- Я понимаю. Я так понимаю, Евгения, что миллиона тебе мало… Два!!! – он так резко обернулся и с таким безумием посмотрел на нее, что Женя снова отпрянула, начиная впадать в легкую форму тяжелой паники. – Дам два миллиона! Хочешь – в долларах!!! Это уйма денег… - он вдруг не сдержался и так резко и больно схватил Женю за плечи, что та чуть не вскрикнула и чуть не врезала ему кулаками в грудь со всем своим инстинктом самозащиты, но сдержалась, расширенными глазами глядя на него, а Виктор Петрович с силой сжал ее плечи пальцами и придвинул Женино побелевшее лицо к своему, одрябшему, озлобленному, оскаленному в яростном порыве… Его челюсть затряслась, и он бешено зашептал, брызгая слюной на тянущуюся изо всех сил назад Женьку:

- Ты только подумай, девка!! Ты сможешь обеспечить всю свою семью на несколько лет вперед! Но я не идиот, слышишь?!? Пока Сергей думает, что ты его ждешь, он ни за что не откажется от своей задумки, он… как чертов осел в упряжке!!! Что ты с ним сделала, ума не приложу??? Простушка, деревенщина… - плевался Виктор Петрович, все сжимая и сжимая Женины хрупкие плечи до боли, с гневом дыша в ее сопротивляющееся лицо и, кажется, распаляясь все сильнее… Женя быстро оглянулась: дверь… Не заперта ли?.. Если что, так бежать, бежать, пока Виктор Петрович черту не перешел… - Ты ему не пара!!! А с его дочкой я уж разберусь… Дело только в тебе, дрянь…

Та-а-ак, все… Женя – пора делать ноги! Минаев-старший ополоумел, это и ежу понятно, если он еще чего сделает или скажет, то не миновать потом проблем в дальнейшем… А потому, как простушка и деревенщина, но все-таки с мимолетными проблесками мысли, Женька почуяла, что уходить нужно немедленно… Она развернулась было к двери, желая нащупать ручку, а Виктор Петрович взревел раненным медведем: «Мы не договорили!!!», и с такой силой схватил Женю за запястье, что ее тело даже отпружинило назад, поближе к любимому собеседнику… Она вскрикнула, а в глазах ее вдруг сверкнули слезы обиды… Обида, обида, боль… Держись, Женька, держись, не плачь, не бойся, он же не преступник какой-нибудь, а уважаемый бизнесмен, он ничего тебе не сделает, ничего… Он не посмеет…

- Евгения!!!

- Виктор Петрович! Прекратите! Вы меня что, не слышите?!? Дело не только во мне, это Сережин выбор!! Отпустите мою руку, сейчас же!!! Что вы делаете?!?

В этот момент из здания завода, расталкивая всех входящих и выходящих без церемоний, вылетел Сережа, быстро и тревожно оглядывая парковку. Виктор Петрович застыл, увидев сына, и даже клешня его, вдавившаяся в запястье Жени до синяков, несколько ослабла… Женя тоже резко обернулась, увидев Сережу и испытав глубочайшее облегчение, а Виктор Петрович снова зарычал, опомнившись, и сжал Женину руку сильнее, грубо притянув к себе:

- Последний раз повторяю: бери деньги, шлюха! Больше такого щедрого предложения не будет! И отвали от моего…

Пропади ж ты пропадом, осел бесчувственный!!! Совсем мозги отшибло со своими деньгами!!!

- Да засуньте вы свои деньги, знаете, куда?!? – крикнула Женька, смахивая слезы, и, мощно оттолкнувшись, вырвалась из этого чудовищного, унизительного захвата, снова быстро обернувшись на Сережу, который, завидев машину отца, уже стремительно шагал к ней с самым сурово-убийственным лицом, на какое только был способен. – Я люблю его, вы понимаете??? И ни за какие деньги мира не откажусь от него, старый дурак!!!

Последний «комплимент» явно плеснул через край, прямо на пылающую огнем газовую конфорку, и Виктор Петрович, кажется, попрощался со всеми своими тормозами, потому что оглушительно заорал:

- ЧТО ТЫ СКАЗАЛА??? СТАРЫЙ ДУРАК??? Да я тебя… - а дальше словесных аргументов ему, кажется, стало недостаточно, и он кинулся на нее, широко размахнувшись для звонкой и, наверное, начисто отбивающей желание обзывать сходящих с ума пожилых мужчин обидными словечками, пощечины… Но Жене, к счастью, не удалось распробовать этот «дар» Викторопетровичевской ярости на себе, поскольку дверь стремительно распахнулась, и Сережа, мгновенно оценивший ситуацию, увидевший Женю, в слезах и страхе отталкивающую от себя его отца, который превратился в бешеную крысу и норовил больно покусать его любимую девушку, задав ей хорошую трепку, разъяренно громыхнул на всю улицу:

- Мать твою, отец, какого… ты делаешь?!? Что, черт тебя дери, ты делаешь??? Женя! Женя, выходи. – он легко подхватил ее и вырвал из рук отца, и Женя, оказавшись за его сильной спиной, ощутила такую дрожь во всем теле, что чуть не рухнула прямо на асфальт.

- Тебя мои дела не касаются, гаденыш! – заорал в ответ папочка, и снова посмотрел на Женю:

- А ты!.. ТЫ!!!..

