— Это абсурд. Кроме того, в конечном счете, ты должен жениться на ком — то — если не на твоей симпатичной американке, то на другой женщине. Ты должен обзавестись наследником. Даже я знаю, что это твоя обязанность.

— Я не обязан делать то, чего не хочу. И в отличие от тебя я не испытываю желания произвести на свет много «вопящих отродий». Я — тот, кто не любит детей, помнишь?

— Клара права — это изменится, как только у тебя появится свой ребенок. Таким образом, тебе не нужно…

— Я не хочу это обсуждать. — Господи Боже, он не мог избежать проклятого разговора о детях даже с его друзьями. Спенсер поднял бокалы и посмотрел Блейкли в глаза.

— Мои личные дела тебя не касаются, так что не вмешивайся в них.

Блейкли вздрогнул. Потом его лицо застыло.

— Очень хорошо. Я запомню это на будущее.

— Сделай одолжение.

Спенсер ушел, не дожидаясь Блейкли, прежде чем он скажет еще что–нибудь, о чем потом будет сожалеть. Он устал уклоняться от всеобщих вопросов и устал выслушивать, что все ожидают от него. Пусть думают, что он официозный, или высокомерный, или бесчувственный. Это было лучше, чем, если бы все знали правду, которая только собрала бы их жалость. Он не терпел жалость ни от кого, начиная со смерти матери, и не собирался терпеть ее теперь, особенно от его друзей.

Даже если это оставляло его в полном одиночестве с его мукой.

Некоторое время спустя Эбби чувствовала себя более уверенной в том, что касалось ее способности плыть в вероломных водах лондонского общества. Леди Клара и Эвелина любезно провели с ней быстрый курс английских титулов. Что позволило ей чувствовать себя, в конце концов, более комфортно, она думала, что уже может справиться с правильным употреблением титулов.

Даже угрюмость Спенсера, возвратившегося, чтобы пригласить ее на контрданс, не охладила ее надежды. Тем более что танец, казалось, расслабил его и убрал часть гнева из глаз виконта.

К счастью, он был вполне радушным, когда танец закончился. Он даже улыбнулся, когда Капитан Блейкли пригласил ее на шотландский рил, и она немедленно приняла приглашение.

Капитан Блейкли уговорил ее присоединяться к прогуливающимся парам.

— Вы, кажется, очень хорошо поддерживаете свою часть шарады.

Эбби мгновенно почувствовала страх прежде, чем вспомнила, что капитан знал правду.

— Я пытаюсь. Хотя совсем не уверена, что это хорошая идея.

— Тогда почему вы делаете это?

Она пристально глядела перед собой остекленевшим взглядом, пока они обходили комнату.

— Он не дал мне выбора. Или изображать его жену, или оказаться без гроша на улице.

— Он блефовал. Несомненно, вы знали это. Он никогда не бросил бы нуждающуюся женщину. Особенно девушку, которая ему нравится.

Она бросила на капитана Блейкли косой взгляд.

— Я не нравлюсь Спенсеру — он терпит меня. И он также … хорошо, неважно. Что бы он ни чувствовал, он держит это скрытым.

— Я все же считаю, что он не выбросил бы вас на улицу.

Она вздохнула.

— Я предполагаю это правда. Но он предложил удвоить мое приданое. И честно говоря, я чувствовала, что должна ему за то, что доверяла его брату. Ничего этого не случилось бы, если бы я более скептически отнеслась к заявлениям Натаниэля.

— Почему вы поверили ему? Вы производите впечатление разумной женщины.

— Спасибо — она блеснула улыбкой. — Спенсер считает, что я наивная и чрезмерно оптимистичная. Он думает, что именно поэтому я верила Натаниэлю.

— Почему вы поверили ему?

Доброжелательная манера капитана Блейкли поощрила ее быть честной.

— Я полагаю, потому что Спенсер нравился мне больше, чем следует. Я хотела, чтобы рассказы Натаниэля были реальными.

— Я не могу представить себе почему. Рейвенсвуд — хороший человек, но он очень уравновешенный. Между тем вы кажетесь слишком энергичной девушкой для него.

Она покачала головой.

— В Америке он был другим.

К тому времени они достигли своих позиций, и шотландский рил был слишком живым танцем, чтобы продолжать беседу.

Танец, безусловно, был слишком жив и для размышлений о Спенсере. Кроме того, капитан Блейкли танцевал великолепно, а она обожала шотландский рил с его прыжками и большим количеством поворотов. Опьяняющий аромат примул и сирени, которыми был украшен бальный зал, лишь увеличил ее удовольствие, пока она не забыла обо всех своих неприятностях. К тому времени, как танец закончился, они оба смеялись.

Но после того как он увел ее с паркета, капитан Блейкли увлек девушку в сторону вместо того, чтобы вернуться к их компании. И продолжил прерванную беседу.

— Насколько другим Рейвенсвуд был в Америке?

Ей было жаль, что она упомянула об этом. Эбби даже не была уверена, было ли поведение Спенсера в Филадельфии реальным или он притворялся.

— Трудно объяснить. Я имею в виду, он всегда был более серьезен, чем большинство мужчин, которых я встречала. — Бросив взгляд на свое злополучное фишю, она размышляла о том времени.

