Екатерина Каблукова - Выигрыш

— Ей очень повезло, — тихо прошептала Феба, опуская ресницы, чтобы скрыть взгляд, который мог ее выдать. Вино оказалось крепче, чем она думала, тем более она весь день не ела и теперь понимала, что опьянела.

— Ну а вы? — граф отложил приборы и откинулся на спинку своего стула, задумчиво смотря на гостью.

— А мне не повезло, — сказала она и моментально протрезвела, понимая, что почти выдала себя.

— Продолжайте, — обольстительно мягко потребовал лорд-чародей. Девушка упрямо покачала головой:

— Нет. Это не те истории, которые следует рассказывать малознакомым людям за ужином.

Грегори пожал плечами. Конечно, он мог бы применить чары и допросить ее как полагается, но тогда он окончательно потеряет ее доверие. А этого Саффолду почему-то не хотелось. Граф внимательно смотрел на свою гостью, он не хотел называть ее пленницей. Девушка сидела очень напряженно, ожидая его вопросов.

— Вы так и не сказали мне свое имя, — напомнил ей чародей.

— Феба, — она не стала добавлять фамилию, но Грегори не сомневался, что через день-два Хорек, так звали хозяина лавки древностей, расскажет ему всю подноготную — он недаром был лучшим, хотя и стоил немало. Грегори поймал выжидающий взгляд девушки и слегка шутливо приподнял бокал:

— За знакомство!

Феба усмехнулась и покачала головой:

— Мне кажется, что сегодня я выпила более чем достаточно.

— Это легко исправить! — он протянул руку, намереваясь чарами снять ее опьянение, но Феба отстранилась.

— Не стоит, — поспешно сказала она, Саффолд задумчиво посмотрел на нее, залпом допил вино из своего бокала и, вопреки этикету, поднялся первым:

— Пойдемте!

— Куда? — пальцы, сжимавшие бокал, побелели.

— В гостиную, — он озадаченно посмотрел на девушку, — Как правило, чай подают туда. Но если вы не хотите, можете сразу отправиться в спальню.

Девушка горько усмехнулась:

— Что ж… я предпочитаю не откладывать неизбежное…

— Неизбежное? Вы про чай? — лорд-чародей озадачено посмотрел на нее. Феба уже встала и теперь, гордо вздернув подбородок, она напоминала статую. Внезапно догадка промелькнула в голове, он рассмеялся, — О, нет, дорогая моя! Простите за каламбур, но ваши прелести меня не прельщают!

— Слава Богу! — она сказала это так искренне, что Грегори почувствовал себя уязвленным. Он считал себя достаточно привлекательным мужчиной, который пользовался у женщин определенным успехом. Конечно, он четко соблюдал правила игры, никогда не пользовался глупостью или наивностью, но тем не менее до него доходили слухи о пролитых в подушку девичьих слезах.

Поджав губы, граф требовательно позвонил в колокольчик.

— Милорд, — лакей быстро вошел в комнату, наверняка подслушивал под дверью. Лорд-чародей нахмурился: надо бы поговорить с дворецким по поводу слуг, ему не хотелось зачаровывать еще и весь дом.

— Отведите мисс Фебу в приготовленную для нее комнату, — резко приказал Саффолд и вышел из комнаты. Министр неспешно поднялся, с укором взглянул на девушку и потрусил за хозяином.

Утром Грегори проснулся он какого-то непонятного шума. Прислушавшись, он с удивлением услышал смех и собачий лай. Звуки был настолько необычными, что лорд-чародей пренебрег извечной утренней дремой, быстро встал и подошел к окну. В саду его взору предстала картина, достойная кисти придворного живописца, хотя нет, этот мазила не смог бы так подчеркнуть все полутона цветущих роз: бледно-розовых, алых, кремово-желтых с оранжевой окантовкой по краям, он никогда не сделал бы на своей картине листву такой зеленой, а небо — ярко-голубым. Ему так же не удалось бы передать пленительную грацию Фебы, кидавшую палку черному лоснящемуся псу. Греогори наблюдал, как она наклоняется к Министру, как треплет его за ушами — неслыханная фамильярность, до сих пор позволенная только самому хозяину. Она была одета во все то же розовое платье, только волосы, вчера убранные в высокую прическу, сегодня были просто перехвачены лентой сзади и струились по спине почти до талии.

Пес очередной раз принес палку и положил к ногам девушки, и она, рассмеявшись, подняла ее над головой, заставляя Министра пару раз подпрыгнуть.

— Доброе утро, милорд, вы уже встали? — раздался за спиной у Грегори голос верного Джексона. Граф вздрогнул, словно его застали за чем-то неприличным, и отошел от окна.

— Доброе утро, Джексон, как я понимаю, Министр уже на прогулке?

— Это все Доббс, милорд, — камердинер, недолюбливающий дворецкого, поспешил воспользоваться возможностью, — Ваша гостья поднялась рано, и он предложил ей взять пса с собой в парк, поскольку лакеи его боятся.

— Вот как? — ухмыльнулся Грегори, садясь за стол.

— Да, милорд, они полагают, что эта собака — порождение Бездны, — камердинер налил кофе в чашку и положил туда кусочек сахара.

