Она покачала головой.

– У меня все нормально, – беспокойно сказала она. Он многозначительно улыбнулся.

– Так мы можем заниматься любовью? Она почему-то покраснела.

– Вряд ли. – Она заставила себя снова посмотреть ему в глаза, и ее сердце тотчас затрепетало. Она попыталась представить себе его ласки, и по телу ее пробежала беспокойная дрожь. Но Саманта овладела собой. – Я до сих пор не знаю твоего имени.

Он как-то странно посмотрел на нее и поднялся на ноги.

– Здесь меня знают как Слоана Толботта. Слоан Толботт! Человек, который выгнал из поселка отца. Человек, которого она собиралась убить.

Боже Всемогущий, что же с ней случилось?

Глава 40

– Не смотри на меня так, Саманта, – прервал он ее размышления. – Мы с тобой очень много пережили за эти месяцы. Не делай так, чтобы мы переживали все снова.

Девушка сделала глубокий вдох и кивнула. В эту минуту она видела в нем героя, человека, которому можно доверять и который так заботится о ней. Она испытывала незнакомое ей доныне чувство защищенности – по крайней мере теперь, когда окружающий мир утратил порядок, а часть ее прошлого просто исчезла.

– Хорошо. Ну а если память ко мне не вернется? Что делать тогда? Я совершенно не помню, что нас соединило. – Она взглянула на него с надеждой. – Мой отец вернулся? Между вами все улажено?

Глаза его виновато сверкнули – он явно что-то скрывал. Но его ответ звучал все же вполне искренне:

– Мы все уладим, когда он вернется. Сейчас его разыскивают мои люди. Говорят, он в Мексике. Гонец вернется со дня на день.

– Хорошо. Раз я твоя жена, то должна тебе верить. Но обычно я никому не верю. Мы никогда не ссорились по этому поводу?

– Как тебе сказать… Иногда ты бываешь чересчур доверчива, а я очень упрям. Но мы все преодолеем. Ты вчера здорово меня напугала. Я понял, что без тебя мне не жить. – Он протянул ей руку. – Иди сюда. Думаю, тебе надо немного отдохнуть. Вот проснешься – и все вспомнишь. Я обещаю, что стану другим. Поэтому давай-ка посмотрим лучше, чем можно тебе помочь.

Саманта взяла его за руку, с удовольствием ощутив силу и власть мужа, и позволила поднять себя на ноги. Головой она едва касалась его подбородка, и это тоже ей понравилось. Ощутив колючую щетину, Саманта отважилась спросить:

– Забыли наш бритвенный прибор? Слоан на миг застыл, затем озорно улыбнулся, нагнулся и потерся своей щетиной о ее щеку, а затем захватил ее губы своими… Все произошло столь стремительно, что она не смогла бы остановить его, даже если бы захотела. Она и не хотела.

Поцелуй опьянил Саманту: никто и никогда не целовал ее так. Губы его были жесткими и горячими, язык скользил по ее губам, пока они сами собой не приоткрылись. Она ощущала кофе у него на языке, вдыхала его мужской запах, а он только теснее прижимал ее к себе. Обняв его за шею, девушка и сама прижалась к нему, полностью уступая его силе.

– О черт! Саманта, ты совсем забыла, как это делается, – прошептал он, едва переводя дыхание. – Если ты сейчас же не остановишься, то будешь моей здесь же, на этой постели, и так быстро, что голова закружится у нас обоих.

Она так крепко прижалась к нему, что он должен был чувствовать удары ее сердца. Зачем останавливаться? Ведь вслед за такими поцелуями должно быть еще что-то. В груди у нее покалывало от сладкой истомы.

– Ну что же ты? Раз мы женаты, то можем делать все что угодно, разве нет?

Он опустил глаза, в лице его читалась тревога. Рукой он пытался обхватить ее грудь, прикрытую тонкой материей, и Саманта вся подалась ему навстречу. Мужчина застонал и скользнул рукой к ее ягодицам, еще крепче прижимая ее к себе.

– Ты даже не знаешь, кто я, Саманта! Я ведь говорил тебе, что ты чрезмерно доверчива. Я не хочу заниматься с тобой любовью, только чтобы унять зуд. Ты должна знать, с кем ты, понимаешь?

Саманта нежно ответила на его возбуждение, осознав, что это за твердеющий жезл прижимается к ее животу. Девушка сгорала от страсти, такого желания у нее никто не вызывал. Не нужно было никакой памяти, чтобы верить ему. Она и прежде любила этого человека и наслаждалась каждым мгновением с ним. Тело ее буквально кричало об этом.

– Я не хочу ничего понимать, – надула она губы и подняла палец со следом от кольца. – Вот свидетельство моего брака. Я вся чувствую свое замужество. Даже если бы я не помнила, что значит заниматься любовью, ты был бы тем мужчиной, который научил бы меня. Он сдержанно улыбнулся.

– Может быть, мне стоит согласиться. Мужчина редко имеет возможность дважды лишить женщину девственности. Я снова научу тебя всему – но уже без боли, которая сопутствует первому разу.

Она слышала страсть и голод в его голосе, внутри у нее что-то отозвалось. Первобытный зов звенел в обоих, доисторический инстинкт взаимного обладания… Этому зову она повиновалась скорее, чем любым кольцам или словам, принадлежала ему так же несомненно, как эта земля – ей.

