— Ошибка моего отца была в том, что он женился на женщине вдвое моложе себя, — прорычал он, пристально глядя на Ливерпуля. – А так как ни я ещё не впал в старческое слабоумие, ни моя жена не вчерашняя школьница, то я не усматриваю никаких параллелей между его браком и моим.

Холодная усмешка Ливерпуля выражала, как обычно, презрение:

— Ах, да, я и забыл. Вы уехали учиться после того, как ваш отец женился на леди Доротее – несомненно, до Вас не доходили слухи о сумасбродных эскападах, бесстыдных манерах и чрезвычайном легкомыслии Вашей мачехи.

— Доходили. До меня также доходили слухи, что Вы делали ей предложение до того, как ей его сделал мой отец, и что она отказала Вам. Очевидно, Вы нашли её легкомысленной только после того, как оказалось, что она не интересуется Вами.

Когда Ливерпуль поджал губы, и, казалось, собирался ответить, Спенсер продолжил:

— А теперь прошу извинить нас, джентльмены, нам с женой надо найти кое–кого из знакомых.

И, положив руку на талию Эбби, он повёл её к столу с пуншем, внутренне кипя от возмущения.

Как только они вышли за пределы слышимости, Эбби прошептала:

— Мне очень жаль, Спенсер. Мне не следовало быть столь откровенной.

— Ерунда. Этот человек – высокопарный осёл, и всегда им был.

— Но мне не следовало дразнить его. Уверяю Вас, больше такого не случится.

Замечания Ливерпуля заставили её снова спрятаться за внешним равнодушием, и сама мысль об этом сводила Спенсера с ума.

– Вы не должны обращать внимания на слова старого глупца, не понимающего шуток. Вы не могли знать, что у него начисто отсутствует чувство юмора. Или что этот городящий чушь идиот действительно верит всей этой глупости по поводу «места женщины».

— Мне кажется, он Вам не слишком нравится.

Он вгляделся в её всё ещё мертвенно–бледное лицо.

– Мне не нравится любой, кто оскорбляет Вас. Если бы он не был тем, кто он есть, я бы вызвал его на дуэль.

Её глаза широко раскрылись.

– Не говорите глупостей – Вы не сделали бы этого.

– Никто не смеет оскорблять мою жену безнаказанно.

Отведя взгляд, она сказала тихим голосом.

– Тогда, я полагаю, он говорил правду обо всём этом. О том, что Ваша мачеха была бесстыдна и легкомысленна.

Спенсер напрягся. Чёрт бы побрал этого Ливерпуля за то, что он заставил её думать об этом.

Они подошли к столу с пуншем. Наполняя чашку, Спенсер бросил взгляд на гостей, стоящих поблизости, но они все были поглощены беседой. Передав чашку Эбби, он наполнил ещё одну для себя, и понизил голос.

— По большей части, это правда. Но, опять же, леди Доротее было всего двадцать, когда она вышла замуж за моего отца, и многие женщины этого возраста легкомысленны.

— Двадцать? – воскликнула она. – Сколько же лет было твоему отцу?

— Сорок восемь. Он женился на ней года через два после того, как моя мать умерла, рожая Нэта.

— И поэтому лорд Ливерпуль назвал этот брак ошибкой?

Спенсер увлёк её подальше от остальных.

— Дора была… полной жизни и юной, вероятно, слишком юной для отца. Она хотела постоянного внимания, а мой отец не мог ей его дать.

— Должно быть, ей приходилось очень трудно.

— Полагаю, да. Она хорошо скрывала это, по крайней мере, вначале. Она пыталась опекать нас всех и безмерно баловала Нэта, который был совсем малышом. Она была очень внимательна даже к момему старшему брату, Тео, когда тот бывал дома. Тогда он был ещё жив и учился в школе.

— Так она Вам нравилась?

— Вначале нет, но в этом не было её вины. – Он уставился вниз на чашку с пуншем. – У меня был трудный возраст. Десятилетние мальчики не слишком расположены к новым матерям. Я сердился на неё, но она, казалось, не была против. Она смеялась и звала меня «Его Маленькое Высочество». — Он послал Эбби полную раскаяния улыбку. – Полагаю, я уже тогда был чрезмерно серьёзен.

Эбби не улыбнулась. – Вы потеряли свою мать всего за два года до этого, Спенсер. Любой ребёнок был бы серьёзным в таких обстоятельствах.

Её сочувствие проникло внутрь и согрело то болезненное место в его сердце, которое было закреплено за памятью о его мачехе. Прислонившись спиной к дереву, Спенсер потягивал свой пунш.

— В любом случае, я полюбил её почти так же сильно, как любил свою родную мать. Беда была в том, что она хотела иметь своих собственных детей, но отец отказывался дать ей их. Он говорил, что у него уже есть три сына. Очевидно, когда он делал ей предложение, он оговорил условие, чтобы она оставила всякую надежду заиметь своих собственных детей от него. Она, должно быть, намеревалась со временем уговорить его передумать, потому что донимала его годами. Он всегда категорически отказывался.

— Но они делили постель? – Эбби была явно сбита с толку.

— Разумеется. Полагаю, он просто принимал меры предосторожности. – Он смотрел на лужайку с застывшим лицом. – Как бы то ни было, дела пошли хуже. К концу они только и спорили о её желании иметь детей. К счастью, я не часто бывал дома. Я уехал учиться в двенадцать лет. Когда я вернулся домой, Англия собиралась снова сражаться с Наполеоном, и я упросил отца купить мне патент на чин, чтобы я мог сбежать и не видеть, как Дора и отец разрушают друг друга. В тот момент я не был наследником, поэтому он с готовностью согласился.

