– Позвони нам, – снова сказал надзиратель. Он впервые так сильно привязался к осужденному, который на него работал. Но ведь и люди в Пеликан-Бей, с которыми ему приходилось иметь дело, не шли ни в какое сравнение с Питером Морганом.

Тюрьма Пеликан-Бей была предназначена для содержания самых отъявленных преступников, которых раньше отправляли в Сан-Квентин. Большинство заключенных содержались в одиночных камерах. Сама тюрьма отличалась высокой степенью механизации и компьютеризации, что позволяло содержать здесь самых опасных преступников в стране. Тюремный надзиратель сразу же заприметил Питера и понял, что ему здесь не место. Только из-за огромного количества наркотиков, обнаруженных при нем, и больших сумм денег, связанных с этим, он оказался здесь. Если бы не столь серьезные обвинения, его вполне могли бы направить в какое-нибудь пенитенциарное заведение с облегченным режимом содержания. Он не помышлял о побеге, не хулиганил и никогда не участвовал ни в одной разборке за все время своего пребывания в тюрьме. Он был на редкость вежлив и корректен. Те немногие, с кем он общался за эти годы, относились к нему с уважением. Его близкие отношения с тюремным надзирателем делали его священным и неприкосновенным, и его не трогали. Он не был замечен ни в каких связях с бандами, группировками, известными своей жестокостью, или с какими-нибудь несогласными. Он не совал нос в чужие дела. И судя по всему, четыре года пребывания в Пеликан-Бей не оставили на нем видимых отметин. В тюрьме он много читал, особенно литературы по правовым и финансовым вопросам, проводил уйму времени в библиотеке и неустанно работал на тюремного надзирателя.

Надзиратель лично написал ему блестящую характеристику для совета по условно-досрочному освобождению. В его понимании это был типичный случай, когда молодой человек сбивается с дороги, и он считал, что теперь ему нужно лишь предоставить возможность выйти на правильный путь. Надзиратель был уверен в том, что ему это удастся сделать. Он надеялся, что в недалеком будущем получит добрые вести о Питере и от самого Питера. В тридцать девять лет у Питера впереди была еще целая жизнь, а в багаже он имел блестящее образование. Можно было надеяться, что ошибки прошлого послужат ему ценным уроком.

Питер и надзиратель еще обменивались рукопожатиями, когда из подъехавшего фургончика выскочили репортер и фотограф местной газеты и направились к конторке, где Питер только что получил свой бумажник. В этот момент там стоял другой заключенный, подписывавший документы об освобождении. Они обменялись с Питером взглядами и кивнули друг другу. Питер его знал – его все знали. Время от времени они встречались в спортивном зале или в коридоре, а за последние два года он частенько наведывался в контору надзирателя. Он многие годы безуспешно добивался помилования и был известен как чрезвычайно смекалистый неофициальный юрист, услугами которого пользовалась вся тюрьма. Его звали Карлтон Уотерс. Ему был сорок один год, из которых двадцать четыре он отсидел в тюрьме за убийство. Он практически вырос в тюрьме.

Карлтон Уотерс был осужден за убийство соседа и его жены и неудавшуюся попытку убийства двоих их детишек. В то время ему было семнадцать лет, а соучастником этого преступления был двадцатишестилетний, отсидевший в тюрьме парень, который стал его другом. Они вторглись в жилище своих жертв и украли двести долларов. Партнер Уотерса по преступлению был давно казнен, а сам Уотерс продолжал утверждать, что не убивал, а всего лишь присутствовал при этом. Он ни разу не отклонился от своих показаний и всегда утверждал, что невиновен и что вошел с приятелем в дом жертв, не имея понятия о том, что у того на уме. Все произошло очень быстро и неожиданно, а дети были слишком малы, чтобы подтвердить или опровергнуть его слова. Так что можно было не опасаться, что они смогут их опознать, а поэтому их всего лишь зверски избили, но оставили в живых. Оба преступника были пьяны, а Уотерс пытался доказать, что во время убийства он отключился и ничего не помнит.

Присяжные заседатели не поверили этой истории, и его, несмотря на возраст, судили как взрослого, признали виновным, и он утратил право на подачу прошения о помиловании. Большую часть своей жизни он провел в тюрьме – сначала в Сан-Квентине, потом в Пеликан-Бей. Находясь в заключении, он даже умудрился закончить колледж и был близок к окончанию юридической школы. Он написал несколько статей о пенитенциарной и правовой системах и за долгие годы установил хорошие отношения с прессой. Уотерс, упорно заявлявший о своей невиновности, стал своего рода знаменитостью. Он был редактором тюремной газеты и знал практически все о каждом из заключенных. К нему приходили за советом, и все население тюрьмы относилось к нему с большим уважением. В отличие от Моргана он не обладал аристократически привлекательной внешностью. Это был сильный, крепко сбитый мужчина с накачанными мускулами. Не считая нескольких случаев, в первые дни пребывания в тюрьме, когда он был еще молод и горяч, за последние два десятилетия он считался образцовым заключенным. Несмотря на устрашающую внешность, его репутация в тюрьме заслуживала если даже не золотой, то бронзовой медали. Именно Уотерс сообщил газетчикам о своем освобождении и был рад, что они приехали.

