Гаррет полностью покорил меня, и я отчаянно стараюсь скрыть это. Не знаю, почему. Может, потому что до сих пор не доверяю ему.

Я отстраняюсь и, распахнув шторы, впускаю в комнату свет.

– Когда стартуют эти ваши фальшивые отношения?

Он вздыхает.

– На следующей неделе состоится благотворительный аукцион, на который нам нужно придти. Если что, он проходит днем, и нам придется пробыть там всего лишь час. Нас с Авой сфотографируют, а потом я уйду. Но через пару недель меня наверняка заставят пойти с ней на сбор средств у нас дома.

– Звучит увлекательно, – произношу я с сарказмом.

– Ага, знаю.

Я ложусь на кровать и рассматриваю огоньки. Они не включены и тем не менее поднимают мне настроение, поскольку Гаррет, развешивая их, проделал невероятную работу.

– Она наверняка напоит тебя и воспользуется моментом.

Гаррет ложится со мной рядом и устремляет взгляд в потолок.

– Я больше не напиваюсь. – Он переплетается со мной пальцами. – И единственный человек, который может воспользоваться моментом, сейчас лежит рядом.

Мои губы изгибаются в улыбке, и у меня появляется странное чувство, которое я не могу объяснить. Чувство, к которому я еще не привыкла, но которое стремлюсь испытать снова и снова.

– Джейд? – Он продолжает смотреть вверх.

– Гаррет? – отвечаю я ему в тон.

– Проясню на всякий случай: ты мне нравишься. Очень сильно.

Я улыбаюсь еще шире.

– Ты мне тоже нравишься.

Мы лежим в тишине. Я знаю, надо бы позвонить Фрэнку, но еще я знаю, что это отнимет все то хорошее, что я испытываю сейчас, тогда как мне хочется еще несколько минут этого блаженства.


– Похоже, мы задремали. – Гаррет садится и проверяет часы. Потом толкает меня. – Мы только что проспали целый час.

– Правда? А по ощущениям нет. – Я встаю с кровати. – Надо позвонить Фрэнку. Нельзя больше откладывать.

Гаррет подходит ко мне.

– Хочешь, чтобы я остался, пока ты будешь с ним разговаривать?

– Нет, я должна сделать это в одиночку.

В одиночку. Снова это выражение. Только так я постоянно поступаю.

– Хорошо. Если что, я буду наверху. – Он протягивает ко мне руки. – Но сначала время для практики.

– Фу, опять? – издаю я стон, опустив плечи и притворяясь раздраженной.

Он обнимает себя моими руками.

– Чтобы не разучиться, Джейд. А теперь обними-ка меня покрепче.

Я нервничаю из-за предстоящего разговора с Фрэнком и потому крепко обнимаю Гаррета. Что, если он знал о маме и никогда не говорил мне? Неужели он стал бы скрывать от меня нечто подобное?

Гаррет терпеливо ждет, пока мне надоест обниматься, и спустя несколько минут я его отпускаю.

– Больше практики, – произносит Гаррет, целуя меня в макушку. – Поднимайся ко мне, когда закончишь.

Когда он уходит, я закрываю дверь и достаю письмо из ящика письменного стола. Сажусь за стол и набираю Фрэнка.

– Алло? – Его голос кажется усталым.

– Привет, Фрэнк. Это Джейд.

– Привет. Разве у тебя нет планов на вечер? – Фрэнк громко кашляет в трубку.

– Нет, у меня нет планов. Ты не заболел?

– Да, проснулся с простудой с утра. Видимо, перенапрягся.

– Ты куда-то уходил вчера? Я звонила, но ты не брал трубку.

– Девушка Райана настояла на том, чтобы я сходил с ними в кино. Мне не хотелось портить им свидание, но она продолжала настаивать. Хлоя очень приятная девушка. Очень внимательная. Надеюсь, у них все будет хорошо.

– Ого, ты не был в кино сто лет.

– Да, знаю. Хлоя права. Надо почаще куда-нибудь выбираться. Вчера я хорошо провел время. А ты чем-нибудь занималась прошлым вечером со своими друзьями?

– Хм, да. – Чисто формально, Гаррет – друг, так что это не ложь.

– И чем же?

– Просто гуляли.

– Ты и Харпер? Я думал, по пятницам она ходит на вечеринки.

Разговор начинает немного раздражать меня. Хотелось бы поскорей с ним покончить. Либо он знает историю моей матери, либо нет. Я принимаюсь бродить по комнате, но короткий телефонный шнур ограничивает движения, поэтому я останавливаюсь и накручиваю его на палец.

– Харпер была на вечеринке, поэтому я гуляла с Гарретом.

Пауза.

– Что ж, надеюсь, ты хорошо провела время. –Фрэнк явно все еще недолюбливает Гаррета из-за того, что тот какое-то время игнорировал меня. Он не в восторге от того, что я снова впустила Гаррета в свою жизнь.

– Фрэнк, мне нужно спросить тебя кое о чем. – Я так нервничаю. Что бессмысленно. Это всего лишь Фрэнк. Он мне почти как отец.

– Давай. О чем ты хочешь меня спросить?

– Я… хм… я открыла тот конверт, что ты мне прислал. С письмом от мамы.

– Да? – Он снова отстраняется от трубки и откашливается. – И о чем оно было?

