— Вы превосходно выглядите, — прошептал он, бережно касаясь губами ее кожи. По руке пробежали мурашки. Девушка выдохнула и вежливо кивнула секретарю Его величества, получив в ответ отстраненно-вежливый кивок.

— Простите, что заставила ждать.

— О, да, полнолуние, — Саффолд лукаво улыбнулся, — как правило, в это время возможны головные боли.

— Именно! — Феба бросила на него строгий взгляд, но он лишь самодовольно хмыкнул и повернулся к Майлзу, — если ты не против, я бы хотел сам сопроводить мою гостью к столу.

— Полагаю, даже если и буду, ты все равно это сделаешь, а поскольку я голоден, чем скорее мы туда пройдем, тем лучше! — пожал плечами тот. Грегори кивнул:

— Именно!

Он протянул руку девушке, и Фебе не оставалось ничего иного, как опереться на нее. Они расселись за столом: хозяин дома во главе, Майлз — по правую руку от него, Феба — по левую. Более того, между ней и секретарем Его величества возвышался канделябр, наполовину скрывавший их друг от друга. Она подозревала, что это было сделано умышлено, по распоряжению графа. Девушка пристально посмотрела на него, но Грегори как ни в чем не бывало разделывал на тарелке перепелку.

— Как долго ты здесь пробудешь? — поинтересовался О’Хара, когда им подали ростбиф.

— Не знаю… — задумчиво протянул Саффолд, — все зависит от гишпанцев.

Майлз выразительно посмотрел на Фебу, но граф покачал головой:

— Можешь не опасаться, моя прекрасная гостья, как, впрочем, и весь дом слышали пронзительно-проникновенные речи нашей королевы.

— Даже так? — хмыкнул секретарь, — и что Прелестница думает по этому поводу?

— Что все это жестоко по отношению в гишпанской инфанте, — задетая тем, что О’Хара употребил ее прозвище, девушка ответила резче, чем намеревалась. Грегори весело посмотрел на нее, хотя в глубине серых глаз и плескалось легкое недовольство:

— Вы на стороне королевы, моя дорогая?

— Нет, милорд, и вы это прекрасно знаете, — с некоторой горечью сказала она, — Мне просто жаль девушку, которой не повезло родиться инфантой, и теперь она вынуждена служить разменной монетой интересам двух держав.

— Вы так говорите, будто ее отправляют на каторгу, а не выдают замуж за нашего кронпринца, — хмыкнул Майлз.

Девушка отложила приборы и задумчиво посмотрела на него, затем подозвала лакея:

— Вы не могли бы переставить канделябр? Мне совершенно не видно мистера О’Хара…

Лакей едва заметно посмотрел на хозяина дома и, получив в ответ кивок, переставил свечи на другой конец стола, теперь она могла видеть глаза королевского секретаря, смотревшего на нее с толикой презрения. Это не добавило Фебе настроения. Она глотнула вина, подбирая слова:

— Вы никогда не задумывались, что, возможно, для нее это и будет каторга?

— Бросьте, вы слишком драматизируете, — поморщился лорд-чародей.

— Драматизирую? — она грустно усмехнулась и покачала головой, — Возможно… конечно, нет ничего драматического в том моменте, чтобы прибыть в совершенно незнакомую страну, чтобы стать женой совершенно незнакомого человека, который волен делать с тобой все, что он пожелает…

Феба осеклась, понимая, что ее голос дрожит. Она решительно встала, вынуждая мужчин подняться:

— Прошу прощения. Полнолуние наступило, и у меня вновь заболела голова, я покину вас…

Опустив голову и избегая удивлённых взглядов всех присутствующих, она торопливо вышла из столовой и поднялась в свою комнату. Мери, дремавшая в кресле в ожидании госпожи, вскочила и удивленно заморгала.

— Помоги мне! — Феба с какой-то мрачной яростью начала вытаскивать из прически шпильки, то и дело запутываясь трясущимися руками в волосах. Горничная, впечатленная состоянием хозяйки, очень ловко сняла платье, расшнуровала корсет и подала госпоже кружевной пеньюар, после чего замерла, ожидая, что та посплетничает с ней.

— Иди спать, Мери, ты мне сегодня больше не понадобишься, — глухо сказала Феба, садясь за туалетный столик и закрывая лицо руками, чтобы скрыть слезы, уже начинавшие бежать по щекам. Этот спор вновь всколыхнул все то, что, как она считала, давно было преданно забвению. Впрочем, а что нового она услышала? Девушка вдруг отняла руки от лица и решительно посмотрела на себя в зеркало. Она не даст отчаянию вновь охватить ее. Все это давно закончилось, полковник мертв, и она вправе сама распоряжаться своей судьбой.

Феба посмотрела по сторонам и издевательски рассмеялась над самой собой: кого она пытается обмануть? Она находится здесь как пленница, и теперь ее судьба зависит от хозяина этого дома. С такой же легкостью, как и ее покойный муж, он может войти к ней, овладеть против ее воли, и ему никто ничего не сделает. Как и десять лет назад, она была беззащитна, и то, что граф до сих пор не воспользовался своим положением, было, скорее, случайностью, нежели его намерением. На ее двери в спальне не было даже замка! Впрочем, насколько она успела понять, замки не являлись препятствием для могущественного лорда-чародея.

Феба совершенно отчетливо видела, с каким интересом он следит за ней, и понимала, что он не из тех людей, кто отступит от задуманного.

