Похоже, они с Майлзом вчера здорово перебрали. От полумрака, в который была погружена спальня, глаза болели, а в голове шумело. Он с трудом припомнил, как, цепляясь друг за друга и хором проклиная все юбки мира, они добрели до двери… Кстати, а где Майлз? Сделав над собой усилие, он приподнялся на локте (руки дрожали, к горлу то и дело накатывала тошнота) и осмотрел спальню, но друга там не было.

— Если вы ищите милорда О’Хара, так он спит на диванчике Министра, милорд, — чопорно уведомил Джексон, — должен заметить, что в отместку за это пес, вынужденный искать себе ночью пристанище, сгрыз его сапог.

Граф мотнул головой и откинулся на подушку: перед глазами все вновь поплыло. Джексон тут же подал ему кружку с настоем из трав, щедро приправленным коньяком. Грегори неторопливо начал пить, чувствуя, как с каждым глотком сердцебиение выравнивается, а разум проясняется. Он хмуро взглянул на камердинера:

— Кстати, зачем ты меня разбудил?

— Мисс Феба пропала, — Джексон сказал это столь спокойно, будто докладывал о пропавшей визитной карточке.

— Что? — Грегори подпрыгнул на кровати, перед глазами тут же завертелись искры. Да, напились они знатно…

— Её служанка говорит, что миледи не ночевала в своей комнате. Вещи в её сундуке находятся в беспорядке, будто их кто-то просто побросал, совершенно не заботясь о сохранности гардероба, — всем своим видом камердинер выражал неодобрение столь неподобающему отношению к дорогим платьям. Лорд-чародей сухо кивнул, беря из его рук вышитый золотым шелком халат, подарок падишаха Хазрема уважаемому чародею, который, к гордости Джексона, был сложен по всем правилам, чтобы не помять столь ценную вещь.

Небрежно подпоясавшись, Грегори зачерпнул воды из кувшина, плеснул на лицо и вышел из своих покоев. Первое, что он увидел, — свернувшегося калачиком на диванчике и зычно храпящего Майлза. Рядом на полу лежал Министр, задумчиво посматривая на целый сапог, оставшийся на ноге секретаря Его величества. Иногда, при особенно громких руладах, выводимых О’Хара, пес наклонял голову и возмущенно пожевывал что-то, зажатое между лапами, судя по всему, остатки второго сапога.

При виде хозяина Министр презрительно фыркнул и отвернулся, словно осуждая того за чрезмерную выпивку. Грегори хмыкнул: вот только от собственного пса ему не хватало нравоучений, и направился в сторону спальни Фебы. Пол под ногами предательски пошатывался, пару раз графу пришлось хвататься за стену и задерживать дыхание, пережидая тошноту, еще два раза он не вписался в поворот и больно ударился боком. Наконец он добрел и, как он полагал, весьма энергично вошел в комнату, где стояла растерянная девчонка в униформе горничной.

— Милорд! — звонко закричала она (Грегори поморщился), делая неуклюжий реверанс.

— Где Феба? — голос все еще был хриплый. В сочетании с покрасневшими глазами и небритым лицом это произвело нужный эффект: девочка разразилась громкими всхлипами, из которых стало понятно, что она ничего не знает.

— Уведи ее и позови сюда как там его… Курта, — приказал дворецкому, почтительно застывшему за его спиной, — отправь людей, пусть посмотрят в парке, возможно, она просто вышла на прогулку.

Тот поклонился и с достоинством вывел девчонку прочь. Из коридора раздался его голос: наверняка что-то выговаривал за излишнюю плаксивость и несдержанность.

Грегори остался один. Он прошел к кровати, присел на нее и задумчивым взглядом обвел комнату. Воспоминания о Фебе, стоявшей здесь лишь в ночной рубашке и пеньюаре, заставили его сердце вновь забиться чаще, он закрыл глаза, стараясь успокоится, но сразу же вспомнил свой сон и получилось лишь хуже. За дверью раздались неровные шаги, судя по напряженному виду, с которым Курт вошел в комнату, Грегори понял, что он не знает, куда подевалась его хозяйка.

— Где она? — прорычал вояка, — что вы с ней сделали?

— Я не знаю, — граф привычно потер затылок, — Она не ночевала в комнате. За ограду она не могла выйти. Мои люди прочесывают парк.

Курт хмуро кивнул, его пристальный взгляд задержался на лице лорда-чародея, и он понимающе хмыкнул:

— Я смотрю, вам вчера досталось…

— Да, бой был тяжелым, но мы победили, хотя и понесли немалые потери, храпящие теперь на собачьем диване, — отозвался Саффолд. Он не любил фамильярничать со слугами, но ему казалось, что этот тон будет верным. Он угадал: Курт скупо улыбнулся, хотя тревога вновь отразилась в его глазах. Грегори встал и подошел к окну, рассматривая, как лакеи степенно шагают по дорожкам. Пара крепких ругательств за его спиной заставили его вздрогнуть и повернуться. Курт стоял у открытого сундука, его глаза пылали яростью.

— Успокойся, — холодно посоветовал ему Саффолд, пропустив мимо ушей красочные, явно армейские, высказывания о своем зачатии и происхождении на свет, — и скажи, что вдруг такое произошло, что ты вновь готов накинуться на меня с кулаками?

