– Нашел, что обезоруживать, гад. Я бы на твоем месте уцепилась за него двумя руками и всеми ногами. Ну, ничего, у нас еще есть завтрашний день.

Завтрашний день был. Но импозантного брюнета уже не было. Он спешно уехал в столицу.

День двадцатый

Дареному коню в салфетки не смотрят


Роман Стрелкин вскочил ни свет ни заря. День рождения! Он не мог забыть, что сегодня назначен его День рождения! Ею, самой прекрасной и непредсказуемой. Она так решила – сегодня будет его день. Будут гости, поздравления, тосты. А с чего она так решила? Да ладно, какая разница. Главное, что она сама придет его поздравить. Быть может, даже поцелует… в щечку. Нет, он подставит ей губы! Стрелкин свернул губы трубочкой и приложился к зеркалу в ванной, где эхом раздался его смачный поцелуй. А потом, когда все гости разойдутся… Как вовремя все-таки заболел дед!

– Ты что? Какой день рождения? Когда я буду покупать подарок? – возмущалась Соня, которую поставили перед фактом. – Ничего страшного, обойдутся без меня.

– За подарок не беспокойся, я найду сама, что ему подарить. Придешь с работы, переоденешься и пойдем. Не ерепенься, – уговаривала Соню подруга, – там будут все свои.

– Кто эти свои? Стрелкин, что ли, который меня бросил?!

– Забудь про Стрелкина. Там будет вся тугуевская богема. А они такие порывистые и неожиданные! Способны на самые неординарные поступки, такие как женитьба.

Лариса это знала точно, у нее уже был подобный опыт с одним богемным журналистом. Хотя он и сбежал от нее к черту на кулички.

Она с таким трудом уговорила вчера вечером соседа отметить свой День рождения не в январе, как обычно, а сейчас. «Чем ты, Стрелкин, хуже английской королевы? Она может по два раза в год праздновать, а тебе слабо?» Ботаник Стрелкин поддался уговорам только после пятой рюмки, после чего потребовал выпить на брудершафт. Целоваться Лариса с ним не стала, но сделала призрачный намек, что выпьет на этот самый брудершафт завтра на празднике, который Стрелкин организует. Тот, естественно, обещаниям поверил, но организовать ничего не смог. Поэтому Ларисе с утра пришлось самой обзванивать всю богему и приглашать на сходнячок. У всех была одна отговорка, та же, что и у Сони, – на покупку подарка не оставалось времени. Но, узнав, что это совершенно необязательно, все быстро соглашались. А почему, собственно, вечером не потусоваться у Стрелкина дома? Тем более что его вредная мамаша отправилась в деревню навещать заболевших родственников.

Соня все-таки нашла, что подарить Стрелкину. Все знали страсть Одуванчиковой к ручной работе. Та, если не жевала, то обязательно что-нибудь плела. На этот раз, войдя в диспетчерский отдел, Соня увидела в руках Одуванчиковой мелькающий крючок и почти готовую белую салфетку.

– Мама милая! Какая прелесть, – восхитилась Соня этим предметом истинного мещанства.

– Правда нравится? – обрадовалась Одуванчикова. – Хотите, подарю? На долгую память. Может, – она на этом месте всхлипнула, – уже и не свидимся. Так и помрем: вы – в Германии, я – под козлом.

– Не стоит думать о плохом, – приободрила Соня, – нам всем еще жить да жить.

– Разве ж это жизнь! – воскликнула Одуванчикова и указала толстым пальцем на отпечатанный на стандартных листках бумаги текст. Громкий заголовок гласил: «Худеем за 25 дней!» – Ни кусочка лишнего в рот!

Пришлось уговаривать сотрудницу не сводить счеты с жизнью и забрать белоснежную салфетку с выпуклым дном. У Одуванчиковой не всегда получалось то, что она хотела сплести. И на этот раз получилась очень своеобразная салфетка. Если ее хорошенько тряхнуть, она выпячивала свое дно и становилась похожей на шляпу. Но, как решила Соня, дареному коню в салфетки не смотрят. Тем более что Стрелкин в ее душе оставил гнусный отпечаток, из-за чего она не хотела бы иметь с ним никаких дел. Но, раз у него соберутся друзья, так и быть, она зайдет. На минутку, чтобы оценить обстановку. Вдруг, действительно, попадется кто-нибудь порывистый и неожиданный. Время безжалостно прет на ее хрупкую надежду получить заветную печать в паспорт. Да и салфеточка очень даже ничего, все же ручная работа.

– Классная панамка! – обрадовалась Лариса, увидев то, что приготовилась дарить Соня. – Ему в самый раз будет за бабочками гоняться!

Стрелкин так не думал. Он вообще ничего не думал. При виде Ларисы у него начисто отшибло мыслительную способность. Роман вежливо поздоровался с Соней, благодарно напялил салфетку себе на голову и стал увиваться за подругой.

– Это не панамка, – успела лишь сказать вслед удаляющейся в полумрак парочке Соня. – Это ручная работа…

Но им было наплевать. Зато Соне – нет! Какое там, зашла на минутку и оценила обстановку. Оценивать было некого! Хотя нет, в комнате под громыхающую музыку кто-то танцевал. – Соня это почувствовала. Видеть только этого она не могла, потому что не было света. Она вспомнила – когда-то в школьные годы редкие вечеринки, на которых ей приходилось бывать, тоже обязательно проходили в темноте. Но тогда это обстоятельство совсем не огорчало, а даже наоборот, радовало. Что же изменилось с тех пор? Зрение стало хуже? У молодежи, как и у котов, имеется свойство видеть в темноте. У них в это время все, как у котов.

– Мяу, – неожиданно раздалось над Сониным ухом, когда она шагнула в темноту зала. – Вы чья-у?

Началось, с горечью подумала Соня. Может, это Квазимодо какой-то, а может, и нет? Она решила не рисковать, то есть откровенно не грубить.

– Я так, на минутку зашла.

«Останься со мною на несколько минут», – надрывался магнитофон.

Соня сделала пару шагов, чтоб не оставаться с мяукающим созданием неизвестного вида, и остановилась у стены. Она отчетливо представила себе на этом месте диван. Она точно помнила после свидания со Стрелкиным, что здесь должен стоять диван. Соня нащупала рукой мягкую обивку и присела на подлокотник. Он почему-то оказался довольно твердым и костлявым. Ну, да, вспомнила Соня, этот подлокотник такой и есть, в тот раз она больно ударилась об него головой. Соня поерзала, устраиваясь поудобнее, и нащупала рядом еще один такой же костлявый подлокотник. Она пощупала повыше…

– Щекотно, барышня! – захихикал кто-то, и подлокотники затряслись. – Но если вам нравится, можете продолжать…

Глаза Сони, что называется, уже привыкли к темноте и стали различать смутные очертания. Диван действительно стоял на том самом месте, где его запомнила Соня. На диване сидел парень, а на его коленках ерзала Соня.

– Мама милая! Я вас не заметила, – извинилась она. – Тут так темно.

– Да ладно, сидите, чего уж, – согласился парень, – все равно больше сидеть негде.

Соня вспомнила, что диван был в этой комнате единственным сидячим местом.

– Давайте познакомимся, – предложил парень.

– Соня, – выдавила из себя Соня, пристально вглядываясь в подоконник, на котором заметила обнимающуюся парочку.

– Боливар, – представился парень. – Предвосхищая ваш вопрос, отвечу: меня назвали не в честь коня, который не выдержал двоих, а просто так. Маме очень нравилось сочетание Боливар Борисович. Но можете не утруждать себя запоминанием трудно выговариваемых имен и фамилий, зовите меня просто Бэлом.

– Хорошо, Бэл, – согласилась Соня, вглядываясь в сидящих на подоконнике. – Отлично, – обрадовалась она, не узнав в них Ларису с Романом.

– Вы так думаете? Тогда вы – вторая после моей мамы, кому нравится эта белиберда.

Тут кто-то рядом освободил место, и Соня сползла с коленки Бэла, пристроившись рядом. Они завели милую светскую беседу на тему: а скоро ли подадут горячее, и когда можно будет произнести тост за здоровье именинника.

Такая возможность представилась через десять минут, как раз, когда все светские темы были исчерпаны, и осталось лишь поговорить о погоде. Стрелкин прошел через всю комнату и щелкнул выключателем.

– Да будет свет! – радовался он, отдавая команды. – Несите торт!

Из кухни показалась Лариса, держащая огромное блюдо с тортом и свечками. Пока все глядели на нее, Соня посмотрела по сторонам. Так, понятно, праздничного стола нет. Есть фуршет, накрытый на журнальном столике, у которого устроились два жующих гостя хилой комплекции с подозрительно опухшими животами. Рядом с ними был пристроен наконец-то замолчавший магнитофон и валяющиеся диски. Диджеи, догадалась Соня и посмотрела рядом с собой. Мама милая, какой симпатичный парень! Тот самый, у которого она сидела на коленях! Дура, нужно было там и оставаться, какая-то брюнетка теперь не сводит с него глаз.

– Тост, – закричала Соня, пытаясь привлечь к себе внимание, – сейчас нужен тост!

– Я скажу, – вылезла пышной грудью вперед брюнетка. – У меня есть.

То, что у нее есть, никто даже не засомневался.

– Сначала задуем свечи, – оборвала ее Лариса, которая мгновенно уловила ситуацию. – Сделаем это при свидетелях.

Она подошла к Соне с Бэлом, взяла их за руки и притянула к журнальному столу, на котором пристроила именинный торт.

– Классная пара, – сказала она собравшимся, – так подходят друг другу!

Соня засмущалась, а парень усмехнулся. Но его усмешка утонула в восторгах Стрелкина, который ринулся задувать свечи. Делать это он предпочел, крепко сжимая Ларису в объятиях. Та удивленно таращила глаза, но особенно не сопротивлялась. Все четверо задули неподдающиеся с первого задува несколько свечек и потянулись за бокалами.

Соня знала, что много пить ей категорически нельзя. Собираясь на вечеринку, она не успела поужинать. На работе, крутясь в делах, не успела пообедать. А завтракать вообще не входило в ее планы. Так что на голодный желудок ее должно было сильно развезти, тем более что закусить было совершенно нечем. Но в эйфории праздника, а большей частью от того, что симпатичный парень обращает внимание только на нее, Соня забыла обо всем. Как Стрелкин, у которого при виде Ларисы срабатывал условный рефлекс отключки мозгов. Тостов наговорили много. И пышногрудая брюнетка, оказавшаяся дальней родственницей Стрелкина, и Лариса, и Бэл… Потом Соня помнила смутно, кто, что говорил.