— Сколько тебе тогда было лет?

— Восемнадцать. Два года спустя, когда Нэт уехал в школу, а Тео вёл разгульную жизнь в Лондоне, Дора осталась наедине с отцом. – Он прерывисто вздохнул. – Полагаю, она не могла больше того вынести. Она как с цепи сорвалась, вела себя ужасно, флиртовала с другими мужчинами. Когда, несмотря на всё это, отец остался непреклонен, она сбежала в Италию с неким графом.

— Ваш отец, должно быть, был безутешен, — сказала Эбби, с видом, полным жалости.

— Я не знаю. Я был на войне. Но, если верить Нэту, отцу было всё равно. Он больше переживал, когда через несколько лет Тео погиб в какой–то идиотской драке в игорном притоне. Нэт закончил школу и пошёл по следам Тео в безрассудстве. А отец, — он тяжело вздохнул, — отец заболел пневмонией и умер через несколько месяцев после смерти Тео.

— Ваша мачеха вернулась после его смерти?

Он покачал головой.

— Нэт время от времени получает от неё письма. Я.. ммм.. я не отвечал на те письма, что она присылала мне, поэтому мне она больше не пишет. Но Нэт говорит, что она вышла замуж за графа после смерти отца, и у них есть несколько детей. А это всё, чего она всегда хотела. – Свои дети, а не дети какой–то другой женщины. И Эбби тоже хотела бы этого. От этой мысли у него в груди заболело, как от удара. – Теперь Вы всё знаете. Грязные истории о моей мачехе и почему она совершенно не подходила моему отцу.

— Как и я Вам, — тихо добавила она.

Он вскинул голову.

– Я не говорил этого.

— Лорд Ливерпуль сказал.

— Он идиот.

— В самом деле? – спросила она, пытливо заглядывая ему в глаза.

Внезапно в нескольких метрах от них раздался дикий трезвон, заставив их обоих резко обернуться и посмотреть, в чём дело.

В центре лужайки стояла Леди Брамли, в окружении лакеев, звонящих в колокольчики. В соответствии с темой завтрака, она была в белом, и вместо обычной шляпы–корабля на голове её красовалось не что–нибудь, а золотой нимб. Спенсер закатил глаза.

Завладев вниманием всех, она дала лакеям знак прекратить звон. Ещё больше слуг выстроилось позади неё, держа в руках либо подносы с шампанским, либо корзинки, наполненные флаконами с ленточками на горлышках.

Маркиза всматривалась в толпу, пока не нашла взглядом Эбби.

– А, вот Вы где, моя дорогая. – Она подала Эбби знак присоединиться к ней. – Я хочу, чтобы Вы были со мной, когда я буду делать объявление.

Покраснев, Эбби отдала Спенсеру чашку с пуншем и поспешила встать рядом с леди Брамли. Спенсер допил свой напиток и поставил обе чашки на ближайший столик. Намечалось что–то интересное.

— Итак, друзья мои, — начала леди Брамли, — мои гостьи сегодня получат особый подарок.

Она кивнула лакеям, которые смешались с толпой, останавливаясь, чтобы предложить шампанское джентльменам, а флакончики, украшенные ленточками, дамам. Спенсер, взяв бокал шампанского, внимательно следил за женой, беспокоясь, не смутит ли её такое внимание публики. Но она держалась совершенно непринуждённо.

Леди Брамли заговорила снова:

– Моя приятельница леди Рейвенсвуд изобрела самые поразительные духи, которые я когда–либо имела удовольствие испытывать. С первого же раза, как леди Равенсвуд воспользовалась ими, я настолько была захвачена восхитительным запахом, что просто должна была их иметь. Она была так добра, что дала мне свой собственный флакон.

Леди Брамли улыбнулась Эбби, и та безмятежно улыбнулась в ответ. Спенсер напрягся. Он думал, что избавил её от этого любезного футляра, но, очевидно, лишь ненадолго снял его. Так же, как проклятый тюрбан скрывал её роскошные волосы, так и новые утончённые манеры скрывали от него прежнюю Эбби.

— Все Вы знаете, какова я, — продолжала леди Брамли, — если я нахожу что–то, что доставляет мне удовольствие, я не успокоюсь, пока все об этом не услышат. Поэтому я убедила леди Рейвенсвуд сделать для меня столько бутылочек «Аромата Рая», чтобы все мои ближайшие друзья могли его попробовать. Я думаю, вы будете так же впечатлены, как и я.

Спенсер с любопытством огляделся. Дамы уже вынимали пробки и осторожно принюхивались к содержимому бутылочек. Некоторые из них наносили капельку на свои запястья, а потом поворачивались к соседям, чтобы те могли почувствовать запах.

— В любом случае, — закончила леди Брамли, — эти духи отныне ваши – это подарок от меня и от леди Рейвенсвуд. Так что продолжайте наслаждаться моим завтраком, и, пожалуйста, скажите нам, что вы о них думаете. Я же не собираюсь носить никаких других.

Те из гостей, чьи руки не были заняты, вежливо поаплодировали, после чего гости начали разбиваться на мелкие группы. Кроме дам, которые направлялись к леди Брамли и Эбби, а теперь ещё и к присоединившейся к ним Кларе. Скоро все трое были окружены гостьями.