Нога сама потянулась к педали газа, но тут как-то странно заскрипел руль, заставив Юрия опомниться. Он со злостью саданул по приборной доске, сильно ушиб руку, и озаренно пробормотал:

– Зачем я крушу собственное имущество, когда мне надо просто морду этому типу надраить, чтоб неповадно было?!

Посидев немного, чтобы успокоиться, снова перевел воспаленный взгляд на окна. Зная Сашину щепетильность, был уверен, что она не допустит никакой постельной лирики при бодрствующей дочери. Вот когда та заснет – вполне может последовать продолжение.

Саша чувственная женщина и ей наверняка хочется мужской любви и ласки. Он был уверен, что, будь Пашка понастойчивей, вполне мог добиться того, в чем отказывалось ему, Юрию. Хотя бы из мести. Так сказать, в порядке компенсации. Ведь они с Пашкой, по сути, очень похожи.

Хотя Юрию и жутко не нравилось, но замещение подобного подобным представлялось вполне реальным. И так оно и будет, если он ничего не предпримет. Решительно вышел из машины и прошел в подъезд, надеясь, что знакомые охранники, как обычно, пропустят его без лишних расспросов. Но за бронированным стеклом сидел незнакомый молодой парень, преисполненный важности порученного ему дела. Строго спросил:

– Вы к кому, гражданин?

Пришлось ответить. Тот немедля позвонил Саше. Выслушав ответ, с кислой миной повернулся к посетителю.

– Она сказала, что для визитов слишком позднее время. И еще просила вам передать, что завтра она дочь с вами отпустить не сможет, потому что у них другие планы. – И требовательно посмотрел на пришельца, ожидая его ухода.

Юрий был вынужден выйти, досадуя на судьбу. Опять не повезло. Что у них за планы, если она отменила его законную встречу с дочерью? И это тогда, когда он только-только вошел во вкус? Он планировал завтра совместный поход в зоосад, надеялся с помощью дочери уговорить присоединиться к ним и Сашу. И вот очередной облом! Куда это они собрались? Но он приедет сюда завтра с утра пораньше, и всё выяснит.

Утром, подскочив на старой продавленной кровати, схватил будильник: показалось, что проспал. Но стрелки успокоительно показывали лишь семь часов. Он расслабленно вытянулся на постели. Еще есть время. Едва ли они поедут куда-нибудь в такую рань. Если собрались к Наталье Владимировне, то выйдут часов в одиннадцать, не раньше. А если не к ней? От этой мысли он вздрогнул, полностью проснувшись.

Решив на всякий случай быть у Саши в девять часов, побрился, привел себя в порядок и в восемь часов, как на работу, отправился к дому на Пихтовой. Остановился напротив подъезда, передвинул сиденье до упора, вытянул ноги, опустил голову на спинку кресла и приготовился к длительному ожиданию. На улице было еще темно, и подъезд тускло освещал лишь неяркий фонарь у входа.

Вскинув голову, сразу увидел светящееся окно на Сашиной кухне. Он с тайной болью смотрел на него и воображал, что сидит вместе с ними. Или нет, лучше не сидит, это они уже проходили, а готовит для жены завтрак.

Представив удивленные глаза Саши, горько посмеялся над собой – он даже себе чаю налить никогда не соизволил. А ведь какое это удовольствие – принести любимой кофе в постель, особенно когда ночь прошла не зря. Жаль, что он понял это только сейчас.

Вздрогнув, отогнал от себя видение жаркой страсти, боясь, что после таких мыслей даже говорить с Сашей не сможет.

Ровно в девять свет в окнах погас. Он сел прямо, готовясь газануть, едва они выйдут из подъезда. Отвечая его чаяниям, дверь подъезда широко распахнулась, и на улицу выпрыгнула возбужденная Аня в красном лыжном костюмчике, за ней вышла Саша в легкой спортивной куртке.

Они быстрым шагом отправились в сторону автобусной остановки. Похвалив себя за предусмотрительность, Юрий, спеша и резко дергая рычаги, завел мотор и медленно двинулся за ними, лихорадочно соображая, что делать. Решив не изображать из себя частного детектива, догнал их и тихонько посигналил. Дочка сразу узнала его машину и запрыгала на месте от восторга. Саша с недоумением посмотрела на него и нахмурилась. Он довольно предложил:

– Вы куда? Давайте подвезу!

Аня сразу полезла в распахнутую дверцу, довольная, что ей не надо идти против ветра. Саша, помедлив, тоже скользнула внутрь, не желая огорчать девочку.

– Папа, а что ты тут делал? – Анюта с простодушным видом спросила у отца, готовая поверить любому объяснению.

– Да так, случайно проезжал мимо. – И многозначительно подмигнул Саше.

Та сразу всё поняла, зарумянилась от гнева и отвернулась от него к окну, с трудом сдерживая рвущиеся на волю обвинения.

– Ну, так куда едем?

Дочка от восторга начала подпрыгивать на сидении, как мячик. Полным восторга голосом сообщила:

– На лыжную базу! Я там буду кататься с горок на санках!

Он перевел взгляд на свой цивильный костюм и умильно попросил:

– Давайте заедем ко мне, это почти по дороге! Я переоденусь и тоже буду кататься с тобой на санках!

Не подозревавшая подвоха девочка охотно согласилась, и Юрий, не дождавшийся ни слова одобрения от Саши, развернул машину и погнал к своему дому. Выскочив из нее, помчался в квартиру, нашел в шкафу лыжный костюм, который не надевал года три, натянул его и вернулся к машине, затратив на всё ровно пять минут.

Анюта приветствовала его восторженным криком:

– Как ты быстро, папа! Как на фронте!

Юрий невольно подумал, что так оно и есть. Хотя на этой войне и не убивают, но на кону стоит вся его дальнейшая жизнь.

К лыжной базе подъехали в десять часов. Народу было еще мало, и они без проблем выбрали добротные пластиковые лыжи для себя и снегокат для Анюты. Она тут же уселась на него и захотела съехать с самой высокой горки. Но Саша не согласилась:

– Ты еще совсем не умеешь кататься. Это ведь не просто так – сел и поехал. Этому нужно учиться.

Анюта немного огорчилась, но ненадолго. Она во всем видела светлые стороны.

– Пап, ты меня научишь? – и с надеждой посмотрела на своего сильного отца.

Заметив ревнивый взгляд Саши, Юрий постарался ответить нейтрально, чтобы не создавать ненужной конфронтации:

– Конечно. Хотя мама тоже очень хорошо катается на снегокате.

Саша чуть слышно хмыкнула, чтобы он понял, что она разгадала его нехитрые маневры. Взяв снегокат с сидевшей на нем дочкой за веревку, отец втянул его на невысокую горку. Показал, как надо управлять рулем, чтобы объезжать небольшие препятствия и слегка подтолкнул вниз. Малышка без приключений спустилась вниз и тут же возомнила себя профессионалом.

– А теперь я хочу спуститься вон с той горы! – она указала пальчиком на самую высокую гору, на которую лыжники добирались по канатной дороге.

Но мать решительно воспротивилась.

– Нет, конечно! Это очень опасно, там и взрослые падают! Лучше попробуй скатиться вон с той горки – и махнула в сторону соседней, чуть повыше.

Анюта послушно согласилась, и они все вместе отправились туда. Скатились с нее за пару минут, в десять раз быстрее, чем забирались. Юрий предложил:

– Давайте пойдем на фуникулер. Выходить будем на нижней отметке. Это не намного выше, чем здесь, но хоть столько времени и сил не будем терять на то, чтобы вскарабкаться наверх.

Они так и сделали, и это решение оказалось на редкость удачным. Они прокатались до трех часов, катались бы и дальше, но Анюта так устала, что начала засыпать на ходу. Пришлось сдать лыжи и отправиться домой.

Саша с дочкой устроилась на заднем сиденье. В машине разомлевшая малышка сразу уснула, и Юрий негромко сказал:

– Хорошо было сегодня, верно?

Саша неохотно кивнула, ругая свое чувство справедливости, не позволившее ей солгать.

– А почему вы не хотели меня позвать с собой, и пытались уехать тайком?

Она честно сказала:

– Просто не хотела тебя видеть.

Пережевывая обиду, он несколько минут помолчал.

– Знаешь, я думаю, если бы не та насильственная свадьба, у нас всё бы было по-другому. Я всё время чувствовал себя зверем, попавшим в силки.

Она беззлобно пожала плечами.

– Никто тебя силой не держал. К тому же если бы не Евгений Георгиевич, у нас вообще ничего бы не было. Мы бы просто больше не встречались, незачем.

Его вдруг потрясла безнадежность этого слова. Ничего. Звучало ужасно. Всё внутри запротестовало.

– Я бы всё равно узнал о беременности.

Она так на него посмотрела, что он осекся и умолк.

– Неужели? Я точно знаю: ты обо мне никогда бы не и вспомнил. Признаю, в той вынужденной свадьбе моя вина. Когда я в приступе непростительной слабости рассказала про тебя матери, мне и голову не приходило, что она отправится к твоему отцу. Мама всегда была такая стойкая. Ну, а потом навалилась такая апатия, что мне уже было всё равно. И, конечно, ничего хорошего из этого не вышло.

Юрий остановил машину на обочине, понимая, что для откровенного разговора другого такого случая может и не представиться. Повернулся к ней, схватил ее руки, с силой сжал ладони, и произнес, глядя ей в глаза, чтоб поверила:

– Может быть, начнем всё сначала? Клянусь, теперь всё будет по-другому!

Саша посмотрела на него широко распахнутыми глазами и вдруг засмеялась, не в силах остановиться. Она смеялась и смеялась, а Юрий не знал, что делать. У нее что, истерика? Что нужно в этих случаях делать? Он слышал, что нужно дать пощечину, но у него рука не поднималась для такого кощунства.

У нее по щекам потекли слезы от напряжения, и он протянул руку и ласково стер их. Это неожиданное для нее движение прекратило такой несвоевременный с его точки зрения смех.

Она глубоко вздохнула и почти спокойно сказала:

– Забавно! У тебя что, такая манера спасаться от неприятностей? Я знаю, что твоя подруга, или невеста, ждет ребенка. А я, выходит, этакое бомбоубежище? Ответственности ты страшишься больше, чем женитьбы?

У него на скулах выступили темные пятна и заходили желваки.

– У нее нет ребенка, или он не от меня! Я всегда предохранялся!