убраться в доме.

– Как идет запись диска? – спросил Том. Он восхищался тем, что она делала, но его притягивала она сама, какой была от природы, а не ее звездный статус. Том узнавал ее как обычного человека, и именно это ему в ней нравилось. С облегчением он заметил, что Мелани совсем не изменилась и оставалась все той же очаровательной девушкой, которую он встретил и в которую влюбился по уши. Можно даже сказать, что сейчас они были еще больше влюблены друг в друга. Мелани была в шортах и майке. Вместо шлепанцев теперь на ногах у нее были сандалии, но выглядела она так же просто, как и в тот день, когда Том встретил ее. Она оставалась абсолютно естественной, сидя рядом с ним в нагретом солнцем шезлонге, а потом на краю бассейна, болтая в воде ногами. Ему до сих пор с трудом верилось, что перед ним сидит босиком всемирно известная певица, звезда эстрады. Он понимал это только умом, но для него это мало что значило. И Мелани чувствовала это – не только сейчас, но и раньше, еще в Сан-Франциско.

Они неторопливо беседовали у бассейна, и она как раз начала в подробностях рассказывать ему о своей сессии в студии звукозаписи, как к дому подъехала ее мать и остановилась неподалеку, чтобы посмотреть на дочь и ее гостя. Лицо ее вытянулось, она скупо приветствовала дочкиного приятеля.

– Что это ты здесь делаешь? – хмуро спросила она у Мелани, подойдя ближе. Та смутилась. Том поднялся, чтобы поздороваться с Джанет за руку, но последняя не скрывала разочарования.

– Я только вчера вернулся в Пасадену, – приветливо объяснял тем временем Том. – И решил вот заехать и поздороваться. – Джанет равнодушно кивнула и стрельнула глазами в сторону Мелани. Она надеялась, что долго этот парень тут не пробудет. С точки зрения Джанет, он не обладал ничем таким, что могло бы представлять интерес, и уж тем более не могло быть и речи, чтобы она одобрила его в качестве подходящего компаньона для своей блистательной дочери. Хорошее образование? Приличная семья и, видимо, будет хорошая работа в Лос-Анджелесе? Добрый и отзывчивый человек? Возможно, искренне полюбил ее дочь? Все ерунда. Просто какой-то смазливый парнишка из Пасадены. Она еще раз убедилась, что он не вызывает у нее интереса. И она без слов ясно дала понять, что не приветствует этот его визит. Через две минуты незначащего диалога Джанет вошла в дом и громко хлопнула дверью.

– Кажется, она не слишком обрадовалась, увидев с тобой меня, – прокашлялся Том. Мелани, покраснев, извинилась за мать. Впрочем, она делала это довольно часто.

– Ей больше бы понравилось, если бы ты был какая-нибудь восходящая кинозвезда, сидящая на наркотиках, при условии, что твое имя появляется в таблоидах не меньше двух раз в неделю, и желательно, чтобы при этом ты только что отмазался от тюрьмы, – хмыкнула затем Мелани. – Только в этом случае ты можешь привлечь настоящее внимание прессы, а значит – и я.

– Понял. Но вот беда, я никогда не был в тюрьме, никогда не появлялся в таблоидах и не сидел на наркотиках… – нарочито извиняющимся тоном произнес Том. – Вот такой я неудачник.

Они покатились со смеху.

– Да уж… – опять хмыкнула Мелани. Она сидела близко и заглянула ему в глаза. Ей все в нем нравилось, особенно то, что он не имел никакого отношения ко всей этой голливудской целлулоидной дребедени. Ее умотали все те проблемы, которые создавал ей Джейк. Его пьянки, лечение, появление вместе с ним в таблоидах, шумные драки в барах… Тогда папарацци появились мгновенно. Приехала как-то полиция и забрала его, а она стояла под фотовспышками – «прославлялась». Но более всего ее уязвило его предательство. Милый Том на фоне всего этого стократ перевешивал, если уж сравнивать значимость для нее того и другого.

– Хочешь поплавать? – предложила она.

Он с готовностью ей кивнул. Когда она была рядом, ему было все равно, чем заниматься. Она проводила его до кабинки в конце бассейна и показала, где можно переодеться. Через минуту он вышел в купальном костюме в гавайском стиле. На Пасху он ездил в Кауан с друзьями покататься на серфинге. Мелани зашла в кабинку после него и вышла в розовом бикини, которое не скрывало ее девичьих форм. Все это время она занималась с тренером. Это было частью ее ежедневных занятий: расслабляться нельзя – в июне ей предстоял концерт в знаменитом амфитеатре Голливуд-Баул. Все билеты на него уже были распроданы. Это бы произошло в любом случае, но после публикации материала о ней в «Эксклюзиве», как она выжила после землетрясения, билеты разлетелись быстрее обычного. Сейчас у спекулянтов стоимость билета на ее концерт доходила до пяти тысяч долларов. У нее было два билета для входа за кулисы, зарезервированные для Тома и его сестры.

Они плавали в бассейне и целовались, а потом долго качались на воде, лежа на надувном матрасе и греясь на солнце. Она намазалась толстым слоем защитного крема: ей нельзя было загорать, так как в свете софитов на сцене загар выглядит слишком темным. Ее мать предпочитала, чтобы у нее была бледная кожа. Но сейчас она наслаждалась тем, что лежала рядом с Томом на этом матрасе, держась с ним за руки и жмурясь от солнца. Все было дружески и невинно. Она чувствовала себя с ним невероятно комфортно, так же как в лагере, когда еще он не узнал, кто она.

– Концерт обещает быть действительно запоминающимся, – сказала она, когда они заговорили об этом. Она рассказала ему о спецэффектах и о тех песнях, которые собиралась исполнить. Он знал их все и повторил, что его сестра обалдеет от радости. Он уже рассказал ей, чей это будет концерт и что они смогут зайти за кулисы к певице, когда выступление закончится.

Когда им надоело мокнуть в воде, они зашли в дом приготовить себе что-нибудь на обед. Джанет сидела на кухне, полистывая какой-то журнал – естественно, глянцевый, – курила и болтала с кем-то по телефону. Ее разочаровало, что в журнале не было фотографий Мелани. Чтобы не мешать ей, они взяли свои сандвичи, вышли на улицу и сели за столик под зонтиком рядом с бассейном. А потом долго лежали в гамаке, и она шепотом рассказывала ему о своих соображениях по поводу того, как ей стать волонтером и делать работу наподобие той, какой она занималась в Пресидии, – ей все больше хотелось делать в жизни что-то еще, а не только без конца репетировать и выступать на сцене.

– У тебя есть какие-то соображения? – также шепотом спросил он ее.

– Ни одно из них не одобрит моя мать. – Они были похожи на заговорщиков, тихонько перебрасываясь короткими фразами и понимающими взглядами. Он опять поцеловал ее. Чем больше он ее видел, тем больше влюблялся и не мог поверить своему счастью.

– Сестра Мэгги рассказала мне об одном священнике, который возглавляет католическую миссию. Каждый год он на несколько месяцев ездит в Мексику. Я бы очень хотела позвонить ему, но не уверена, что от этого будет толк. У меня скоро турне, и мой агент уже составляет расписание мероприятий до конца года. Скоро мы начнем готовиться уже к следующему. – В ее голосе не было радости, ее тянуло к Тому, а не в очередное турне со всеми условностями публичной жизни и пустопорожней шумихой.