— Абсолютно верно. Они только и ждут, чтобы им показали что-нибудь стоящее.

— Я покажу! Подожди, и ты сам увидишь.

Дэн был коммерсантом, это было у него в крови и составляло его жизнь. Но в данный момент я воспринимала его инъекцию энтузиазма с благодарностью. Почему, собственно, ему и не оказаться правым? Ведь загоралась же искра удачи для некоторых, даже для актеров по контракту, обивавших пороги съемочных площадок по многу лет. Она может зажечься еще. Почему может? Она зажжется обязательно, и заставляю ее сделать это я! С такими мыслями настоящее не казалось мне столь уж мрачным. Партизаны, накаленная атмосфера плантации и даже враждебная фигура Луэлина Керка уменьшились до размеров ничего не значащих мелких раздражителей, которые легко отмести в сторону.

Я потрепала Дэна по ноге.

— А ты приятный парнишка.

— Скажешь мне об этом сегодня ночью, — ответил он, — сжимая мою руку. — А как тебе понравилась предусмотрительность Керка? Готов поспорить, что наши спальни рядышком.

— И это ты считаешь предусмотрительностью? Знаешь, я начинаю уставать от споров с тобой. Дэн наклонился и легонько поцеловал меня.

— Выпьешь, чтобы устать еще больше? — Он поднялся, чтобы приготовить мне напиток. — Кстати, что скажешь о вкусе Керка? Эта Сити — прелестная домашняя кошечка.

И снова по непонятной для меня причине я почувствовала внутреннюю потребность защитить хозяина дома или, по крайней мере, воздержаться от его осуждения. Не было приятным для меня и одобрение Дэном миниатюрной малайки, хотя это было совсем нелогично, так как Дэн обладал здоровой способностью одобрения всех хорошеньких женщин.

— А ты не думаешь, что это личное дело мистера Керка?

— Я бы сказал, неплохое дело. Ревнуешь? Не стоит, она не в моем вкусе. Мне нравятся женщины… — он сделал вид, что рассматривает меня внимательно, ростом пять с половиной футов, с волосами золотистого цвета, зелеными глазами, довольно-таки полными губами и… О, я бы мог продолжать бесконечно, но, пожалуй, рискую схлопотать по физиономии.

Слушая эту лесть, я не сдержала улыбки, но больше себе позволить не могла.

— Я думаю, не стоит обвинять столь занятого мужчину за то, что он держит в доме симпатичную экономку.

— А кто обвиняет? — возразил Дэн, вернувшийся со стаканом виски с содовой для меня. — Между нами говоря, Рокси, у старины Керка, думаю, действительно есть кое-какие проблемы, но я серьезно сомневаюсь в том, что дела здесь настолько плохи, как он пытается нам…

Я принимала из его руки стакан, когда в тишине сумерек неожиданно раздались резкие звуки. Рука моя дрогнула, стакан упал на пол, виски пролилось, но никто из нас не обратил на это внимания.

— Рокси, ты слышишь? — без всякой надобности спросил Дэн.

— Да, — прошептала я. — Даю сто из ста, что это ружейные выстрелы и доносятся они со стороны ворот.

Глава 3

Стрельба прекратилась так же неожиданно, как и началась. Мгновения спустя в наружную дверь эхом раздался бешеный стук. Мы с Дэном колебались, пока не узнали голос Хуссейна, умолявшего пустить его в дом. Я совсем забыла о нем, оставшемся в джипе! Дэн осторожно открыл дверь, и Хуссейн юркнул внутрь. Его глаза за очками в роговой оправе были широко открыты от страха.

— Бандиты! — выдохнул он. — Нас всех убьют!.. Я подошла к окну, посмотрела во двор, и, хотя ничего плохого там не увидела, в воображении пронеслись страшные картины. Дэн ругался, возясь с «бреном»:

— Магазин должен присоединяться где-то здесь. И почему у него именно такой пулемет, какого я в глаза не видел? Ну же, черт побери, прицепляйся!

— Быстрее, Дэн, — умоляла я, — сюда кто-то идет!

Из-за угла бунгало послышался топот ног. Хуссейн застонал. К счастью, человеком, появившимся в поле зрения, оказался Керк. С пистолетом в руке он быстро обежал угол дома и, прыгая через три ступеньки, заскочил на веранду. Было радостно видеть его. Несмотря на свою антипатию к Керку, я не могла не признать, что в его облике есть какая-то властность, которая придает уверенность окружающим. Не дожидаясь, пока мы откроем дверь, Керк перемахнул через подоконник и оказался в комнате.

— Отойдите от окна и ложитесь на пол за мебель, — скомандовал он. Потом бросил Дэну:

— Я возьму «брен», а вы мой пистолет.

Быстрыми тренированными движениями он примкнул магазин к пулемету и перенес его к окну. Увидев, что я все еще стою, он рявкнул:

— Я сказал — лечь!

И я повиновалась. Потянулось ожидание. В полной тишине мы могли слышать дыхание друг друга. Без команды Дэн занял позицию у окна веранды с кольтом сорок пятого калибра в руке. Это не было тем, в чем он хорошо разбирался, и я не могла сдержать чувства гордости за него. Ракетка была единственным оружием, которое Дэн Лэндис когда-либо держал в руках, но об этом было трудно догадаться по его виду. Вероятно, он был воодушевлен уверенными действиями Керка.