— Поразительная догадка. Интересно, только как они пришли к такому умозаключению?

— Боюсь, милорд, в свете давно ходят слухи, что вы приручили дьявола.

— И теперь он спит на моем диване и в мое отсутствие подъедает мое печенье! И не стоит делать такие глаза, Джексон, я знаю, что именно вы его задабриваете!

— К сожалению, милорд, в этом мире всех приходится задабривать, особенно тех, кто вхож в спальни первых людей королевства, — камердинер разложил бритвенные принадлежности на мраморной столешнице.

— А ты философ, Джексон! — хмыкнул Грегори.

Чуть позже, находясь в прекрасном настроении, насвистывая незамысловатую мелодию, лорд-чародей спустился на первый этаж и прошел к себе в кабинет. Уже на последних ступеньках лестницы он столкнулся с Фебой, в компании Министра заходившей в дом.

— А, предатель! — дружелюбно поприветствовал он собаку и вежливо поклонился своей гостье, — Доброе утро! Вижу, вы окончательно пленили моего пса.

— Это нетрудно, вы уделяете ему мало времени, — отозвалась она. Словно подтверждая ее слова, Министр с совершенно несчастным видом посмотрел на хозяина и шумно вздохнул.

— Я слышу упрек? — он слегка вздернул бровь, устремив на нее один из своих самых пристальных взглядов. Впрочем, безуспешно. Феба достаточно безразлично пожала плечами:

— Кто я такая, чтобы упрекать самого лорда-чародея.

— Девушка, которая чуть не вышла замуж за его племянника? — он поддел ее, желая посмотреть на реакцию, но его пленница лишь грустно улыбнулась:

— С вашей стороны было очень любезно напомнить мне об этом.

Тоска и безысходность, отражавшиеся в голубых глазах, заставили вдруг почувствовать его последним негодяем. Он несколько раз моргнул, прогоняя наваждение. Затем недовольно посмотрел на её платье, испачканное в земле и траве.

— Вы окончательно погубили свой наряд, — сухо заметил лорд-чародей, — И, как я понимаю, другого у вас нет?

— Конечно, — подтвердила Феба, — Видите ли, я думала, что отправляюсь на венчание, а не на загородную прогулку, а в храме запасной наряд — излишество.

Улыбка тронула уголки его губ, но Грегори сразу же стал серьезным.

— Интересно, что вы собирались делать после венчания, — пробормотал он.

— Полагаете, это интересно только вам? — девушка выразительно покосилась на двери. Лорд-чародей махнул рукой:

— О, не беспокойтесь, слуги ничего не услышат. Я наложил чары.

— Разумно, — кивнула она. Граф Саффолд выразительно посмотрел на свою гостью, но она сделала вид, что не заметила его возмущенного взгляда:

— Я полагала вернуться и продолжать жить в своем доме.

— Думаете, Адриан позволил бы вам это?

— Думаю, первое время он ненавидел бы меня до такой степени, что предпочел бы забыть о моем существовании.

— Адриан все-таки человек чести! — сухо напомнил ей Грегори. Феба покачала головой:

— Скорее, человек, полностью зависимый от вашей чести и воли. Полагаю, в этом случае меня ожидала бы ссылка в имение.

— Вы так спокойно говорите об этом, — заметил Саффолд, — Складывается ощущение, что вам не впервой.

— Вы ожидали, что я впаду в истерику?

— Почему бы и нет?

— Потому что это не помогает, — девушка начала подниматься по лестнице. Когда она проходила мимо Грегори, он уловил тонкий, слегка дурманящий запах жимолости и вербены, которые были приколоты к корсажу. Он всегда любил вербену и жимолость. Покашливание лакея, стоявшего у дверей, заставило графа Саффолда вздрогнуть. Он обнаружил, что все еще стоит на последней ступени и смотрит вслед девушке. Граф нахмурился: такого с ним не случалось даже в юности, когда он полагал себя влюбленным в первую красавицу света. Тогда юношеская нерешительность спасла его от опрометчивого шага, красавица вышла замуж за другого, и Грегори с удивлением обнаружил, что после такого предательства его сердце все еще бьется в груди, и мир не рухнул.

Чуть позже он узнал, что объект его воздыханий превратилась в мегеру, устраивающую истерики и, как сплетничали слуги, частенько поколачивающую мужа. Потом была целая череда красавиц, ищущих его внимания. Это заставило его относиться к женщинам как к некому приятному ничего не значащему дополнению его жизни. Но Феба… она не была похожа ни на жеманных красавиц высшего света, ни на скромных девиц из провинции, прибывших на «ярмарку невест», которые в течение первого же сезона должны были найти себе состоятельного мужа и тем самым обеспечить небольшим приданым остальных сестер.

Его невольная гостья была другой. Слишком независимая, чтобы подчинятся, она тем не менее с видимым спокойствием смирилась с обстоятельствами, в которых оказалась. Грегори дорого бы отдал, чтобы понять, что творилось у нее в душе, но разгадать это не представлялось ему возможным.

В глубокой задумчивости он прошел в кабинет, потребовал почту из столицы и, обнаружив, что интересующий его конверт еще не пришел, с головой погрузился в государственные дела.