Она так долго переживала все случившееся, что после пяти месяцев пребывания в непрерывной панике теперь словно оцепенела. Да, такой стала ее жизнь. Ей приходилось хочешь не хочешь приспосабливаться к тому положению, в котором оставил ее Аллан. Но она горевала не о деньгах, которые он потерял, а о нем самом. Однако обстоятельства, в которых она оказалась, были действительно ужасны. Тед был ошеломлен.

– Вы хотите сказать, что у вас нет денег? Ни в виде инвестиций, ни сбережений на черный день вроде нескольких миллионов на каком-нибудь счете в швейцарском банке? – Ему это казалось столь же невероятным, как некогда и ей.

– Я хочу сказать, что нам не на что купить обувь. Я хочу сказать, что к ноябрю мне будет не на что купить продукты. После того как я более или менее приведу дела в порядок, мне придется искать работу. А пока я занята целый день тем, что решаю, что еще можно продать и каким образом это сделать, и обдумываю, как изловчиться, чтобы заплатить налоги и расплатиться с долгами, и все такое прочее. Я хочу сказать вам, детектив Ли, что у нас ничего нет. Остался только этот дом, и если повезет, то с помощью того, что я выручу от его продажи, мне, возможно, удастся заплатить оставшиеся личные долги моего мужа, если, конечно, нам дадут хорошую цену за дом и все, что в нем находится. Его адвокаты намерены объявить о банкротстве, что несколько облегчит наше положение, но даже в этом случае для того, чтобы выкопать нас из-под обломков, мне потребуются многие годы и целая армия умных адвокатов, нанимать которых мне больше не по карману. Если мистер Эдисон надеется получить с меня тридцать миллионов долларов или даже тридцать тысяч, его ждет большое разочарование. Может быть, следовало бы сказать ему об этом, – с достоинством сказала эта миниатюрная женщина.

Не было в ней ни патетики, ни смущения. Она вела себя очень естественно. Как и на Теда, на Рика Холмквиста она произвела большое впечатление. Видно, зря говорят, что при стремительном переходе от бедности к богатству и от богатства к бедности люди могут сломаться. Она вела себя в данной ситуации с достоинством. Муж оставил ее ни с чем, а она тем не менее и слова худого о нем не сказала. Она даже не упрекнула его ни в чем. Тед, например, считал, что она святая. Особенно если то, что она говорит, правда, и ей действительно едва хватает денег, чтобы прокормить детей. У них с Шерли положение было значительно лучше, к тому же у обоих была работа, и они всегда могли опереться друг на друга. Но больше всего его расстроило то, что положение ее было даже еще более опасным, чем он предполагал первоначально. В глазах всего мира она была обладательницей сотен миллионов долларов, что автоматически превращало ее в мишень, словно бычий глаз, нарисованный на воротах амбара, но, как только обнаружится, что у нее ничего нет, кое-кого это может толкнуть на безумный поступок и заставить жестоко расправиться с ней или с детьми, если кто-нибудь из них окажется в их руках.

– Если кто-нибудь похитит меня или детей, они не получат и десяти центов, – просто сказала она. – Платить нечем. И некому. Ни у Аллана, ни у меня практически не было родственников, кроме друг друга, и денег взять просто неоткуда. Поверьте, я искала везде. Они могут забрать дом, но больше ничего нет. Никакой наличности.

Она не делала из этого трагедии и не пыталась оправдаться, говорила об этом с достоинством и трогательным благородством, что особенно нравилось в ней Теду.

– Наверное, мы оказали сами себе плохую услугу, сохранив это в тайне от прессы, – продолжила Фернанда. – Но мне казалось, что это нужно сделать ради памяти Аллана. Судя по письму, которое он оставил, он был в отчаянии и ему было очень стыдно. Я хотела, насколько хватит сил, сохранить легенду о нем. Но в конце концов это, конечно, станет достоянием гласности. И полагаю, очень скоро. Навсегда утаить это от других не удастся. Ведь он потерял все состояние. Он вложил все в рискованные сделки, основываясь на абсолютно неправильных предположениях и расчетах. Я не знаю, что произошло. Может быть, он потерял разум, или утратил дар предвидения, или успех ударил ему в голову и он стал считать себя непобедимым. Но он не был непобедимым. И никто не бывает. Он наделал множество ужасных ошибок.

Все это было слишком мягко сказано, если учесть, что он оставил жену и детей практически без гроша, да еще и долги на сотни миллионов долларов. Это был настоящий крах. А расплачиваться за все это должны были теперь только она и дети. Теду потребовалось несколько минут, чтобы оценить ситуацию и последствия для нее, особенно в свете всего происходящего.

– А как насчет детей? – спросил Тед, стараясь не показать, что его охватила паника. – Есть ли у них или у вас какой-нибудь страховой полис на случай, если дети будут похищены?

Он знал, что такая страховка существует, и предполагал, что этим занимается «Лондонский Ллойд». Знал, что люди, подобные Аллану, обычно имеют такую страховку на случай похищения их или членов их семей. Существует даже страхование от вымогательства.