Он осекся, тряся кулаком, но она все поняла. Она все поняла. Страх. В глазах отца Сережи мелькнул самый настоящий страх… Он не хотел, чтобы Сережа знал о его к ней предложении… Каким бы он ни был, он боялся потерять собственного сына, боялся его реакции на этот свой поступок, на это вмешательство, а значит… все-таки признавал всю силу связи Жени и Сергея, признавал существование между ними кое-чего особенного… Она глубоко вздохнула, приходя в норму и чувствуя, что ей невообразимо, до боли жаль Виктора Петровича…

А Сережа, тем временем, разгорался в своей ярости все больше и больше, продолжая громыхать на радость прохожим:

- НИКОГДА!!! Никогда не смей уводить мою Женю, никогда не смей прикасаться к ней – я тебе этого не прощу!!! Не прощу, слышишь??? Еще раз я увижу, что ты своими лапами делаешь ей больно, я всю твою физиономию…

- Сережа! – остановила его усталым голосом Женя, и он резко обернулся к ней, взяв ее за плечи и с невероятной тревогой заглядывая ей в глаза.

- Женя…

- Не надо, Сережа. – тихо, но жестко, с нажимом сказала она, а Виктор Петрович разъяренно крикнул:

- Ты идиот, Сергей! Я стараюсь ради твоего же блага, а ты не ценишь! Ну, ничего… Всему свое время… Костя, поехали. – сказал он уже своему водителю, и Сережа, бешено хлопнув дверцей его авто и все еще пылая от зверского гнева, схватил Женю за руку и поволок обратно на завод.

Женя молчала, подавленная собственными, противоречивыми эмоциями, и нисколько не удивилась, когда Сережа, агрессивно ткнув на кнопку лифта и скорее втащив Женю в медленно подползшую с громким скрежетом и лязгом кабину, мило посоветовал трем работникам в синих комбинезонах, попытавшихся ввалиться за ними следом, ехать следующим рейсом.

Когда двери лифта закрылись, Сережа резко развернул Женю к себе за плечи и нетерпеливо заглянул в ее усталые, замороченные новыми открытиями и догадками глаза, требовательно проговорив:

- Что от тебя хотел мой отец?!? Женя, какого треклятого черта ему надо было, и почему он хватал тебя за руки и замахивался на тебя??? Он… - Сережа осекся, но набрал воздуха в легкие и очень тяжело продолжил: - Он… хотел тебя ударить?.. Он ударил???

Женя вздохнула, шагнув чуть ближе к нему, и успокаивающе улыбнулась, ощущая его тревогу и волнение за нее всем сердцем.

- Нет, Сережа. Он бы этого не сделал. И что ему было нужно… Ну… Это уже не важно. Вопрос закрыт и больше никогда не будет подниматься. Не беспокойся. – она нежно улыбнулась, радуясь этим секундам… Всего несколько секунд в лязгающем лифте, всего лишь взгляд!.. Но как будто это иная жизнь… Жизнь души… Ради нескольких секунд рядом с любимым можно и вечность в одиночестве выдержать… Только лишь зная, что когда-то наступит, наступит этот момент! Это единение, это тепло внутри и снаружи… И Женя ясно понимала, что никакие поцелуи, никакие физические контакты не сравнятся с моментом, когда ты осознаешь истинную связь с кем-то, чувствуешь, как физическую… И ей этого было достаточно, но… Она прекрасно понимала, что этого недостаточно ему. В мужчинах издревле бежит горячая жажда завоевания… И она неотделима от занятий любовью и других физических проявлений, но это вовсе не означает, что они чувствуют меньше.

Сережа вздохнул, успокаивая нервный импульс борьбы, противоречия и напора, но затем гневно и нетерпеливо процедил:

- Так… Я еще раз тебя спрашиваю: что хотел мой папаша?!? Что ты с ним обсуждала в машине??? Он хотел тебя подговорить… - Сережа замер на миг, как бы обдумывая, продолжить мысль или оставить все, как есть, но на деле же его руки вдруг медленно соскользнули с ее плеч на шею… Так мягко, так горячо… Он вздохнул, он был в одном шаге, чтобы зарыться в ее волосы, чтобы приблизиться к ее губам, его дыхание полыхнуло пламенем, его глаза засветили притяжением… О, нет-нет, замкнутое пространство плохо влияет на их совместное решение держать нейтралитет… Хотя… Это было только ее решение… В его голосе зазвучала жадная, собственническая нотка, и Женя поняла, что ужасно трепещет, а весь ее организм страшно изголодался по нему, по его рукам… - Он пытался тебя подговорить бросить меня, да?

Женя сделала вдох, сгорая от желания поддаться на провокацию, желая получить его здесь и сейчас, любить его, не отпускать ни на секунду, но… Время еще не пришло, она чувствовала это, хоть и была страшно близка к капитуляции.

- Сережа… Ты немного… рассержен на отца, но на самом деле… - она взяла его за руки, нежно ласкающие кожу ее шеи и выводящие из равновесия, - на самом деле тебе надо попытаться понять его. Он… живет так, как считает единственно правильным. Его картина мира складывается из больших денег и методов их зарабатывания… Он отвергает чувства, говорит, что не верит в них, но по-настоящему… он просто никогда никого не любил. Это не всем дано, Сереж, поэтому он и отрицает, поэтому действует в меру своих сил и понимания. Не обвиняй его. – Женя вздохнула, чувствуя щемящую душу жалость. – Он – несчастливый человек. Постарайся понять его мотивы. И он на самом деле очень дорожит тобой, только боится признаться себе в этой слабости. Виктор Петрович очень сильно к тебе привязан, Сережа. Помни это.