- Доверься мне, обещаешь?

- Обещаю. А теперь давай вернемся к остальным, Мел, нас уже зовут. Мы ведь не хотим, чтобы они начали беспокоиться.

- Ох, спасибо тебе, Финн! - повеселевшая, Меллана заключила сестру в объятия. – Я знала, знала, что ты мне поможешь. Ты всегда была так добра ко мне! Неважно, что говорят люди, я не считаю тебя странной. И с твоими навыками охотницы, ты точно захватишь самого богатого человека во всем Шропшире!

Финнула подозрительно взглянула на сестру.

- О чем это ты говоришь, Мел?

Удивленная непониманием Финнулы, Меллана пояснила. И затем снова, на этот раз уже от счастья, расплакалась, прежде чем Финнула поняла, чем может обернуться данное ею слово.


Глава 2

Хьюго Фитцстивен, может, и провел последние десять лет на Святой земле, сражаясь за Иерусалим, но святым никак не был. Совершенно. Так, например, он легко затащил в постель жену владельца постоялого двора, после чего отказался платить за постой, сказав, что «случилось так, как случилось».

В крестовый поход Хьюго направился не по своей воле, но единственной альтернативой был монастырь, что тоже никак ему не нравилось. Сердечным желанием его матушки было участие сына в войнах на Святой земле, а потому он подчинился родительской воле. Но, даже самоотверженно сражаясь, Хьюго никогда не забывал о других удовольствиях жизни, в том числе и о женщинах, которых он познал великое множество за прошедшее десятилетие. Так, женщины из Акко (*израильский город) имели занятную привычку брить самые интимные места тела, что уже было хорошим стимулом для Хьюго, чтобы остаться на войне как можно дольше.

Там же, в Акко, Хьюго попал в плен к мусульманам, и, к тому времени, как корона заплатила за него выкуп, Святая земля успела ему осточертеть, как и сами крестовые походы. Его старший брат между тем погиб, после чего последовала странная смерть отца, и Хьюго Фитцстивен остался единственным хозяином родового поместья. Став седьмым графом Стивенсгейта, Хьюго решил, что пришло время возвращаться в родные края и наслаждаться жизнью в новом титуле.

Но пока что подобного шанса ему не представилось. Не успел рыцарь въехать в Шропшир, как неприятности вновь посыпались на его голову. На этот раз не сарацины преследовали его, желая смерти Хьюго, нет, теперь это был муж одной очень одаренной блондинки, с которой Хьюго приятно провел время в Лондоне. Ее муж, впрочем, использовал несколько другие выражения и требовал компенсации за «унижение». Хьюго подозревал, что эта пара работала сообща: она соблазняла рыцарей, а он затем случайно «узнавал о произошедшем». Но Хьюго не собирался сдаваться так быстро.

Поэтому он и его слуга были вынуждены пробираться к дому окраинами да лесными тропками, избегая главной дороги, по которой мчался преследователь. Разумеется, Хьюго не боялся сражения, он всего лишь устал от битв за эти долгие десять лет, и теперь ему хотелось только вернуться в поместье и наслаждаться тем, что он имеет. К двадцати пяти годам он понял, как важно ценить моменты спокойствия.

Трактиры и постоялые дворы не были безопасны в полном смысле, и Хьюго со слугой приходилось спать под открытым небом. К счастью, весна уже вступила в свои права, а потому Хьюго в любом случае предпочел бы зеленую траву всему тому, что могли предложить захудалые домики, стоявшие вдоль дороги.

Питер, его слуга, уже успел привыкнуть к комфорту в Лондоне, где Хьюго и взял его в услужение, и непрестанно жаловался на слабое здоровье, ухудшавшееся в подобных условиях не по дням, а по часам. Каждую ночь, проведенную под звездами, он причислял к своим достижениям и хвалился силой духа. Привыкнув к туманным узким улочкам Лондона, паренек боялся открытых просторов полей и лесов, из которых в любой момент могли выбежать волки. Хьюго терпел бесконечные жалобы и высказываемые вслух опасения Питера, но понимал, что еще немного – и придется задать парню трепку, на которую тот так давно напрашивается.

Будучи в двух днях езды от Стивенсгейта, Хьюго забеспокоился, как бы им не пришлось остановиться в близлежащей деревушке Лизбури, чтобы пополнить запасы провизии. Рыцарь был не так уверен в своих силах, как его верный боевой конь Скиннер, готовый скакать вперед днями напролет. Позавидовав животине, Хьюго, скрепя сердце, направил поводья в сторону Лизбури. Во всяком случае, питаясь лишь хлебом и сыром, он давно тосковал по великолепному английскому пиву, а добыть его можно было, лишь зайдя в трактир.

Узнав радостную весть о скорой остановке, Питер преисполнился надежды, перед ним замаячило счастливое возвращение к «цивилизации», как он это называл, а вот Хьюго сомневался, что слуга будет впечатлен. Но говорить он этого пока что не стал, а лишь строго-настрого запретил Питеру обращаться к нему «милорд» на людях. Въехав в деревню, Хьюго был приятно удивлен ее видом, все выглядело не так запущенно, как он опасался.

