— Нет, Карен, все еще не то, — нахмурилась она. — Ты должна подчеркнуть «вам». Ты благодаришь каждого отдельного человека за то, что он пришел. Все они — мировые знаменитости, а ты представляешь «Глориос». — Казалось, Аллегра преподает мне урок актерского мастерства.

Я попыталась еще раз, постаравшись, чтобы мой голос в равной степени звучал и учтиво, и благоговейно:

— Добро пожаловать, Большая Звезда. Спасибо вам за то, что пришли.

Аллегра покачала головой:

— Нет. Все равно не то.

Тут у нее зазвонил мобильный, и она отошла на несколько шагов, словно опасаясь, что я могу подслушать разговор. На самом деле это был всего лишь символический жест, потому что расслышать, что говорит Аллегра, было почти невозможно даже в том случае, если вы подходили к ней вплотную. Я ждала, когда моя начальница сможет ко мне вернуться, чувствуя, что ремешки босоножек уже начинают впиваться мне в пальцы. Наконец Аллегра завершила беседу, повернулась ко мне и нахмурилась:

— Карен, предполагалось, что ты продолжишь тренироваться. То, что я говорю по телефону, совсем не означает, что я не слежу за тобой. Я не вижу, чтобы ты старалась.

Аллегра отвечала за вечеринку на две тысячи человек, в ее подчинении находилось сорок постоянных работников и двадцать временных, однако она странным образом зациклилась на моей предполагаемой неспособности произнести всего десять слов. Это раздражало. Аллегра принялась останавливать проходящих мимо, чтобы они высказали мнение по поводу моей реплики. Наконец ей удалось поймать Мэтта Винсента, вице-председателя отдела маркетинга. В иерархии компании Мэтт стоял на волосок выше Аллегры, поэтому она постоянно пыталась произвести на него впечатление. Обычно он ее игнорировал.

— Добро пожаловать, Мэтт Винсент. Спасибо вам за то, что пришли.

Мэтт входил в число тех служащих компании, которые нравились мне больше всего. Даже проработав шесть лет в «Глориос пикчерс», он умудрился сохранить чувство юмора. Всего несколько дней назад в офисе компании он вскарабкался на груду коробок и разыграл веселую пародию на торжественную речь Тони, безупречно подражая его глухому голосу, вызывающему у нас трепет. Последние сорок восемь часов Мэтт занимался исключительно тем, что руководил грандиозной рекламной кампанией «Пилота-иностранца», одновременно разрабатывая стратегию на тот случай, если произойдет то, о чем никто не смел и подумать, — если фильм «Оскара» не получит. Поэтому сейчас Мэтт выглядел измученным и невыспавшимся. Он выслушал текст, рассеянно посмотрел на меня и сказал:

— Что ж, нам все равно больше некого сюда поставить, так что пусть она остается.

После чего ушел переодеваться к приему.

Раздосадованная тем, что все были удовлетворены моим выступлением, Аллегра не смогла удержаться от последнего замечания:

— Карен, не размахивай руками, когда будешь приветствовать гостей. Они могут подумать, что ты хочешь до них дотронуться.

Оставшись наконец в одиночестве, я принялась размышлять о том, как легко Аллегра могла заставить меня почувствовать себя неприветливой и назойливой одновременно. Правда, Мэтт и Аллегра всегда плохо действовали друг на друга. На сегодняшнее награждение было поставлено очень многое, и не в последнюю очередь — их рабочие места. Чистка кадров после вручения «Оскара» была нормальным явлением в киноиндустрии, в том числе и в «Глориос пикчерс».

Был час дня, и до начала приема оставалось целых три часа, но я все равно должна была стоять на своем посту, на случай если кто-нибудь решит приехать пораньше. В большом бальном зале отеля был установлен экран, на котором гости смогут смотреть прямую трансляцию вручения наград. Это было сделано для тех, кого не пригласили на саму церемонию. Например, для автора «Пилота-иностранца» («Оскары» вручают за сценарии, а не за книги). Кроме того, были приглашены «друзья и родственники» «Глориос» — администраторы и сошедшие со сцены звезды. Их нужно будет отправлять к обычному, предназначенному для Не Очень Важных Персон входу. Эта вечеринка с просмотром трансляции будет очень скромной, хотя мы предпочитаем называть ее «для узкого круга». Само торжество, назначенное на ночь после вручения «Оскаров», будет грандиозным. «Глориос» сняла для него весь вестибюль отеля, все три ресторана, бассейн с двумя барами и пентхаус на пятнадцатом этаже — для Очень-Очень Важных Персон.

За моей спиной рабочие в последний раз проверяли конструкцию над входом. Она была сконструирована в виде небольшого биплана, который врезался в здание. Над красной ковровой дорожкой возвышался хвост самолета, половина кабины и часть крыла. Огромные двери отеля сняли и заменили на большие противомоскитные занавеси, а вдоль коридора внутри установили пальмы в кадках. Мне было слышно, как Марлен рявкает и отдает приказания флористам, барменам, работникам отеля и каждому, кто, по ее мнению, еще не взялся толком за свое дело, — то есть всем. Несколько человек выгружали из грузовика столы и стулья. Один из грузчиков предложил мне сесть, и я с благодарностью согласилась.