— Вы должен понять — джентльмены, которых я знала в Америке, были или друзьями моего отца и слишком стары для меня, или мужчинами, действия которых я считала фривольными.

— Безусловно, никто не смог бы назвать действия Рейвенсвуда фривольными.

— Совершенно верно. И я нашла это весьма привлекательным. Он был настолько искренним, когда говорил об Англии, таким страстным в своих убеждениях. И проявлял неподдельный интерес к народу моей матери. Спенсер никогда не судил их методы и никогда не относился неодобрительно к их культуре.

— Их культуре? — отозвался эхом капитан.

О, Боже. Она вероятно не должна была это упоминать, но теперь, когда проговорилась, он может узнать все.

— Хотя я росла среди людей моего отца в Филадельфии, моя мать была из племени Сенека, дочерью их вождя. — Она с гордостью пристально посмотрела на него в ожидании, что капитан покажет признаки презрения. — Она занималась моим воспитанием наравне с папой.

Он сверкнул улыбкой.

— Ах. Тогда вы имеете преимущество передо мной. Несмотря на то, что я сын барона, меня воспитывала только моя мать. И так как у нее были свои трудности, я закончил как карманник на улицах Женевы, пока мой дядя не увез меня обратно в Англию.

Его слова так ее удивили, что она не нашлась с ответом.

Казалось, капитан и не нуждался в нем.

— Но вы объясняли, насколько другим Рейвенсвуд был в Америке.

— Да, — кивнула она головой. — Вы понимаете, хотя он был высокомерным, он был также милым и добродушным и…

— «Добродушный» не совсем то слово, которое я использовал бы для Рейвенсвуда.

— Все же именно таким он был. И он заставил меня думать… — Она затихла, не желая раскрывать всю степень собственного идиотизма.

— Вы хотите сказать, он заставил вас надеяться, что от него последует предложение? — спросил Капитан Блейкли явно неодобрительным тоном.

— Нет, нет, ничего подобного. Он всегда был безупречным джентльменом. Но мы были друзьями, разве вы не понимаете? Именно поэтому я так стремилась выйти за него замуж. В Америке я могла говорить с ним о чем угодно. Он поощрял это. Спенсер всегда внимательно слушал, даже когда не соглашался с моим мнением.

— А здесь?

Она напряглась.

— Здесь он самонадеянный и всем управляет, и полон решимости делать все как он хочет, независимо от того, что я говорю.

— Ах, теперь это походит на Рейвенсвуда, которого я знаю.

— Это невыносимо, особенно когда я — единственная, кто обязан повиноваться всем его приказам.

— Не совсем, что вы ожидали от брака с ним.

— Нет, я думал, что это будет…, — Ее взгляд стал отсутствующим. — Что бы я ни думала, я ошибалась. — Распрямив плечи, ей удалось встретить его пристальный взгляд. — Так или иначе, это не имеет значения. Это — все обман. Сейчас у Спенсера нет никакого интереса в браке, и, разумеется, не со мной.

— На вашем месте я не был бы в этом так уверен.

Прежде, чем она могла спросить, что он хотел этим сказать, приглушенный шум голосов в зале заставил ее поднять глаза, и Эбби увидела, как Спенсер неожиданно появился с ослепительной женщиной в скандально открытом платье. Когда женщина положила свою руку на его и близко наклонилась чтобы что–то прошептать, а виконт низко склонился, чтобы выслушать, сердце Эбби сжалось.

— Кто эта женщина, с которой говорит Спенсер? — прошептала она.

Капитан Блейкли уже уставился на этих двоих, его челюсть напряглась.

— Не важная персона. Ну, давайте присоединимся к моей жене и леди Эвелине.

Когда капитан Блейкли повел ее обратно к их спутницам, ее сердце упало. Его скрытность сказала ей все.

— Она — его любовница, не так ли?

— Конечно, нет. — Когда Эбби вздернула бровь, он вздохнул. — Хорошо, Женевьева была его любовницей, но уже ею не является, по крайней мере, в течение двух лет. Они теперь просто друзья.

Очень близкие друзья, судя по тому, как фамильярно женщина прикоснулась к нему, и как внимательно Спенсер слушал. Женевьева — у женщины было даже имя любовницы.

Ее горло сжалось. — Почему леди Тиндэйл пригласила ее сюда?

— Леди Тиндэйл вероятно не знает, кем она была для Рейвенсвуда. Женевьева всегда была осмотрительна в своих связях, как и Рейвенсвуд — немногие знали, что она была его любовницей. Кроме того, она теперь замужем за каким–то бароном и весьма респектабельна.

— Да, я вижу насколько она респектабельная.

Он сжал ее руку.

— Право же, Эбби, эта женщина ничего для него не значит.

Однако она в этом сомневалась.

— Даже если это не так, разве я имею право жаловаться? Я хочу сказать, я ведь на самом деле не его жена.

— Вы все еще имеете право на его уважение. Но я думаю, что у вас оно есть. Я бы не стал придавать этому большое значение.

Как она могла? После того, как они достигли их спутниц, девушка даже не могла сконцентрироваться на беседе. Слишком много оставшихся без ответа вопросов изводили ее. У Спенсера и сейчас есть любовница? Он предполагал продолжать посещать ее, пока Эбби притворялась его женой? Она даже не имела право спросить об этом?