Слоан безостановочно мерил комнату шагами. Ему все надоело. Пора отправляться во Фриско и искать женщину. Надо что-то делать, пока он совсем не потерял голову. Он представил, как Саманта Нили разносит персиковый пирог, обслуживая рудокопов, и ему захотелось всех их мордами сунуть в этот пирог.

– Это и есть отель, – отозвался Джо коротко, садясь в деревянное кресло и забрасывая на постель ноги, обутые в сапоги. – Было время, здесь всегда останавливались люди, которые шли дальше, к серебряным рудникам. Ты мог бы сделать пропасть денег на этих идиотах, которые пришли сюда, чтобы забираться на вершины.

Слоан пулей вылетел из комнаты и двинулся в контору. У него были причины приехать сюда, в эту дикую Сьерру. У него были причины купить эту гору и держать ее в стороне от проторенных троп. У него были причины избегать людей. Он иногда даже забывал, почему еще продолжал жить, но помнил, черт бы их всех побрал, почему он здесь. Да потому, что испытывал отвращение к людям! К цивилизации. И особенно – к лживым, хитрым, притворяющимся женщинам.

Он вспомнил теперь, почему не выносил женщин. Они манипулировали всем и вся. Любым. Черт! Да каждым оказавшимся на их пути мужчиной! Больше Толботт не позволит собой манипулировать. Десять лет назад он дал себе зарок никогда больше не жить такой жизнью.

Несколько минут спустя он внезапно обнаружил, что зарядил кольт и взялся за винтовку. Его передернуло. Не требовалось арсенала, чтобы спугнуть отсюда нескольких женщин, но оружие не повредит, если на пути окажутся мужчины. Если срочно что-нибудь не предпринять, эта зима покажется невероятно долгой.

Выскочив на улицу, Слоан заметил праздничные фонари над входом в асиенду. Из окон тоже лился свет. Хотя под безжалостным солнцем запада ткань могла выгореть, женщины затянули окна темно-вишневым бархатом, как у себя на востоке. Это придало всему залу очень уютный вид, что он немедленно и отметил, шагнув внутрь. Но столы, тянувшиеся от одного конца комнаты до другого, за которыми сидели празднично настроенные люди, – это было что-то новенькое!

Людей было множество. Кое-кто занимал кушетки, расставленные вдоль стен. На столах сверкали настоящие фарфор и серебро, подсвечники. Некоторые столы были накрыты тонким полотном, другие – наскоро подрубленными кусками ткани, извлеченными из бездонного сундука сюрпризов, который Нили привезли с собой. Радостно суетящиеся здесь сестры, казалось, прихватили с собой все, что каждый из местных бросил где-то в прошлом.

Слоан еще переваривал эту мысль, когда в зал величаво вплыла Саманта с подносом в руках. Но не блюда на подносе привлекли его внимание. Поражало ее платье. Эти чертовы платья всегда его отвлекали. Никогда и ни в одном она не выглядела как полагается – возможно, потому, что сшиты они были не для нее. Но она всегда ухитрялась его удивлять – каждый раз новым и необычным способом. И на этот раз девушка, как всегда, заставила его изумиться.

На ней было такое же платье, что и на одной из сестер. Младшая в скромном синем мериносовом платье и собранном в сборки переднике выглядела прелестно. Подол же платья Саманты оказался короче на полфута, и Слоан прекрасно видел ее ножки и поношенные туфли. Он поймал себя на том, что пытается разглядеть мелькающие чулки и угадать, из какого они материала.

Внезапно до Слоана дошло, что в зале воцарилась полная тишина. Он поднял глаза и увидел, что взоры всех присутствующих, включая и Саманту, устремлены прямо на него. Он стиснул зубы, представив себе, какое впечатление должен производить человек с кольтом на поясе и винтовкой в руке, застывший посреди комнаты и пытающийся заглянул женщине под юбку. Нет, он просто сошел с ума!

Он решительно направился к девушке, которая весело принялась за дело. Она уже сняла все тарелки с подноса, когда он подошел к ней вплотную и, взяв за локоть, отвел от доктора Рэмси. Тот ухмыльнулся, но промолчал, провожая глазами Слоана, который уводил его официантку.

– Что, черт возьми, вы тут делаете в таком наряде? Практикуетесь в роли салунной девушки?

Саманта удивленно подняла рыжие брови:

– Это платье. Вы же сами настаивали, помните? Я знаю, оно не очень-то мне по размеру, ведь это платье Берни. Мама хотела, чтобы младшие были одеты одинаково, но Берни не слишком хорошо себя чувствует… – она запнулась, – Берни немного больна. Поэтому я работаю вместо нее. – Сообразив, что она напрасно перед ним отчитывается, Саманта взглянула на Слоана. – А теперь отпустите меня. Меня ждут посетители.

– Вас, провались вы пропадом, никто не ждет. Я закрываю это заведение! Предупредите посетителей, что это их первый и последний ужин здесь. А теперь мне надо поговорить с вашей матерью.

Саманта решительно преградила ему путь.

– Нет. Мама сейчас по уши в перьях.

– В перьях? – Слоан решил, что ослышался. Он заметил также, что Саманта не позаботилась застегнуть две маленькие верхние пуговки корсажа. Это не имело большого значения, так как у платья был высокий вырез, но он скользнул взглядом ниже. Объяснения Саманты его никогда особо не трогали, но это – насчет перьев – озадачило его откровенной нелепостью. Может быть, ошалев от ее внешнего вида, он ослышался?