Стук в дверь заставил ее вздрогнуть. Не сомневаясь в личности стоявшего за порогом, девушка не шелохнулась, прекрасно понимая, что Саффолд все равно войдет в комнату. К ее удивлению, стук повторился, затем еще раз.

— Феба, бездна вас дери, — раздался раздраженный голос, — Откройте!

Ей пришлось встать и подойти к двери.

— Она не заперта, — тихо сказала девушка, — здесь нет замка.

— И вы полагаете, что это для меня повод заходить к вам без разрешения, — Грегори все-таки открыл дверь, но остался за порогом, выжидающе смотря на Фебу. Она пожала плечами:

— Входите.

Лорд-чародей стремительно зашел внутрь комнаты, закрыл за собой дверь и бросил недоуменный взгляд не ее заплаканное лицо:

— Только не говорите, что вы все это время оплакивали печальную и безрадостную судьбу гишпанской инфанты!

— Какая вам разница? — девушка почувствовала, что у нее действительно начинается головная боль, — вы ведь пришли сюда в такой час отнюдь не для этого.

— Верно, — он прошелся по комнате и распахнул окно, — надеюсь, вы не возражаете? В комнате душно.

— Вы — хозяин этого дома и вольны распоряжаться, как вам будет угодно, — не желая все усложнять, Феба присела на край кровати. Серый мотылек залетел в комнату и начал кружить у свечи, с каждым взмахом крыльев направляясь все ближе к пламени. Девушке почему-то подумалось, что она и есть этот мотылек. Прикрыв глаза, она представила себе, как летит на пламя. Воздух вокруг начал подрагивать, пламя разрасталось, становясь все выше, красные и оранжевые сполохи плясами перед глазами, складываясь в непонятную вязь, капли воска текли, словно слезы, она все явственнее чувствовала обжигающий огонь свечи…

— Феба, не смей!!! — холодный воздух резко подхватил ее и закружил, отдаляя от столь теплого и желанного пламени. Она сопротивлялась, пытаясь взмахнуть крыльями, которых у нее не было. Ее закручивало все больше и больше, затем несколько раз хорошо встряхнуло, а в ушах зазвучали малоприличные ругательства. Феба открыла глаза и увидела побелевшее лицо лорда-чародея, который держал ее за плечи. Заметив, что взгляд девушки стал осмысленным, он выдохнул и, выпустив ее из рук, буквально рухнул на кушетку, закинув голову на спинку.

— Что? Что это было? — прошептала она.

— Магия очень древняя и сильная, иногда частичка тьмы вырывается из бездны… — Грегори тяжело дышал, на лбу проступили капли пота, словно он куда-то долго бежал, — Каким-то образом она нашла вас, и вы начали вселяться в эту бабочку. Я еле вас вытащил…

Феба с недоумением перевела взгляд с него на свечу, около которой в предсмертной агонии взмахивал опаленными крыльями мотылек, и вздрогнула.

— Дайте воды, — приказал граф, видя, что она вновь впадает в состояние задумчивости.

Девушка бестолково заметалась по комнате, зачем-то схватила фарфоровый кувшин для умывания и протянула ему. Грегори усмехнулся и жадно отпил прямо из горла.

— А вы не… — она перевела растерянный взгляд с мужчины на свечу. Обгоревшие крылья уже не двигались.

— Нет. Воскрешать это обгоревшее насекомое я точно не буду, мне и вас за глаза хватило, — твердо сказал лорд-чародей, — как вас вообще угораздило туда втянуться?

— Я… я не знаю… я просто смотрела на нее…

— Ясно. И о чем вы думали?

Она пожала плечами:

— Ни о чем…

— Феба, послушайте, чтобы с такой силой переместиться в чужое тело, надо либо обладать знаниями, либо… вы что, решили сравнить себя с этой серой молью?

Под его пристальным взглядом она опустила голову. Он подошел к ней и, взяв за подбородок, заставил посмотреть прямо в лицо.

— Глупая девчонка, вы действительно хотели сгореть заживо?

— Отпустите меня! — Феба попыталась отстраниться, но второй рукой он с силой удерживал ее за талию, — пустите же!

— Нет, — граф сказал это слишком жестко. Она замерла. Саффолд чуть ослабил хватку, одновременно понимая, что, кроме рубашки и пеньюара, на девушке ничего нет, сквозь ткань он чувствовал тепло ее тела, за спиной издевательски белела кровать. Грегори почувствовал, как дрожит от едва сдерживаемого вожделения. Феба оглянулась и побледнела, будто прочитав его мысли.

— Я прошу вас… — ее голос дрогнул. Шумно выдохнув, он отпустил девушку и отошел к окну, вдыхая прохладный ночной воздух. Запах вечерней росы смешивался с запахом жимолости, будоража кровь. Сверчки в саду скрипуче смеялись над ним. Лорд-чародей не привык, чтобы ему отказывали, и кто — девка из игорного дома, Прелестница, на которую в столице делались ставки.

Саффолд бросил злой взгляд на Фебу, стоявшую посередине комнаты. До чего она довела его! Он никогда раньше так не терял голову из-за женщины. Возможно, потому, что, в отличие от этой, они сами стремились предложить себя ему. Все, но не эта… Теперь он понимал тех, кто в древние века сжигал женщин на кострах. Такие, как она, несут в себе особую магию, и, если он не овладеет ей, он станет одержим этой женщиной навечно.