– Ну, далеко не о ее мечтах и надеждах на мой счет. В нем было странного. Не знаю, стоит ли верить тому, что там написано. – Я беру в руки письмо со знакомым почерком. Один лишь его вид заставляет меня содрогнуться. – Мама написала, что во времена учебы в колледже, когда она работала в политической кампании, на нее напал мужчина. Она написала, что он… хм… он ее изнасиловал. Вот почему я звоню.

Я слышу какой-то непонятный звук, похожий на падение телефонной трубки.

– Фрэнк? Ты тут?

Вновь появляются помехи, а потом он снова подает голос.

– Что еще было в письме? – Его голос кажется сердитым.

– Она написала, что мужчина бросил ее почти в предсмертном состоянии на обочине, и что, когда она очнулась в больнице, ее словам никто не поверил. Даже полиция. И врачи. Никто. А потом стали поступать телефонные звонки с угрозами.

Фрэнк молчит. Слышно только его тяжелое дыхание.

– Она написала, что этот кто-то намеренно подстроил взрыв в доме ее родителей. Но насколько я помню, ты говорил, что они погибли при пожаре. Разве не так?

Его дыхание учащается, из-за чего он вновь закашливается.

– Фрэнк, ты меня слышишь?

– Да. – Он прочищает горло.

– Так что скажешь? – Он не отвечает, и в животе у меня все завязывается узлом. – Почему ты молчишь?

Тишина продолжается. Я гадаю, не упал ли он в обморок, но затем до меня вновь доносится его тяжелое дыхание.

– Фрэнк, ты все это знал?

Очередная долгая неловкая пауза, после чего он наконец-таки отзывается:

– Да, Джейд. Я обо всем знал.

– Что? – Спиной к стене я оседаю на пол, продолжая сжимать письмо.

– В то время мы с твоей мамой дружили.

– Я знаю, что вы были друзьями, но в письме говорится, что больше она никому не рассказывала. Ну, она сообщила полиции и врачам, но ей никто не поверил. – Я бегло перечитываю письмо. – Она пишет, что единственными людьми, с которыми она поделилась, были ее родители, психолог и… – я нахожу абзац и читаю его еще раз – …и журналисту в газете. – Меня пронзает догадка. – Этим журналистом был ты?

– Прежде всего я был ее другом, Джейд. Потому она мне и рассказала. Но, да, я был журналистом. Работал в газете, освещал выборы. Твоя мать надеялась, что я смогу убедить редактора напечатать ее историю и тем самым заставить того типа признаться. Но у меня ничего не вышло. Не было доказательств. За все прошедшие годы я никому и никогда не рассказывал историю твоей матери.

– Но все, кто знал, или хранили молчание, или были… – Я переворачиваю письмо.

– Убиты. – Его голос холоден. Это даже не похоже на Фрэнка.

В телефоне стоит тишина. Я с трудом обретаю голос.

– Значит, мои бабушка с дедушкой… это был не несчастный случаей?

– Нет. Тот человек знал, что они не станут молчать. К тому же их гибель была предупреждением для твоей мамы, чтобы она держала рот на замке.

– Почему он просто не убил ее? Не понимаю.

– Я тоже. Никогда этого не понимал. К счастью, он не узнал, что она обо всем рассказала мне. Иначе сейчас я бы наверняка с тобой не разговаривал.

– Фрэнк, ты меня пугаешь. Что случилось в действительности? И почему ты никогда не рассказывал мне правду? – Теперь у меня дрожат руки, и письмо падает на пол.

– Я не предполагал, что твоя мать станет втягивать тебя во все это. Если б я знал, что в том письме, то никогда бы… – Он замолкает.

– Никогда бы что? Не отдал его мне? – Я поднимаюсь на ноги. Во мне вновь бурлит гнев. – Почему ты скрывал это от меня?

– Все в прошлом, Джейд. И пусть там оно и остается. – В его тоне звучит решимость и почему-то угроза.

– Да что с тобой? Почему ты себя так ведешь? Объясни, что произошло. Моя мать была сумасшедшей, значит половина написанного наверняка неправда, верно?

– Там все правда. И твоя мать была в здравом уме, когда писала тебе письмо. Тогда она еще не начала выпивать. Она была такой же адекватной, как ты и я. 

24

– Тогда что с ней произошло? Как она стала тем человеком, с которым я выросла? Все из-за того, что он с ней сделал? Или потому, что ее прозвали лгуньей и угрожали ей, если она расскажет правду? Я не понимаю. Только это хоть как-то оправдывает ее поведение. Она просто не выдержала, да?

– Не в том дело. Твоя мать была одной из самых сильных женщин, которых я когда-либо знал, во всяком случае, тогда.

– Если так, то почему она стала принимать таблетки и злоупотреблять алкоголем?

– Просто выкинь это из головы. Все кончено. Твоей матери нет в живых. Нет нужды поднимать на поверхность то, что произошло почти двадцать лет назад.

– Фрэнк, как ты можешь так говорить? Ты же знаешь, я всю свою жизнь пыталась понять причину ее поведения, я боялась, что однажды стану… – Мне не приходится заканчивать это предложение.

– Ты не повторишь ее путь, Джейд. Она не виновата в том, что стала такой. Просто это оказалось выше ее сил. Она не смогла этого преодолеть.