Наконец он подошел к особняку Уолкотов и проник в дом через поварскую. При виде знакомого лица беспокойство немножко ослабло.

— Джон Гуд! — крикнул он, и мужчина прекратил работу.

— Криспин! Ого! Имейте в виду, ваше лицо никогда не залечится, если все время будете попадать в переделки.

Криспин невольно потрогал вздувшуюся щеку. Стычка с Махмудом заставила совершенно об этом позабыть. Он отвел Гуда в сторонку и тихо заговорил:

— Не обращайте внимания. Я знаю, вы должны неотлучно пребывать в поварской, но постарайтесь сделать все возможное, чтобы присмотреть за хозяйкой.

Гуд перешел на шепот под стать Криспину:

— А почему?

— Ее жизни может грозить опасность. Коль скоро вы в отличие от меня все время находитесь в этом доме, то я прошу вас стать очень бдительным.

— Святые небеса! — чуть не взвизгнул Джон. — Только не говорите, что мне придется с кем-нибудь драться. Я. этого совсем не умею!

Криспин бросил взгляд на его длинные, тонкие пальцы.

— Будем надеяться, до этого не дойдет. Просто пришлите весточку, если в дом придут какие-нибудь чужестранцы.

— Что за чужестранцы?

— Сарацины. Или итальянцы. Опасны и те и другие.

— А вы можете рассказать, зачем все это? Чувствую себя дураком, от каждой тени шарахаюсь.

Криспин оценивающие взглянул на Гуда и поджал губы.

— Пожалуй, об этом лучше не говорить. Просто сообщите, если в доме появятся чужеземцы.

— Да, но как? Я же не могу отлучаться… Разве что оставить здесь вашего слугу.

— Джек тут?

— О да. Я думал, вы знаете…

— Где он?

Гуд отвел Криспина к кладовой. Джек сидел на бочонке, держа в руке недоеденный пирожок. Довольное лицо мальчишки лоснилось.

— Хозяин! — промычал он с набитым ртом и, сыпля крошками, вскочил на ноги.

Торопливо проглотив неразжеванный кусок, Джек вытер губы рукавом, посмотрел на пирожок и сунул его себе в кошель.

— Я так и думал, что вы сюда придете. А ведь я вас искал. У меня есть кое-что от шерифа.

Криспин промолчал, разглядывая Джека, пока тот вытирал руки о подол своей туники. От записок шерифа ничего хорошего ждать не приходится. Более-менее чистой рукой парнишка вытащил сложенный лист из-за пояса и вручил его хозяину. При виде восковой печати Криспин вздернул бровь и осмотрел записку со всех сторон. Толстый шершавый пергамент потрескивал в руках.

Перегнув лист, он сломал печать, подцепил ее пальцем и вполголоса чертыхнулся, когда кусочек воска попал под ноготь. Аккуратно развернул лист, разгладил его о колено и поднес к свету.

— Он все запечатал, наверное, это очень важно, — возбужденно сообщил Джек. — А что там написано?

Криспин вновь опустил пергамент и задумался. Прочитанное стояло перед глазами.

— Это официальный вызов к шерифу.

Джек почесал подбородок.

— Раньше он это делал через посыльных. Почему так серьезно на этот раз?

— Вот именно. Это-то меня и беспокоит. — Текст записки был вполне обычным, сухим и туманным. Криспин сложил листок, сунул его в кошель. — Ты передал мои слова мистрис Уолкот?

— Да, хозяин. Но только она сделала вид, будто ничего не понимает.

— Да чтоб ее черти взяли! — Криспин шлепнул ладонью по рукояти кинжала. Нет у него времени на подобные штучки. — Я должен сходить к шерифу. Ты оставайся здесь. Скажешь мистрис Уолкот, что через час отведешь ее в «Кабаний клык». Делай что хочешь, но чтоб она там была. Джон тебе расскажет остальное. Если понадобится, он пришлет тебя ко мне.


Глава 10


Когда Криспин добрался до кабинета шерифа, ему пришлось довольно долго стоять в дверях, пока Уинком делал вид, что не замечает его. Затем коротким кивком он пригласил Криспина войти. Заваленный бумагами стол шерифа стоял возле ревущего камина. Криспин постарался оказаться как можно ближе к огню, хотя в таком месте трудно ощущать хоть какое-нибудь тепло.

Не поднимая глаз, Уинком отхлебнул вина, поставил подпись на каком-то документе, затем потянулся за следующим листом. Принялся его читать, мерно поводя головой из стороны в сторону.

Криспин достаточно давно был знаком с Саймоном Уинкомом и потому понимал, что с ним играют. Шериф оттягивал неизбежное — по какой-то своей причине. Может быть, дело настолько серьезно, что даже Уинкома заставило призадуматься? От этой мысли неприятная дрожь в животе превратилась в настоящие спазмы.