– Ничего подобного у нас нет. Все наши полисы просрочены. У нас теперь нет даже страхования от болезней и несчастных случаев, хотя мой адвокат пытается получить его для нас. Наша страховая компания отказывается выплатить деньги по полису страхования жизни Аллана. Судя по письму, которое он оставил, он совершил самоубийство. Мы полагаем, что так оно и было. Письмо нашла полиция. А страхования на случай похищения, я думаю, у нас вообще не было. Наверное, мой муж думал, что нам это не грозит, – сказала она.

«А следовало бы», – подумал Тед. И Рик подумал то же самое, хотя не сказал ни слова. С такими деньгами, какие Аллан сделал, и с той известностью, которую возымели его успехи, все они подвергались всем возможным рискам. Особенно Фернанда и дети. Как и у любого человека, занимающего такое положение, его семья была его ахиллесовой пятой. Очевидно, он не придавал этому значения, и Тед вдруг разозлился, хотя постарался не показать этого. По целому ряду причин ему не нравилось то, что он услышал, как и Рику Холмквисту.

– Миссис Барнс, – спокойно сказал Тед, – я думаю, вы в таком случае подвергаетесь еще большему риску. Насколько известно этим или любым другим людям, вы выглядите так, как будто имеете много денег. Это может предположить любой. А на самом деле их у вас нет. Я думаю, что чем скорее об этом узнают, тем лучше для вас. Хотя этому могут не поверить. Думаю даже, что не поверит большинство. В настоящий момент вы оказались в наихудшем положении во всех отношениях – вы кажетесь призовой мишенью: попади в яблочко – и выигрыш в руках! А приза-то и нет. Мне кажется, что опасность этого положения очень реальна. Эти люди что-то затевают, хотя я пока не знаю, что именно. Мне даже неизвестно, сколько их участвует в этом, но уверен, что они что-то затевают. В этом участвуют трое очень опасных типов, и кто знает, кого они еще привлекли к участию. Мне не хотелось бы запугивать вас, но, по-моему, вам и детям угрожает серьезная опасность, – сказал Тед.

Фернанда спокойно слушала его, пытаясь держать себя в руках, но и у нее в конце концов на глазах появились слезы.

– Что мне делать? – прошептала она. Наверху по-прежнему громыхала музыка.

Мужчины смотрели на нее, испытывая неловкость, потому что не знали, как помочь ей. Она оказалась в ужасном положении. Благодаря своему мужу.

– Что мне делать, чтобы защитить детей?

Тед глубоко вздохнул. Он понимал, что берет на себя больше, чем следует, потому что пока еще не поговорил об этом со своим шефом, но ему было безумно жаль ее, и он верил своей интуиции.

– Это наша забота. Правда, я пока еще не поговорил со своим шефом. Мы с Риком приехали сюда прямо из управления ФБР. Но я хотел бы оставить здесь на недельку-другую парочку своих людей, пока мы не проверим все более тщательно и не узнаем, чем эти типы занимаются. Кто знает, может быть, это всего лишь моя фантазия. Однако мне кажется, за вами не мешает приглядывать. Посмотрим, что скажет на это шеф полиции, но, по-моему, мы сможем выделить для этой цели парочку копов. Что-то мне подсказывает, что за вами следят, – сказал Тед.

Рик кивнул в знак согласия.

– А ты что скажешь? – спросил Тед, поворачиваясь к Рику. – Эдисон – твой парень.

ФБР расследовало его дело, что давало Рику определенные полномочия. Они оба это знали.

– Ты сможешь выделить нам сотрудника на недельку или две, чтобы понаблюдать за домом и детьми? – спросил Тед.

Рик, чуть помедлив, кивнул. В его случае решения принимал он сам. И вполне мог выделить одного сотрудника. А может быть, даже двоих.

– Только не больше, чем на одну-две недели. Посмотрим, как будут развиваться события, – сказал Рик.

Было бы очень неплохо, если бы им удалось поймать Эдисона на участии в каком-то сговоре. За долгую службу в качестве детективов у Теда и Рика случались и более удивительные вещи. Тем более что Тед был уверен в том, что интуиция его не обманывает. Рик тоже.

– Я хочу убедиться, что за вами или за детьми никто не следит, – сказал Тед.

Она кивнула. Ее жизнь вдруг превратилась в еще худший кошмар, чем тот, в котором она жила после смерти Аллана. Аллана больше не было. Какие-то страшные люди охотились за ней. Дети оказались под угрозой похищения. Даже когда умер Аллан, она не чувствовала себя такой растерянной и уязвимой. Ее вдруг охватило чувство надвигающейся опасности, от которой она не могла защитить свою семью, и была в ужасе оттого, что кто-нибудь из детей может пострадать или еще того хуже. Она изо всех сил старалась взять себя в руки, но, несмотря на все усилия, по щекам ее катились слезы. Тед смотрел на нее с глубоким сочувствием.

– Что делать с отъездом Уилла в спортивный лагерь? – спросила она сквозь слезы. – Можно его отпустить?

– Кто-нибудь знает, куда он уезжает? – спокойно спросил Тед.

– Только его друзья и один из учителей.

– В газетах об этом ничего не писали?