В два тридцать прибыла Дагни Блум, второй ассистент Аллегры. Вместе с ней приехали Роберт Коджима и Кларк Гарленд — наши коллеги из офиса в Нью-Йорке. Дагни была в ужасном настроении. Несколько недель, предшествовавших церемонии, она упорно выбивала себе местечко «внутри». «Так я увижу все», — авторитетно заявила она мне, сидя за нашим общим столом в Нью-Йорке. Марлен, которой было наплевать на нас всех, но которая особенно недолюбливала Дагни, уступила ее настойчивым притязаниям и назначила оператором VIP-лифта. Дагни предстояло провести весь вечер в крохотной кабинке служебного лифта, перевозя на пятнадцатый этаж и обратно лишь Самых Важных из всех Очень Важных Персон. Она прошипела мне:

— Не могу поверить, что целых шесть часов просижу в этой коробке из-под обуви!

Я холодно ответила:

— По крайней мере ты увидишь звезд на расстоянии вытянутой руки.

Я все еще злилась на Дагни за то, что накануне она сбежала за покупками в Мелроуз, оставив меня у Аллегры на побегушках. Я прикрывала ее на протяжении восьми нескончаемых часов. Мы ладили настолько, насколько можно было ожидать от людей с общим захламленным столом и начальницей, которая сама не знала, чего ей от нас надо.

Роберт вручил мне головной телефон и начал объяснять, как им пользоваться. В это время появились шесть человек из службы доставки. Они привезли красную ковровую дорожку и принялись ее расстилать перед входом. Едва они закончили, как рядом со мной материализовалась Марлен и прервала объяснения Роберта:

— Карен, почему ты мне не сказала, что привезли ковер?

— Ребята только что его вынесли и расстелили.

— Разве ты не видишь, что все сделано неправильно!

Кларк, Роберт, Дагни и я уставились на ковер. Он вытянулся наподобие широкой красной орденской ленты, простершись от наших ног до самого входа. Никто из нас не сказал ни слова.

Марлен покачала головой и нахмурилась, как будто я испытывала ее терпение. Она поймала одного из рабочих за плечо и стала орать. Скоро вся бригада потела, стараясь сдвинуть пятьдесят ярдов красной ковровой ткани на полтора дюйма влево.

— Как я уже говорил, — продолжил прерванные объяснения Роберт, — вставляешь эту маленькую штучку в ухо и прилаживаешь микрофон так, чтобы он не был слишком близко ко рту. Вся наша «наружка» будет вечером на связи.

Роберт с Кларком подключили мои наушники к общей сети и убедились, что мы все друг друга слышим.

Через двадцать минут вернулась Марлен. Она посмотрела на ковер и кивнула:

— Уже намного лучше. По крайней мере людям будет видно, куда идти.

После этого Марлен набросилась на несчастного поставщика продуктов.

Кларк и Роберт отправились на свои места, а я осталась на ковре, дрожа от волнения. Было пять часов, церемония начиналась, и скоро должны были появиться первые гости; мне было видно, как люди в нарядных платьях и смокингах стекаются через главный вход на просмотр.

Еще раньше Кларк сказал мне, что, хотя награждение продлится до девяти, знаменитости явятся уже через полчаса после вручения первого «Оскара».

— Хочешь сказать, что они не останутся посмотреть на шоу?

— Если они побеждают, то отправляются за кулисы и общаются с репортерами, а если проигрывают, то обычно хотят одного — поскорее убраться. Если же просто присутствуют, то сбегают сразу, как только вскроют конверт.

Мне это показалось странным. За шоу, мечтая там оказаться, следит миллиард телезрителей по всему миру. А тем, кто туда попадает, не терпится смыться.

Кларк сказал, что сначала звезды будут подъезжать небольшими группками, а настоящая толпа появится только через час после окончания церемонии.

Он был прав: первые два часа прошли спокойно. Приехали лишь несколько мелких знаменитостей, чье прибытие не требовало официального оглашения. Я поприветствовала их слегка неофициальным тоном.

Когда пришло время выдавать заготовленный текст, я настроила микрофон, чтобы моим коллегам были слышны имена всех прибывающих звезд. Первым, кому предстояло вступить в игру, был Билл, менеджер по связям с общественностью из нашей конторы в Лос-Анджелесе. Он стоял среди репортеров и фотографов, плотной массой выстроившихся вдоль главного прохода. От красного ковра журналистов отделяла железная ограда — достаточно низкая, чтобы фотографировать, но слишком высокая, чтобы через нее можно было легко перелезть. За спинами представителей прессы тоже была установлена ограда, так что они были похожи на овец, сгрудившихся в загоне. После того как я приветствовала знаменитость, Билл должен был объявить ее имя репортерам, а те, в свою очередь, должны были визжать и щелкать вспышками. Выглядело это так: