– По вечерам тянет мычать, есть траву, гонять жену и тещу, – обрадовался вниманию Быков.

– Ну, голубчик, – согласился Ромашкин, – последнее вполне нормально.

Аделаида обиженно поджала губки.

– Особенно когда одна из них повязывает красный шарф, – доверительно добавил пациент.

Ромашкин задумался. Ему в очередной раз попались «тараканы». Главврач его предупреждал, что участь врача в районной поликлинике – это не сладкая доля зубопротезиста.

– Я выпишу вам мазь, – решил Евгений, – станете смазывать все деформированные места три раза в день, признаки отпадут сами собой. И дам направление в область.

– Все не надо, – Быков принялся расстегивать штаны. – Этот хочу оставить!

– Не надо снимать штаны! – воспротивился Ромашкин, но было поздно. – О! Натуральный…

– Бычий, доктор. Помогите.

Аделаида пожалела, что оказалась за спиной и не увидела потрясающего зрелища. Ромашкин встал и заслонил собой Быкова, который долго не мог справиться с молнией.

– Что принимали-то? – усмехнулась Аделаида.

– Пилюли под названием «Поднимем и мертвого», – смутился Быков.

– Ясно, – подвела итог медсестра, – побочная реакция. Советую сменить пилюли, диету, жену и телок.

Ромашкин устало опустился на стул и протянул пациенту рецепт. Когда за ним закрылась дверь, он попросил Аделаиду сделать небольшой перерыв, чтобы отдохнуть от ужасов ветеринарии.

– Если сейчас зайдет бегемот, я уже не удивлюсь, – заявил он.


Но все же удивился, хотя вместо бегемота вошла Соня.

Она помнила, что должна это сделать эффектно, поэтому и задержалась в дверях. Но стоять осталось лишь тело, зацепившееся хлястиком пиджака за дверную ручку. Правая нога вначале по инерции продолжила запланированный путь, но дернулась и скинула туфлю. Шпилька сделала необычное сальто через Ромашкина и приземлилась точно в том месте журнала, где должна была стоять подпись врача.

Евгений оторвал взгляд от бумаги и посмотрел на Соню.

– Пардон, мадам! – он, оценив обстановку, кинулся вместе с туфлей к дверям и заговорил на французском языке, которого никогда в жизни не знал.

– Мадемуазель, – кокетливо поправила Соня, поймав на себе злобный взгляд медицинской сестры.

– Мамзель, – поправил себя Ромашкин, приседая и беря в руку Сонину ногу в черном чулке. Он аккуратно надел туфлю и провел девушку к стулу. Но вдруг, как будто в нем что-то перещелкнули, вместо стула усадил ее в обшарпанное, но все еще сохранившее следы презентабельности кресло. Предназначенное, между прочим, для медицинской сестры.

– Сидаум плис, – криво улыбнулась Аделаида.

– Мерси! – ответила ей Соня и плюхнулась в кресло, сверкая сетчатыми коленками.

– Раздевайтесь! – скомандовал Ромашкин, действуя, как и Сонина нога, по инерции. Но, поймав на себе едкий взгляд Аделаиды, одернул себя и ласково поинтересовался:

– И на что мы жалуемся?

– На СВИНЬЮ! – выдохнула Соня.

– О! Нет! – Ромашкина перекосило.

– И что же у нас, – продолжила вместо доктора Аделаида, заслонив Ромашкина от Сони спиной, – пятачок болит? Или хвостик в спиральку не закручивается? Пройдемте-ка в соседнее помещение.

Соня поняла, что проиграла. Но почему? Хотя анализировать она не могла по той простой причине, что голос, каким ее позвали в соседнее помещение, не обещал ничего хорошего. Однако Ромашкин пару раз кашлянул Аделаиде, и та, прижав Соню к стене, только прошипела:

– Симулянтам у нас не место! Идите к другим врачам!

И Соня выскочила из кабинета как ошпаренная. Очередь возбужденно зашумела. Соне не хотелось выставлять себя симулянткой, и она поспешила оправдаться:

– У меня глаза болят, а он – не окулист.

– Ага, ага, понятно, милая, понятно, – противно закивала дама, сидевшая рядом с кабинетом хирурга. – Окулист у нас на втором этаже.

Соня от души пожелала, чтобы хирург что-нибудь отрезал вредной тетке, и пошла на второй этаж.


Окулистом был семидесятилетний Иван Иванович, который за годы своей практики настолько узнал пациентов, что уже не ожидал от них ничего хорошего. Он каждый год готовился уйти на заслуженный отдых, чтобы посвятить себя науке, занимаясь углубленным изучением человеческой психики, но его отговаривали. И Иван Иванович пытался изучать эту самую психику на рабочем месте. Поэтому, когда в его кабинет влетела взбудораженная девица в рюшах и пиджаке, принял это спокойно и рассудительно. Он, не торопясь, предложил пациентке сесть и снял очки с намерением протереть стекла и получше разглядеть пациентку.

– Чем же вы так обеспокоены, голубушка? – обратился окулист к Соне.

– Хамством, – всхлипнула Соня.