На ближайшем же постоялом дворе с трактиром Хьюго велел мальчугану накормить лошадей лучшим сеном, а сам, сопровождаемый Питером, вошел внутрь. Трактир назывался «Лисица и заяц», потолки были низкими, и Хьюго, мужчине ростом в шесть с половиной футов (~190 см), пришлось хорошенько наклониться, чтобы не удариться головой у самого же входа, и ссутулиться, чтобы широкие плечи не задели дверной проем. Его появление не вызвало никакой реакции у посетителей трактира, многие из которых выглядели так, словно и сами провели не одну ночку на улице.

А вот хозяин заведения едва ли был похож на своих посетителей. По загоревшему лицу Хьюго и густой бороде он сразу понял, что рыцарь был на Святой земле, а оттуда никто не возвращался с пустыми карманами, владельцу «Лисицы и зайца» это было прекрасно известно. Не иконы, не реликвии, нет, любому разумному человеку они и в жизни не пригодились бы. Бриллианты, рубины, изумруды, сапфиры, золото и серебро – вот, с какой добычей возвращались из крестовых походов. Предвкушение немалой прибыли взбодрило трактирщика, и он дружелюбно улыбнулся новым посетителям.

- Добрый день, сэр, - учтиво кивнул он. – Не желаете ли присесть за столик и освежиться, выпив кружку лучшего эля, приготовленного моей свояченицей?

- Охотно, - откликнулся Хьюго, садясь за стол и указывая глазами, что Питер должен сесть напротив. Слуга послушно уселся рядом, наконец-то чувствуя, что теперь с ним обходятся так, как и пристало обходиться со слугой лорда. К столу поднесли еду, и Питер с наслаждением вгрызся в буханку свежеиспеченного хлеба, затем принялся за вкуснейший суп и жаркое. Жуя, он оглядывался по сторонам, рассматривая посетителей трактира, как сделал много раньше еще хозяин. Ничего такого, из-за чего стоило бы переживать, он не нашел, и вновь уделил все внимание еде. Наконец, залпом выпив кружку превосходнейшего эля (стоило бы попросить еще), Питер откинулся на спинку деревянного стула и удовлетворенно вздохнул.

А вот Хьюго не расслаблялся ни на мгновение. Давно привыкший к неожиданным нападениям, он хорошо знал излюбленную тактику врагов: убаюкать соперника ложным чувством безопасности, а затем нанести удар. Потягивая эль, он мысленно согласился с трактирщиком в том, что это был лучший эль во всем графстве, а может, и за его пределами, но его взгляд все равно не покидал лиц окружавших его людей. Краем глаза Хьюго наблюдал и за дверью.

Именно так он и увидел создание, скользнувшее в трактир спустя каких-то несколько минут после их появления. Поначалу Хьюго принял эту хрупкую фигурку за мальчишескую. Разумеется, ни одна женщина не будет настолько бесстыдна, чтобы надеть мужские шоссы. Но вскоре ему пришлось признать, что он ошибался в этих мыслях. Это была женщина, да еще и очень молодая, с ангельским личиком и копной рыжих волос, заплетенных в разлохмаченную косу, спускавшуюся до поразительно тонкой талии и касавшейся кончиком ягодиц, напоминавших по форме сердечко (это Хьюго заметил благодаря тем самым кожаным мужским шоссам). Никакой накидки, никакого блио. На ней была шерстяная туника, перехваченная широким поясом, а за спиной висел небольшой лук и до отказа заполненный стрелами колчан.

Если кто еще и был так же удивлен нарисовавшейся картиной, то этот человек не подал вида. Трактирщик и вовсе поприветствовал вошедшую так, словно она была его сестрой, предложил ей присесть и протянул кружку эля. И каким-то образом это прелестное создание в мужской одежде так вписывалось в обстановку трактира, что никому бы и в голову не пришло задавать вопросы о том, как девушка здесь оказалась. Бросив быстрый взгляд в сторону Питера, Хьюго понял, что не только он был ошарашен только что разыгравшейся сценой.

- Ущипните меня, - пробормотал парень. – Но это ведь девушка!

- И очень красивая к тому же, - Хьюго покачал головой. Десять лет назад, когда он покидал Англию, юные девушки не разгуливали в мужских одеяниях и уж точно не заходили в трактиры в одиночестве. Похоже, все изменилось куда больше, чем предполагал Хьюго.

Девушка, должно быть, уже успела завоевать славу эксцентричной особы, потому что все посетители совершенно спокойно отнеслись к ее странному присутствию. Возможно, она каким-то образом была связана с самим владельцем трактира. Они начали оживленный разговор о большой удаче кого-то по имени Роберт. Спустя какое-то время трактирщик указал на Хьюго, что-то сказал, понизив голос, а девушка обернулась и взглянул в сторону рыцаря.

И тут Хьюго почувствовал, как пытливый взгляд девушки буквально пронзает его, пригвождая к месту, щеки его моментально запылали. Даже женщины в Акко, хоть и брили интимные места, не были так смелы, чтобы посмотреть незнакомцу в глаза, и Хьюго не привык, чтобы его рассматривали с таким неприкрытым интересом. К счастью, борода скрыла покрасневшие щеки.

Но не прошло и минуты, как девушка отвернулась от него и уставилась на Питера, который только-только набрал полный рот эля и едва ли им не подавился, заметив ее взгляд. А потом к ним подошел сам проклятый владелец трактира, явно знавший нахальную девицу и наблюдавший за этой престранной сценой. Он поинтересовался, не принести ли рыцарю чего-нибудь еще.