— Деньги… — Курт мрачно посмотрел на этого высокомерного аристократа, — Феба взяла деньги, припрятанные на черный день. Она действительно сбежала.

Грегори присел на спинку кушетки и устало провел рукой по лбу, смахивая выступившую испарину. Больше всего на свете ему хотелось лежать в кровати, попивая холодный эль, а не гадать, куда подевалась девушка, и так занимавшая все его мысли.

— За ограду она не могла выйти, — сказал он, размышляя вслух, — значит, она где-то здесь.

— Интересно, что ее заставило так поступить? — темные глаза, блестящие из-под широких бровей, взглянули на графа с подозрительной неприязнью. Тот передернул плечами:

— Спросишь, когда найдем. Если успеешь до того, как я ей сверну шею.

Грегори тяжело поднялся и, все еще пошатываясь, побрел к выходу.

— Вы куда? — встревожился Курт. Граф повернулся и одарил его тяжелым взглядом:

— Разумеется, одеться, я не собираюсь лазить по кустам в хазремском халате, он мне слишком дорог!

Через два часа Феба все еще не нашлась. Они прочесали весь парк, и теперь два лакей шарили баграми по дну пруда. Окончательно протрезвевший и злой как сама бездна Грегори стоял у окна в ее спальне и с растущим раздражением смотрел на эти бесцельные работы. Его настроение портило еще и то, что Майлз до сих пор беззаветно храпел на диванчике, игнорируя всю шумиху, в результате чего Министр, обидевшись, делал вид, что не замечает хозяина, и категорически отказался участвовать в поисках. Даже посулы отдать ему второй сапог узурпатора его законного места не произвели на пса никакого впечатления, и он, широко зевнув, удалился в парк дремать в тени начинавшей цвести липы.

Грегори повернулся. Курт вместе с Джексоном почтительно застыли у дверей.

— Если бы она хотела прыгнуть в пруд, то не стала бы брать с собой деньги, — убежденно сказал граф, ни к кому не обращаясь. Курт кивнул, Джексон кашлянул и выжидающе посмотрел на хозяина:

— Возможно, сэр, она взяла их как груз…

Грегори посмотрел на него как на умалишенного:

— На берегу лежит огромное количество камней. Думаешь, она не знала об этом?

— Феба вообще не склонна к таким порывам, — буркнул Курт, — разве что ее кто-то слишком сильно напугал.

Две пары глаз подчеркнуто вежливо посмотрели на хозяина дома. Тот пожал плечами и вновь отвернулся: слугам не обязательно знать, что происходит между ним и Фебой. Он и сам не знал.

— Интересно, а ее нельзя найти магией? — прошептал Курт камердинеру, тот хмыкнул:

— Можно, конечно, только с такого перепою милорд не то что поисковое заклинание сотворить, он говорить нормально не может.

— А зачем так пить было?

— А у них с милордом Майлзом по-другому не выходит. Это они еще с утра гимн не пели… — камердинер осекся под хмурым взглядом хозяина.

— Джексон, я был бы признателен… — начал Грегори, но запнулся на полуслове, переживая очередной приступ тошноты. Фразы хватило для того, чтобы оба слуги замолчали и придали своим лицам подобающие выражения безразличного почтения.

Тем временем Саффолд скользнул взглядом по комнате, словно надеясь найти зацепку, куда могла подеваться Феба. Его взгляд остановился на мертвой бабочке. Хищно прищурившись, он подошел и накрыл ее рукой. На полноценное поисковое заклинание его, конечно, не хватит, но вчера девушка умудрилась как-то связать себя с этой бабочкой и, возможно, оставить след.

Собравшись с мыслями, что было крайне тяжело в его состоянии, лорд-чародей прошептал заклинание. Под пальцами вспыхнуло. Курт охнул и машинально сложил пальцы в неприличный знак — от сглаза, Джексон, напротив, чуть подался вперед.

— Интересно, испепелит или нет? — слегка меланхолично прошептал он. Грегори бросил на него убийственный взгляд и разжал руки. Небольшой голубоватый огонек слетел со стола и, слегка натыкаясь на стены, вылетел из комнаты. Саффолд направился за ним. Чуть поколебавшись, Курт, прихрамывая, бросился догонять графа. С завистью глядя ему вслед, камердинер направился в гардеробную — следовало привести в порядок вечерний костюм милорда.

Следуя за огоньком, Саффолд в сопровождении бывшего денщика прошел по парку и направился к конюшням

— Что за… — старый денщик остановился и нахмурился, — милорд, она не могла пойти туда, она панически боится лошадей.

— Не так уж и боится, — хмыкнул Грегори, вспомнив вчерашнее утро, — к тому же она могла рассудить, как и ты сейчас, и пойти туда, где ее не будут искать.

— Это да, — согласился слуга, — мозги у нее точно есть.

— Еще бы она ими умела пользоваться! — в сердцах произнес лорд-чародей, стараясь уследить за бабочкой, летящей против слепящего солнца.

— Ну, милорд, вы слишком многого хотите от женщин! — развел руками Курт. Грегори бросил на него убийственный взгляд и намеревался ответить, когда заметил, что бабочка, обогнув конюшню, полетела наверх.