Неожиданно мы услышали какой-то звук и поняли, что это шум мотора приближающегося автомобиля. Керк направил свой «брен» в сторону дороги, палец на спусковом крючке, но Дэн вдруг закричал:

— Не стреляйте, это наш грузовик! За рулем Джи Ди! — Он поднялся в проеме окна и помахал рукой. Находившиеся в машине тоже узнали его и тут же подтвердили это ритмичными сигналами клаксона.

— Пригнитесь, — посоветовал Керк, — это может оказаться каким-то трюком, вы же слышали выстрелы.

— Все в порядке, я вам говорю, возможно, это была ошибка. Эй, Джи Ди! Нордж! Это вы? В ответ раздался громкий смех Джи Ди.

— А кого ты ждешь, Лэндис?

На всякий случай не выпуская «брена» из рук, Керк и Дэн вышли на веранду встретить прибывших. Первым из грузовика появился Джи Ди. Он остановился и, подбоченясь, стал разглядывать нас с напускной воинственностью.

— В какой вид «полицейских-и-воров» вы здесь играете? — потребовал он своим низким густым голосом. — Сперва те шутники хотели укокошить нас, теперь вы — вооруженные до зубов. — Он заметил меня и подмигнул:

— Эй, прекрасная белокурая штучка, а где твой пулемет?

Я обнажила зубы в ответ, счастливая видеть его живым и здоровым и, как всегда, буйным. Джи Ди (на самом деле — Джене Донато) был оператором-ветераном, он проработал на студии столько лет, что большинство актеров уже не помнили, сколько. Многие считали его слишком шумным и вульгарным, каким он отчасти и был. Но я знала его намного лучше: работоспособный, счастливый в браке грубиян, чей дружеский шлепок пониже спины мог восприниматься как более невинное проявление дружбы, чем взгляд, брошенный кем-то другим. Более того, он был художником, хотя внешне не воспринимался как таковой. Представьте себе низкую стену, сложенную из крепкого материала, и перед вами — портрет Джи Ди. Его лысина была окаймлена этаким венчиком черных волос, которые к тому же торчали двумя надменными пучками перед его ушами причудливой формы. И только руки выдавали его, быстрые руки с репертуаром причудливых изящных жестов.

Керку, который, кроме первого впечатления, ничего не знал о Джи Ди, не было смешно. Он холодно сказал:

— Расскажите, пожалуйста, что произошло у ворот.

Дэн быстро представил их.

— Да разрази меня гром, если я знаю, — ответил Джи Ди. — Может, Эд рассмотрел лучше, я был за рулем.

Эд Нордж, ассистент Джи Ди по постановке, был крупным мужчиной с покатыми плечами и тяжело свисающими руками. Он пояснил:

— Когда мы проезжали мимо стрелы-указателя, какие-то люди неожиданно открыли по нам огонь. — В подтверждение он прикоснулся к отметинам от пуль на корпусе грузовика.

— И вы не остановились для объяснения ситуации? — недоверчиво поинтересовался Керк.

— Мы и не знали, что это нужно делать, — удивился Джи Ди.

— Считайте, что вам повезло, мои люди имеют определенный приказ на такой случай.

— По мне стреляли стрелки и получше, — заявил Джи Ди.

И это было правдой. Однажды в порыве откровенности он стыдливо показал мне два шрама на своей медвежьей груди — следы от немецких пуль, прошивших его насквозь.

— А как в этих краях со спиртным? Несколько мгновений Керк изучал Джи Ди и вошел в дом со словами: «Вы бы лучше перенесли свои вещи внутрь до наступления темноты».

— Какая муха его укусила? — пробормотал Джи Ди.

Дэн осмотрелся, убедился, что Керк действительно ушел, и, пародируя чисто британское произношение, сказал:

— Чрезвычайное положение, старина. Ты продемонстрировал поразительное отсутствие формы и прочее, пренебрежительно отнесся к его дурацкой войне, ты что, не понимаешь?

Джи Ди пожал плечами, а Нордж был раздражен.

— Эти британские паке сахибы[3] действуют мне на нервы, — в своей напряженной манере изрек он.

У него было мягкое лицо с недоверчивым ртом и внимательным взглядом. С его каштановыми коротко стриженными волосами и золотистым калифорнийским загаром он выглядел пляжным атлетом, хотя и имел репутацию либерального интеллектуала. Правда, я не могла подтвердить это, так как из троих знала его меньше всех.

— Действуют или не действуют, пожалуйста, помни, что мы вынуждены быть на его стороне. Так что притворяйся. Давайте, я помогу вам с вещами, — предложил Дэн.

— Если никто не собирается спросить, где вы были, то это сделаю я. Мы уже довольно давно здесь и очень волновались за вас, — призналась я.

— У нас спустило колесо, — объяснил Джи Ди, принявшись подавать из кузова кофры и чемоданы. — При таком обилии каучука — совершенно дрянные покрышки.

— Наглядное подтверждение тому, как эксплуатируется эта страна, — заметил Нордж. — Буквально все вывозится, и ничего не остается здесь.

— Благодарю, профессор, — фыркнул Джи Ди, — сам бы я не догадался.

Он постоянно посмеивался над воинствующим либерализмом Норджа. Последний всегда отвечал ему кривой усмешкой левого уголка рта, свидетельствовавшей о том, что подобные уколы его не трогают.