Уотерс и Морган никогда не были приятелями, но всегда уважали друг друга, а несколько раз даже разговаривали, касаясь правовых вопросов, когда Уотерс пришел зачем-то к надзирателю и Питер с ним заговорил. Питер прочел несколько его статей в тюремной газете и в местной прессе и не мог не восхититься этим человеком независимо от того, виновен он или невиновен. Он обладал тонким умом, и ему пришлось здорово потрудиться, чтобы чего-нибудь достичь, несмотря на то что он рос в тюрьме.

Выходя за тюремные ворота, Питер почувствовал такое облегчение, что у него перехватило дыхание. Оглянувшись через плечо, он увидел, как Карл Уотерс пожимает руку надзирателя, а фотограф из местной газеты запечатлевает этот момент. Питер знал, что он отправляется в Модесто. Его семья все еще жила там.

– Спасибо тебе, Господи, – сказал Питер, остановившись на мгновение и закрыв глаза. Потом он открыл их и, прищурившись, посмотрел на солнце. Он провел по глазам рукой, чтобы никто не заметил выступившие слезы, потом кивнул часовому и направился к автобусной остановке. Он знал, она находится в десяти минутах ходьбы. Жестом остановив автобус, он сел в него. Карлтон Уотерс позировал для последнего снимка у ворот тюрьмы. В своем интервью он еще раз сказал о своей невиновности. Виновен он или не виновен, но его история была интересной, и за последние двадцать четыре года он стал в тюрьме уважаемым человеком. Он несколько лет говорил о том, что планирует написать книгу. Два человека, которых он предположительно убил двадцать четыре года назад, и дети, которые в результате остались сиротами, были практически забыты. Они были вытеснены из памяти его статьями и к месту сказанными словами. Когда Уотерс заканчивал интервью, Питер Морган входил в здание автобусного вокзала и покупал билет до Сан-Франциско. Наконец-то он был на свободе.

Глава 2

Тед Ли любил работать во вторую смену. Он давно работал с четырех до полуночи, и это превратилось у него в старую добрую привычку. Его это устраивало. Он был инспектором сыскной полиции Сан-Франциско и занимался ограблениями, разбойными нападениями и прочей многообразной преступной деятельностью. Изнасилованиями занимался специальный отдел, убийствами – убойный отдел. В самом начале он пару лет проработал в убойном отделе, но там ему не понравилось. На его взгляд, там была слишком мрачная атмосфера, а люди, делающие карьеру на убийствах, всегда казались ему странными.

Они могли часами разглядывать фотографии убитых. Так ведь и свихнуться недолго. Надо быть очень закаленным человеком, чтобы не дрогнув смотреть на все это. То, чем занимался Тед, было более обыденным, но Теду казалось гораздо более интересным. Каждый день приносил что-то новенькое. Ему нравилось ломать голову, устанавливая связь между преступниками и их жертвами. Он пришел работать в полицию восемнадцатилетним парнем и работал там уже двадцать девять лет. Сыском он занимался почти двадцать лет и был на хорошем счету. Некоторое время он трудился в отделе, занимавшемся случаями подделки кредитных карточек, но там ему показалось скучно. Преступления общего характера – это была его стихия. Это ему было по душе, как и работа во вторую смену.

Он родился и вырос в Сан-Франциско, в самом центре Китайского квартала. Его родители и обе его бабушки приехали из Пекина еще до его рождения. В его семье соблюдались древние традиции. Отец всю жизнь работал в ресторане, мать была портнихой. Как и он, оба его брата прямо со школьной скамьи пошли служить в полицию. Один стал патрульным в районе злачных мест и ни о чем другом слышать не желал, другой пошел в конную полицию, обогнал по званию того и другого, и в связи с этим они частенько подшучивали над Тедом, для которого быть детективом было важнее всего.

Жена Теда была американкой китайского происхождения во втором колене. Ее родители были выходцами из Гонконга. Они владели рестораном, где работал отец Теда, пока не удалился на покой. Там Тед с ней и встретился. Они полюбили друг друга в четырнадцать лет, и он никогда не ходил на свидание с другой женщиной. Он даже не вполне отчетливо понимал, что это такое. Он не был страстно влюблен в нее, но с ней ему было комфортно. А теперь они стали скорее добрыми друзьями, чем любовниками. Шерли Ли была хорошей женщиной. Она работала медсестрой в отделении интенсивной терапии городской больницы Сан-Франциско и видела гораздо больше жертв жестоких преступлений, чем он. И оба они больше виделись со своими коллегами по работе, чем друг с другом. Они к этому привыкли. В свой выходной день он играл в гольф или сопровождал свою матушку в походе по магазинам. Шерли любила играть в карты, ходила за покупками с подружками или отправлялась в парикмахерскую. Выходные дни у них редко совпадали, но их это больше не беспокоило. Теперь, когда дети выросли, у них почти не осталось обязательств друг перед другом. Они поженились в девятнадцать лет, то есть состояли в браке двадцать восемь лет, а теперь каждый из них жил своей жизнью.