– Я готова учиться всему, чему ты пожелаешь научить меня, – тихо сказала она, прижимаясь к его широкому плечу. Сама она ни за что бы его не отпустила.

– Саманта, твое предложение соблазнит и дьявола! И только из-за твоего нездоровья я откажусь. Не соблазняй меня больше, пока ты не станешь понимать, что делаешь. – Слоан немного отстранился. – Ты даже не представляешь, как мне жаль! Может, когда память к тебе вернется, это будет плюс в мою пользу.

Саманта наморщила носик и скрестила руки на груди.

– Дай Бог, потому что сейчас это не делает тебе чести. – Отведя взгляд, чтобы не поддаваться соблазну, она посмотрела на землю, которая, как он сказал, принадлежала ей. – Я хочу взглянуть на долину, я не хочу спать.

– Что лишний раз показывает: тот, кто потерял память, начинает с чистого листа, – проворчал Слоан. – А ты все та же Саманта! Хоть раз можешь ты послушаться?

Она счастливо засмеялась:

– Не-а. Ты же не послушался – теперь моя очередь.

Слоан постарался улыбнуться в ответ.

– Черт, мне надо было воспользоваться шансом и сказать, что я совершенно чужой тебе. Какой же я все-таки дурак! А теперь мне пора сходить посмотреть, что они там успели сделать, на скале. Ты согласна, что пересечь всю долину – это для тебя сейчас излишняя нагрузка? Побудешь пока здесь?

Саманта согласилась. В этот момент она сомневалась даже, что справилась бы с лошадью. То, что он ее слушал, ей нравилось. Она кивнула.

– Может, я и упряма, но все же не так глупа. Я не буду ходить далеко.

Он, конечно, не успокоился и отъехал, сделав около полудюжины предупреждений.

Не так-то просто пробить завал, даже грамотно разместив пороховые заряды. С другой стороны, слишком опасно было переправлять Саманту через неустойчивую стену. Слоан стиснул зубы от огорчения, но в глубине души считал, что это к лучшему. Ему хотелось, чтобы Саманта полностью пришла в себя к моменту возвращения в поселок.

Саманта же приготовила ему ужин, но по-прежнему ничего не помнила об их совместной жизни. Оставалось надеяться, что, может быть, возвращение в поселок даст толчок ее выздоровлению.

– Думаю, здесь можно выращивать злаки и разводить лошадей, – благодушно сказала она за ужином. – Похоже, за ручьем – остатки старого загона и фундамента для амбара или конюшни. Отец писал, что когда-то эта долина была частью старого мексиканского дарственного участка. Предыдущие владельцы не использовали землю поколение или два.

Слоан хотел сказать, что по документам именно он реальный хозяин земли, во всяком случае, чья эта собственность – вопрос спорный. Он рассчитывал, что она станет его настоящей женой. Все, чем он владел, будет принадлежать и ей. Материальная сторона дела уже не привлекала его, как раньше, а без Саманты обладание этой землей лишалось смысла. Ее травма или восстановила все чувства, или свела его с ума.

– Отсюда два часа езды верхом до поселка. Ты собираешься и в будущем жить так же далеко от людей? – Слоан сейчас имел дело с Самантой, какой она была полгода назад.

Она пожала плечами.

– Мне проще общаться с животными и растениями, чем с людьми. Как только к матери и сестрам вернется отец, я смогу заняться своим делом. – Она запнулась при этих словах и с откровенной тревогой посмотрела на него: – А как же ты? Я имею в виду, что, должно быть, живу с тобой в поселке. Ты что, переедешь сюда? Это не слишком далеко от людей – для врача?

Слоан чуть улыбнулся ее беспричинной тревоге.

– Я не практикующий врач, а в поселке – постоянный раздражитель. Они будут рады, если я поселюсь здесь с тобой. Не обещаю, правда, что смогу заниматься сельским хозяйством. Отсюда не так далеко до горных выработок и лесопилки. Я пригоню сюда кое-какой скот, если это не помешает. Ты позволишь мне жить тут с тобой?

Глаза Саманты расширились от изумления.

– Место жены – при муже. Конечно, мы будем жить вместе! Меня только немного беспокоит… – Она осеклась, пытаясь объяснить то, чего не знала и не могла понять.

– Не беспокойся, Саманта, все будет хорошо. Я сделаю для тебя все. Если память к тебе не вернется, мы спустимся в долину – к настоящему священнику и в настоящую церковь, перед всем приходом дадим друг другу клятву и начнем все сначала. А если память вернется, запомни то, что я сейчас скажу, потому что скажу я правду. Этот чертов взрыв, может быть, помутил твой разум, зато просветлил мой. Когда мы выберемся отсюда, я исправлю все, что делал не так, как следует.

Приятно, конечно, слышать такое. Впрочем, девушка была немало озадачена и даже напугана.

– Ты хочешь сказать, что у нас были какие-то неурядицы, перед тем как мы отыскали долину?

– Я винил тебя в том, в чем ты не была виновата, и винил себя в том, над чем не был властен. Я не слишком хороший человек, Саманта, по крайней мере долго был таким. Теперь, когда мы вместе, я все исправлю.

– Но ведь говорят: горбатого могила исправит, – усомнилась она.