Вспышка внутри… Ему так нравилось, когда она называла его по имени! Как же ласково… как же… чувственно…

- Женя… - прошептал он, прикоснувшись губами к ее шее, безумно желая услышать снова ее стон и почувствовать ее трепет… Шея… Плечи… Ключицы… Грудь… Ее пальцы скользнули в его волосы, конвульсивно сжав их, Сережа услышал вздох… Голова поехала кругом… - Женя. – он на мгновение вернулся к ее губам, горячо поцеловав ее нижнюю губу и слегка прикусив, почувствовав, как она порывисто вздохнула… Мощный огненный толчок… - Не спи, Жень. – выдохнул он почти повелительно, и Женя улыбнулась… Нежно так… Ярче солнца, ярче радуги, ярче отгоревших вдалеке зарниц… Ее руки скользнули по его груди к животу, и Сережа сам не удержался от тяжелого вздоха… Она же его с ума сведет, она же его уничтожит! Невозможно так чертовски зависеть от кого-то, так чертовски желать чьих-то ласк…

А света луны становилось все меньше, луна уходила, уступая место горячему, соленому рассвету, который не остудит сердец, а лишь разведет на время, но это время можно пережить, можно пережить все, помня о ее поцелуях… Помня об этой ночи и о том, как она…

- Я тебя люблю, Сереженька, я тебя очень люблю, Сережа… Сережа… Дорогой мой, любимый, единственный… - шептала она, пока он в неистовстве целовал ее, сжимая руками ее бедра, пока он сходил с ума, внимательно вглядываясь в ее лицо и мечтая сделать для нее еще что-нибудь… Еще что-то, чтобы она была самой счастливой… Самой счастливой на земле! Поцелуи, дыхание, движение, - все слилось в едином порыве любить ее, лишь ее одну, лишь только, чтобы она никогда не уходила, чтобы всегда любила его, сгорала только с ним, обнимала только его и дарила всю себя лишь ему… Никогда ничего для него не было дороже и нужнее этого дара…

Движения все быстрее, ее кожа пылает, дыхание все чаще… А рассвет наступает, осветив комнату лазурным блеском, бросая на их обнаженные тела огненные лучи, не щадя их эмоций, не отвечая их мечтаниям, не прислушиваясь к их вздохам… Жарче, жарче… Сережа лишь смотрел на ее щечки, ощущал лишь ее, слушал стук ее сердца… Он держал ее в своих объятьях, он сжимал ее со всем собственничеством этого мира, он жадно целовал ее влажные, подрагивающие губы, он любовно таращился на такие родные, прекрасные черты лица… Ресницы, веснушки, носик…

- Красивая… - прошептал он, удивившись, что сказал это вслух, а она посмотрела на него своим особенным взглядом, сладко застонав… - Женя, Женя… - шептал он, ощущая, как она выгибается навстречу ему, как подгоняет его, как ее пальцы ласкают его спину, впиваясь ноготками в кожу, - Женя… Женя… Я тебя тоже люблю, люблю чертовски, я по тебе с ума схожу… Ты моя… моя, понимаешь? Навсегда моя… моя Женя…

Ее тело дрогнуло, жар поднялся до наивысшей отметки, бедра конвульсивно сжались, и он почувствовал, ощутил… Она вскрикнула, сжав его изо всей силы в объятьях, и он вспыхнул и взорвался вместе с ней, умирая от наслаждения, умирая, умирая, умирая… Навечно отдавая ей душу и сердце.

Рассвет вступил в свои права, и Сережино настроение стало ухудшаться. Он знал, что нужно уходить. Но чтобы уйти от нее, ему требовалось, по меньшей мере, парочка здоровенных вышибал, чтобы с боем вытащить его отсюда. В номере стало совсем светло, а он все обнимал ее, лишь глядя в ее глаза, любящие, фиалковые, нежные, и иногда целуя в губы, ощущая ее ладони на своей груди…

Этот момент стал для него всем: его началом, его новой жизнью, его дыханием, его путеводной звездой. Теперь он знал, как нужно жить, теперь он знал, ради чего ему жить. Мы должны жить не ради денег, бизнеса, удовольствий или мирового господства. Не ради признания миллионов, не ради того, чтобы что-то кому-то доказать. Не ради побед. Не ради свершений. А ради любви к тем, кто рядом. Ради любви к тем, кто любит нас, кто связан с нами, кто зависит от нас. Женя, Настя… И, да. Сережа понял это. Ради любви ко всем людям. Ради прощения и добра. И он постарается. Постарается стать лучше… хотя бы постепенно.

- Сереж? Может, поговорим о Вадиме, пока есть возможность? – с легкой улыбкой спросила она, не отрывая от него глаз и продолжая гладить Сережину щеку. Сережа резко нахмурился, посмотрев на часы на своей руке – единственный предмет гардероба, оставшийся на нем. Время подбиралось к завтраку, а это значит… Что у них не более часа. Тратить этот час на разговоры о Вадиме Сереже хотелось меньше всего, но… До завтра возможности может и не представиться, а на работе то авралы, то проблемы, то бесконечные совещания в компании все с тем же Вадимом, а еще дебильный папочка со своим фирменным скепсисом и бензопилой сарказма…

- Ладно. – хмуро кивнул Сережа, взяв ладошку Жени в свою руку и поцеловав. – Поговорим об этом шпионе долбаном… Ух, как бы я ему вмазал хорошенько!..

Женя хихикнула и озорно посмотрела на него.

- Не сомневаюсь. Но пока не надо – это делу не поможет.

