А еще она решила опоздать.


Костя сидел за столиком не один.

«Группу поддержки притащил! – расстроилась Яна. – Хоть бы не догадался юриста привести».

Справа от бывшего мужа маячила насупленная Вика, а слева – разряженная девица с простецким лицом и недобрым прищуром.

Вика за эти годы сильно подурнела. Она стала совсем тусклой, обрюзгшей и усталой. Вспомнив красавца Степу, Яна даже пожалела ее. Скорее всего тот так и продолжал устраивать личную жизнь на стороне. Если вообще не сбежал окончательно.

Бывший муж почти не изменился. Он был строен, землист лицом и развязан. Сидел Костя в своей излюбленной манере – раскорячив ноги так, словно у него в штанах лежал мешок с картошкой. Уж кому, как не Яне, было знать, что особого повода демонстрировать размах колен у Константина не было.

Девица, в противовес остальным, выглядела свежей и энергичной. Она поминутно лазала в сумку, прихорашивалась, оглядывалась, ерзала… В общем, вела себя как расторможенный ребенок, которого заставили сидеть на скучной лекции. Она была похожа на юриста, как комбайн на «Ламборгини».

– Приветствую. – Яна решительно присела на свободный стул и с удовлетворением отметила изумление на лицах бывших родственников. Ее не узнали!

– Ты что, подстриглась? – удивилась Вика.

– Нет, – состроила скорбную физиономию Яна. – Облысела с горя после развода, но теперь постепенно обрастаю шерстью.

– Кучеряво выглядишь, – ревниво заметил Константин. – Как и мечтала, нашла себе богатенького? Я же знаю, что от меня не просто так ушла, а к очередному хахалю!

– Я так понимаю, это официальная версия для собравшихся? – Яна кивнула в сторону суетливой девицы.

Та периодически потряхивала грудью и принимала условно томные позы.

– И чего тебе от нас надо? – сменил скользкую тему Костя.

– От вас? Ничего. А от тебя – квартиру. Хочу получить назад свое имущество. Мне кажется, что ты уже достаточно им попользовался и наконец должен дозреть до размена.

– Мы ничего разменивать не станем! – набычилась девица. – Тебе надо – ты и меняй.

– А вы, надо полагать, Галя? Или Мария? Ой, нет, вы, наверное, были после них, – доброжелательно улыбнулась ей Яна, начав перечислять первые пришедшие на ум имена. Внутри у нее все клокотало и бушевало. Не от ревности – от бессилия. Она поняла, что сегодня снова проиграет, потому что их слишком много, и любые ее доводы потонут в многоголосом хоре оппонентов.

– Это Валентина! – нахохлился Костя.

– Опять? – подняла брови Яна. – Ты же ее бросить собирался! Передумал? Или это другая уже? Ну, ты ходок! – Она уважительно покачала головой.

Похвала Костю сбила с толку, поэтому возражать он стал не сразу, а лишь обжегшись о яростный взгляд спутницы.

– Никого я бросать не собирался! – взвился он. – Чего ты выдумываешь?

– Ой, – Яна демонстративно состроила понимающую рожицу Вике, – точно, извини, перепутала!

Валентина разве что копытом не била, раздувая ноздри и требовательно глядя на Константина.

– Слушайте, давайте опустим тему неуплаты алиментов, пьянства и любвеобильности нашего Кости? – великодушно предложила Яна.

– Да он платил алименты! – взвизгнула девица. – Огромные! Все знают! У него и документы есть! Иди, вон, в милицию подавай!

И тут Яну осенило. Умные мысли, как и яблоко в макушку Ньютона, всегда стучат в голову неожиданно.

– Так я и подаю. – Она старательно изобразила флегматичность, судорожно додумывая едва оформившуюся идею. – Ты, Костя, должен понимать, что одно дело – врать родне про свою широкую душу и выплату алиментов, а другое – пытаться доказать в милиции то, чего не было. Ты-то знаешь, что ничего не платил. И я знаю. Так вот, я подам в суд на выплату алиментов за все эти годы, там как раз на часть квартиры набегает. Более того, у меня приезжает родня на заработки. Они люди простые, деревенские, у себя нам их селить негде, их там куча народу с детьми, поэтому мы уже договорились, что я родню прописываю у себя. То есть – у тебя в квартире.

– Не имеешь права, – дрогнувшим голосом вякнул Костя.

– Имею, я уже выяснила.

– Я их не впущу. – Константин растерянно посмотрел на Валентину.

Та согласно кивнул, мол, ага – не пустим. Общее горе временно сблизило их, невзирая на личные претензии.

– Смешной ты, – Яна с сочувствием взглянула на бывшего супруга. – Это меня можно не пустить. А эти сами тебя не пустят. Поэтому либо ты соглашаешься на размен, либо живешь с моими родственниками.

– Иди в болото, – неуверенно буркнул Костя.

– У тебя и так все хорошо! Вон как прибарахлилась! – злобно каркнула Вика. – Зачем людям жизнь портишь? Отхватила себе богатого, живи и радуйся!

– Я не порчу. Свое пытаюсь вернуть. С какой стати я стану делиться? И никого я не отхватывала. В издательстве работаю, получаю хорошо, – не выдержала Яна. А чего терпеть, когда тебя оскорбляют?

Слово «издательство» подействовало на Вику, как заклинание на дракона. Она захлопнула рот, убрала жало и принялась переваривать новость, устранившись от дискуссии.