– Ну, что же вы хотите…

– Замуж! – перебила она доктора.

Очки выпали из рук Ивана Ивановича.

– В каком смысле?

– В прямом, – Соня мотнула головой и расстегнула пиджак. – Мне раздеваться?

Такого в многолетней практике у старого окулиста еще не случалось. Было разное, но чтобы пришла девица и предложила ему взять ее замуж? Иван Иванович нащупал очки и водрузил их на законное место. Ничего себе особа, симпатичная. Он представил, как пройдет с ней под руку мимо хирурга, который за последний год поменял двух жен, мимо рентгенолога, который недавно женился на молоденькой, мимо регистратуры… Вдруг перед ним замаячил суровый вид седовласой женщины.

– Ну, что вы так сразу, голубушка, – он мягко попытался успокоить Соню. – Я бы с удовольствием, но моя жена будет против. А живем мы вместе с ней пятьдесят лет, приходится прислушиваться к ее мнению. А глазки-то у вас красные, я пропишу для вас капельки…

Соня не стала ни в чем разубеждать доктора, она была сильно удивлена, что окулисты не предлагают пациентам раздеваться. А Иван Иванович после ее ухода решил обязательно выписать себе дополнительную научную литературу и плотнее заняться человеческой психикой.

День одиннадцатый

– Обнаружим труп, вернемся!


Так себе день, ничем не примечательный. Начался, как обычно, с утра и намеревался закончиться вечером. Только именно в этот день Соню потянуло к работе. Она в принципе вполне могла почитать и поваляться на диване, но ей неудержимо захотелось составить проект проведения маркетинговой акции с участием напитков Тугуевского ликеро-водочного завода и не где-нибудь, а в Германии. Она представила себя на открытии вместе с руководством завода, решив, что уж если ей так и не удастся заполучить штамп в паспорт, то она использует возможность во всей красе показать, какого специалиста они, эти неблагодарные немцы, потеряли. За этим занятием Соня провозилась весь день. При этом ей пришлось несколько раз позвонить на работу, чтобы уточнить необходимые данные и детали производства. Там Сониным звонкам были откровенно рады. Директор охотно поддержал ее проект и сообщил, что с нетерпением ждет ее возвращения на рабочее место. А Гоша Усачев передавал огромный привет с тридцатью восемью процентами.

Ближе к вечеру пришла Лариса для того, чтобы лишний раз проанализировать обстановку и поискать еще одного возможного кандидата на вакантное место Сониного супруга.

– Нечего искать, – возразила ей Соня, – они от меня шарахаются, как комары от ультразвука.

– Что это у тебя попискивает? – Лариса огляделась в поисках этих самых комаров. – Вроде бы еще не сезон для них.

– А, это новый приборчик. Нашего производства, поэтому и попискивает. Скоро замолчит, не обращай внимания.

– Какой приборчик? – мгновенно заинтересовалась подруга.

– Лариса, я же сказала, не обращай внимания.

– Погоди, погоди, – Лариса уткнулась в коридоре в недавно появившуюся на стене конструкцию. – Этот? – она указала пальцем.

– Ну, да. Понимаешь, когда мне сказали, что я поеду в Германию, я решила поставить квартиру на охрану. Теперь, конечно, понимаю, что затея глупая, красть у меня нечего. Но что сделала, то сделала. Пусть остается.

– Тревожная кнопка? Какая прелесть! И как она действует?

– Лариса, не приставай, все как у всех.

– Не правда, вот у меня такой нет! – И она решила поэкспериментировать. – Открываем дверку, нажимаем кнопочку, закрываем дверку…

– Лариса! Прекрати баловаться, сейчас сработает вызов на пульте вневедомственной охраны!

– И что будет?

– Ничего хорошего. Приедут два бугая и проверят, кто вошел в мою квартиру.

– Замечательно! То, что нужно. – И Лариса широко распахнула дверь. – Сколько нужно держать дверь открытой, чтобы сигнализация сработала?

Соня кинулась закрывать дверь, но поняла, что остановить Ларису уже не представляется возможным, и вернулась в комнату. Через минуту к ней присоединилась приятельница. Но она сразу устремилась к окну.

– Засекаем, – Лариса посмотрела на свои часы. – Как ты думаешь, они уже выехали?

– Я думаю, как оправдаться за ложный вызов. Наверняка придется платить какой-нибудь штраф.

– Глупости. Если приедут пара молодцов, я сама с ними поговорю.

Пара молодцов приехала довольно быстро.

– Пять минут! – констатировала Лариса, когда Соня открывала им дверь.

– Что у вас случилось? – поинтересовался бравый милиционер с лихо закрученными усами.

– Балуетесь?! – сурово спросил его напарник.

– Мальчики! – обрадовалась Лариса, взяла их под руки и повела в комнату.

Меньше всего сотрудники вневедомственной охраны походили на мальчиков. Решительный, мужественный вид обоих представителей закона внушал страх и уважение, но только не Ларисе.

– Вот, ребята. – Она указала на Сонин стол, заваленный бумагами, чертежами и проспектами. – Мы сидим-сидим, думаем-думаем. Работаем, да, Соня?