- Так как ты узнала, что это он? Что там за история с телефоном? – с любопытством и некоторой ревностью, которую Сереже еще пока не удалось обуздать, спросил он, а Женя просияла и радостно воскликнула:

- О-о, это было так… круто!!!

А дальше Сережа с нескрываемым восторгом слушал о Женином небольшом приключении с актерской игрой наивысшего качества и наглым проникновением в Вадимов мобильник… Правда, его очень отвлекали собственные волнующие эмоции по поводу ее манящих изгибов, вырисовывавшихся под одеялом, и ее ножки, бедро которой ласково терлось о его бедро, но в общем и целом, основную мысль о том, что его Женя, как всегда, оказалась на высоте, он все-таки уловил.

- …а потом он довел меня до номера, я ему по дороге раза три намекнула, что не прощу тебя ни за что в жизни, и что теперь мне один путь – из «Черного полюса» да подальше, чтобы тебя никогда не видеть, и… Ты бы видел, как он меня слушал! Словно студент на последней лекции перед экзаменом, где препод подробно освещал все самые главные моменты, которые нужно изучить, чтобы получить пятерку! Ну и вот. – закончила Женя, раскрасневшись, горящими глазами глядя на Сережу, а тот, с трудом переключившись с неприличной темы на предмет разговора, задумчиво нахмурился, проговорив:

- Мда… Ну, в общем-то, я не удивлен. Вадим был нашим с Ксюшей одноклассником, был влюблен в нее или что-то в этом роде… Бегал все за ней, а она его на дух не переносила, хохотала над его неуверенностью, лошком называла… Быть может, он до сих пор что-то чувствует к ней? На него похоже… И ради нее он мог на это пойти. – порассуждал Сережа, а Женя изумленно расширила фиалковые глаза, воскликнув:

- Да ты что??? Ну тогда это многое объясняет! В разговоре с ним мне показалось, что у него в жизни была какая-то трагедия, связанная с невзаимной любовью… Он что-то говорил про то, как нужно вдвоем работать над отношениями и что если работа происходит лишь с одной стороны, то это все гиблое дело… А тут вон, оказывается, что… - она задумчиво посмотрела в окно, и в ее взгляде мелькнуло сочувствие и даже жалость. Сережа немного рассердился: он-то к этому подкаблучнику жалости ни капли не испытывал. – И что теперь будем делать?

Сережа легонько пожал плечами и погладил Женины волосы.

- Будем ждать. Если ты действительно убедила Вадима, что бросила меня окончательно, то Ксюша должна что-то предпринять. Я думаю, она возобновит развод… Вернемся домой, и там видно будет. Что делать с активами пока не ясно. Если она в курсе перевода средств… то наверняка захочет тоже внести свою лепту в эту историю… Может быть, даже через Вадима как-то. Посмотрим. Но одно я знаю точно: мне нужны доказательства, что этот ребенок не мой. Тогда у меня будет перед ней преимущество, и я смогу, если что, нажать на нее, в случае если она сама не возобновит развод. Только вот как их достать?..

Женя повернулась к нему и, обняв его за шею, тихо, но уверенно шепнула:

- Мы что-нибудь придумаем, не волнуйся, Сереж. Я помогу тебе.

Сережа не удержался и снова поцеловал ее, настойчиво, жадно, вновь понимая, что каждый поцелуй с ней – словно новое дыхание, словно бы первый, тот самый, настоящий, как когда-то давно он поцеловал ее в секретарской… Тот поцелуй он будет помнить, наверное, до конца своих дней… Именно тогда, в возрасте тридцати четырех лет, имея за плечами девятилетний брак и огромное количество многочисленных женщин и интрижек с ними, он понял, что впервые за всю свою пустую жизнь влюбился до беспамятства, до умопомрачения, до дрожи в коленях…

И сейчас, целуя ее сладкие губы, он чувствовал все то же самое, за одним лишь исключением, что она теперь принадлежала ему, что ее кожа теперь помнит его губы, его руки, что ее дыхание, ее сердце и душа теперь в его руках без остатка…

- Сереж… Сережа… - шепнула она, понимая, что температура его тела снова поднимается, и нежно погладила его по плечу. – Тебе идти надо. Сейчас народ на завтрак пойдет… Кто-то может заметить…

Сережа требовательно и умоляюще заглянул в ее нежные, игривые глаза и, снова настойчиво поцеловав ее, шепнул ей в ответ:

- Пятнадцать минут. Никто ничего не заметит.

Категоричный тон, ее бархатистая шея, его рука нежно заскользила от ее груди и ниже, ниже, ниже… Женя взволнованно вздохнула и, полностью подчиняясь, закрыла глаза, отдавшись чувству.


*** «Плюс»

Вот теперь игра в несчастную, убитую разрывом с любимым человеком девушку действительно превратилась в сущий ад. Не смотреть на Сережу, не улыбаться, не выказывать того, что она действительно чувствовала сейчас – это была самая настоящая проверка на прочность.

Самолет вылетал днем, и Женя очень радовалась, что после завтрака все остальное время она могла провести в номере вместе со Светой, которая, как пиявка с симпатичными глазками и милым личиком, терроризировала Женю насчет прошлой ночи и того, что у нее было с Сергеем. Жене пришлось соврать ей для дела, что Сережа якобы приходил просить прощения, но она его прогнала, и ему пришлось ночевать в другом номере, на что брюнетистая пиявка заявила, что Женька дура, потому что, судя по безумным глазам дерганного Минаева, который чуть не выбил кулаками из нее информацию о Женином номере номера, скорее всего, ее бы ожидала лучшая ночь в жизни.