– В перьях. Джек должен был сегодня днем ощипать цыплят, но кто-то из ваших друзей в бильярдном зале отвлек его. Теперь вот маме приходится доделывать дело за него.

– Эй, Толботт! Мы пришли раньше, занимайте очередь, как все. Мы тоже хотим поужинать! – прорычал кто-то через всю комнату.

Саманта тотчас выскользнула из рук Слоана и заторопилась на кухню. Толботт последовал за ней. Она, конечно, шагала размашисто, но бедра ее – что он с удовольствием отметил – покачивались как надо. Настоящая женщина, только не совсем обычная!

Переход от мягкого освещения зала к кухонному хаосу с цыплятами моментально вернул его на землю. Саманта исчезла где-то в аду кипящих кастрюль и дымящейся плиты; он даже не успел заметить, как это произошло.

– Эй, вынесите это через черный ход и вылейте! – Кто-то сунул ему в руки таз с грязной водой. Он машинально осмотрелся в поисках, куда бы вылить воду, и пришел к выводу, что место у выхода – самое безопасное. Все остальное пространство занимали кипящие кастрюли и острые ножи.

Прокладывая себе путь по устланному куриными перьями полу между разлетавшимися юбками, Слоан продолжал взглядом искать Саманту. Она разделывала цыплят на деревянной доске в углу комнаты. Почему-то сразу же успокоившись, он вылил грязную воду, потом швырнул таз далеко за портик и вернулся на эту сумасшедшую кухню.

Элис Нили что-то мешала в небольшой кастрюльке с длинной ручкой и время от времени пробовала содержимое на вкус. Одновременно она заставляла племянника подмести пол и угрожала отхлестать метлой, если он немедленно не примется за дело. Толботт решил, что сейчас не самый подходящий момент заговаривать с женщиной, и повернулся к Саманте. Но ее уже и след простыл.

Чертыхаясь, он направился в зал, где она, несомненно, снова демонстрирует свои лодыжки половине жителей поселка. Что ж, спасибо. Салун был бы до отказа набит этой ночью мужчинами, слишком возбужденными, чтобы заснуть. Интересно, а сама-то она понимает, что творит?

На пороге зала путь ему игриво преградила учительница. Вытирая руки о передник, она, посмеиваясь, предложила:

– Я могла бы найти для вас место, мистер Толботт. У нас есть цыплята с запеченными яблоками. Вкусные!

О Боже, он и вспомнить не мог, когда последний раз ел цыплят с запеченными яблоками! И желудок властно подсказал: пора бы отведать чего-нибудь повкуснее. А в голове тем временем крутилось одно: надо убрать Саманту из ресторана – во что бы то ни стало!

Слоан бегло кивнул и отодвинул учительницу в сторону. И буквально столкнулся с Элис Нили, которая спешила из зала еще с одним пустым подносом.

– Хорошо, что вы здесь, – обратилась она к Толботту, одновременно отдавая пустой поднос учительнице, стоявшей в дверях. – Мистер Смит сейчас как раз здесь, и он не прочь переговорить с вами. Похоже, он нашел, кому продать ваши пиломатериалы.

И прежде, чем хозяин отеля сообразил, что произошло, он уже сидел за столом с новым торговцем, обсуждая цены за товар, а Саманта расставляла тарелки с такими волшебными цыплятами и запеченными яблоками, каких он и не видывал. Потягивая вино, он совершенно забыл о том, что пришел сюда вышвырнуть женщин, и с головой ушел в расчеты доходов, о которых толковал Смит.

Слоан съел все, что ему подали, сделка состоялась, и тут вдруг он заметил, что зал почти опустел. Жена кузнеца и одна из двойняшек вытирали столы, Смит расплачивался с миссис Элис Нили… Толботт глазами поискал Саманту.

Ее здесь не было. Зато у него был счет к этой нахалке. Он все еще не мог смириться с тем, что ей удалось заставить его отужинать в этом чертовом ресторане – вместо того чтобы закрыть его! Но в желудке приятно урчало, и в голову ему пришла другая мысль.

Он направился на кухню. Оттуда слышались женские голоса. Не хотелось бы еще раз столкнуться с этой глупой учительницей с коровьими глазами, но, может, сейчас она наконец сообразит, что к чему?!

Толботт рывком открыл дверь, увидел у мойки Саманту и тотчас отодвинул учительницу, которая опять встала у него на пути. Другие оказались гораздо сообразительнее. Даже Саманта приняла смиренный вид и вытерла руки о полотенце. Слоан резко взял ее за локоть и повел к черному ходу.

– Мистер Толбот, долго же вы были вдали от цивилизации, если думаете, что именно так джентльмену следует обращаться с женщиной! – проворчала она, когда дверь за ними захлопнулась.

Он не стал ее слушать.

– Держу пари, мисс Нили, что мой салун сейчас переполнен мужчинами, которые, напившись, свалятся под стол, хотя нынче рабочая ночь.

– Ваш салун всегда переполнен пьяными, мистер Толботт. Но какое это имеет отношение к нам? – Саманта отступила к стене, подальше от этого разъяренного мужлана.