– Ничего не отдам, – твердо заявил Костя. – И пиши, куда угодно. Хоть в Гаагский трибунал!

– Ладно, – кивнула Яна. – Не договорились. Но я должна была предупредить, как честный человек.

Она встала и, с состраданием взглянув на Валентину, искренне сказала:

– Я вам очень сочувствую!

– Иди-иди, – вспыхнула та. – Ничего не отдадим! Нечего нас на понт брать!

Уже у выхода Яну догнала Вика.

– А хочешь, я тебе помогу? – запыхавшись, предложила она. – Не подумай чего! Просто так помогу! Бескорыстно! Я же не знала, что Костя алиментов не платил! Какой ужас! Как ты, бедненькая, ребенка одна тянула?

– Помоги, – согласилась Яна, с интересом глядя на раздухарившуюся писательницу.

– Я что-нибудь обязательно придумаю, – уверила ее Вика, блестя глазками.

– Придумай. Вот, возьми, моя визитка. Если что придумаешь, звони. Буду рада.

По дороге домой она мучительно размышляла, стыдно или нет использовать человека, движимого корыстью. Уже у дверей квартиры Яна пришла к выводу, что не стыдно. Особенно в ее случае.


«Чтобы я еще хоть раз связалась с женатым! – в бешенстве думала Лариса, швыряя вещи в чемодан. – Сколько времени потеряно! Сколько нервов истрепано! Гад! Гад!»

Именно сегодня они собирались устроить романтический ужин. Лариса заказала все в ресторане, купила свечи, оделась, вернее, разделась соответствующим образом, и полтора часа прождала Игоря, глядя какие-то глупые сериалы. Через полтора часа, когда все благополучно остыло, она начала названивать любимому, номер которого оказался вне зоны доступа. Тихо сатанея, но уже догадываясь, в чем дело, Лариса позвонила ему домой.

Старательно картавя и хрипя, Лара заявила его удивленной жене, что звонит с работы, и потребовала Игоря к аппарату. Она даже не удивилась, когда супруга Игоря крикнула куда-то в глубь квартиры:

– Игоряша, это тебя!

Швырнув трубку, Лара зло разрыдалась.

Как глупо – свечи, белье, надежды, мечты… Дешевые розовые сопли! До чего она докатилась? Унизительно! Унизительно настолько, что даже девчонкам пожаловаться стыдно.

Лариса решила бросить ужин на столе. Пусть все стухнет к его приходу! Не убирать же здесь! Хотелось немедленно что-нибудь порвать, разбить или уничтожить. Но она лишь тщательно проверила, не осталось ли чего из ее вещей, и вызвала такси.

Отъезжая от серого, потрескавшегося здания, которое еще недавно казалось дворцом, Лариса тихо заплакала. От обиды и жалости к себе.

А дома она опять написала Романтику. Хоть так. Виртуальная видимость нужности кому-то. Пусть это окажется фикцией, но так проще пережить сегодняшнюю ночь.


Дождь не располагал к длительным прогулкам, поэтому Саша потащил Яну на какую-то творческую тусовку.

– Тебе понравится! – Он воодушевленно кутался в свой неизменный шарф и бурлил, как перекипающий чайник, с которого вот-вот сорвет крышечку.

– Да я там никого не знаю, – робко возразила Яна.

От Саши она уже порядком устала. Их связывала то ли романтическая дружба, то ли платоническая любовь, которая никак не могла дойти до стадии физической близости за неимением места для спаривания. К себе Яна не хотела его вести, подозревая, что субтильный и материально неперспективный кавалер может стать темой для маминых выступлений на ближайшие годы. А у Саши болталась его родительница, которая радовалась Яне так, что та пугалась и подозревала, что от нее чего-то ждут. Сашина мама голосила, как плакальщица на свадьбе, вспоминая, как долго Яночка не заходила к ним. Даже если между Яниными визитами проходило не более пары дней. Она восхищалась каждой Яниной фразой, будто та являлась ходячим сборником афоризмов. Взахлеб рассказывала про Сашу. В общем, производила много шума, но категорически не желала оставить их наедине.

«Наверное, это к лучшему», – однажды подумала Яна, когда они с Александром поехали купаться. При взгляде на кавалера в голову лезла лишь одна неприличная мысль – не в коня корм. Видимо, все ушло в талант. Александр был костляв и синеват, как бракованный цыпленок. Плавки держались на острых косточках, а на впалой груди топорщился одинокий пук волос.

Яна сразу вообразила мамино лицо. В лучшем случае Светлана Макаровна могла бы назвать подобный экземпляр недокормышем. Поэтому Яна решила удовлетвориться совместным досугом. Не сидеть же дома с мамой. А так хоть какая-то видимость активной жизни.


Писатели собирались в кафе. Все столики заняли творческие люди. И каждый старался обозначить свою принадлежность к творческой элите. Мужчины были длинногривы, некоторые – лысохвосты, в том смысле, что основную часть черепа занимала плешь, а остальное было собрано в тонкий «хвостик». Некоторые были чрезмерно экстравагантны и радовали глаз яркостью красок и причудливостью нарядов. Саша уселся за ближайший к выходу стол, где уже тянули свой кофе дородная пенсионерка в шляпке с цветами и вуалью и желчный мужчина в косоворотке и бандане.