Огонь кидал яркие и обманчиво успокоительные блики на стены кабинета, а толстая свеча на столе со всем усердием пыталась подсветить бумаги. Промасленный бычий пузырь, натянутый в окне, впускал свет догорающего дня, придавая ему золотистый оттенок. В углу мерцал факел, но это почти не разгоняло теней от сумерек, наползавших на высокую сводчатую комнату. Криспин до сих пор не решил, предпочитал ли Уинком полумрак или просто не представлял себе, что все может быть по-другому.

Шериф приподнял гусиное перо над документом и замер. На пергамент упала чернильная капля, но Уинком, казалось, не обратил на это внимания. Наконец он отшвырнул испачканный кляксой листок и фыркнул. Чуть вскинув черные брови, шериф взглянул на Криспина исподлобья. Рот исказила чудовищная гримаса — такая могла бы появиться на морде химерического создания.

— Черт возьми! Что с вами приключилось?

На этот раз Криспин не стал трогать щеку: тупая боль и без того напоминала ему, во что превратилось лицо. На шее до сих пор оставались следы от пальцев неудачливого палача.

— Вы постарались, да и другие тоже.

— Продолжаете пользоваться известностью, как я посмотрю, — глумливо ухмыляясь, заметил Уинком.

— Как всегда, милорд шериф. — Криспин отвесил поклон, хотя он вышел у него скорее издевательским, нежели церемонным. — До сих пор вы направляли ко мне посыльных или… «эскорт». — Он извлек письмо из кошеля, подержал в руке и лишь затем пустил по столу. — Почему на сей раз такая официальность?

— Да потому, что этот вызов и есть официальный. У нас теперь имеется о нем запись.

Уинком взял документ в руку и крикнул письмоводителю, дежурившему в соседней комнате. Вошел коренастый человек, молча забрал повестку и на выходе из кабинете мельком бросил взгляд на Криспина.

— Иногда, — продолжил шериф, — записи оказываются очень и очень полезны.

— Я вновь задам прежний вопрос… Почему?

Уинком сердито посмотрел на него, помедлил с ответом — вероятно, чтобы лишний раз подчеркнуть собственную принадлежность к избранным, в чей круг Криспину вход был заказан, — однако эффекта не получилось.

— Чтоб вам провалиться, Криспин! Вечно вы суете нос во все дела. — Шериф взял было бумаги в руки, но затем передумал. — У нас с вами отношения неофициальные. Пожалуй, даже слишком.

— И это вас огорчает? А может быть, на это кто-то другой жалуется?

— Не вашего ума дело. Я вас вызвал, и все тут. А зачем и почему, вас не касается. Так решил я, лорд шериф… Итак. Уже узнали, кто убийца?

— Нет. А вы?

Уинком раздраженно фыркнул, затем откинулся на спинку кресла, решив, видимо, сменить тон на менее формальный.

— Вы даже вообразить не можете, до чего мне досаждает эта работа. Быть шерифом, я имею в виду. Да. Я пытался отказаться от этой «чести», но законы нашего короля любого заставят подчиниться.

— Большой штраф?

— Не то слово. У меня, понимаете ли, есть свое собственное торговое дело. Но когда повелевает король…

— Да, я в курсе.

Уинком, похоже, на минуту забыл о неприятностях и даже улыбнулся Криспину:

— Вот именно.

— Саймон, мое терпение утомилось до предела. Вы вызвали меня, чтобы сообщить о новых уликах или, наоборот, узнать что-то новое?

— А у вас есть нечто новое?

На лицо Криспина вернулась кривая усмешка.

— Нет.

— Лжец. — Уинком привстал и наклонился над столом. — И не смейте называть меня по имени.

— Да, мой господин.

Криспин приложил ладонь к ноющей голове. Неужели Уинком не предложит присесть? Так недолго и сознание потерять… Шериф опустился в кресло и знаком показал Криспину сделать то же самое. Тот с облегчением повиновался.

Уинком несколько раз досадливо сжал кулаки. Лицо его потемнело, чему немало способствовал сумрак, царивший в комнате.

— Это дело насчет Николаса Уолкота… — заговорил Уинком. — Думаю, вам лучше оставить его властям.

— Да? Отчего же?

Шериф грохнул кулаком по столу и пророкотал:

— Потому что я так сказал!

— Ну, в таком случае — конечно.

— Не надо дерзить, Гест. Не думаю, что вам пойдет на пользу, если я решу еще разок заняться вашей физиономией.

— Да, мне пока вполне достаточно, — кивнул Криспин, потирая подбородок.

— До меня донеслись странные слухи. Что-то насчет полуночных купаний в Темзе.

Криспин хмыкнул:

— Тут удивляться нечему. Как вы сами выразились, я пользуюсь известностью.

— Если будете отмалчиваться, то я вам помочь не смогу. Так что придется забыть про Уолкота.

— С какой стати? Мне от него причитаются деньги.

— Он мертв.

— Согласен. Признаю, это несколько осложняет дело.

— И сколько он вам остался должен? — Уинком потянулся к своему поясу и достал из кошеля несколько монет.

Криспин поднялся со стула и, не веря глазам, приоткрыл рот:

— Что… что вы задумали?

— Собираюсь погасить его долг, чтобы вы с чистой совестью забыли об этом деле.

— Да что происходит? Вы? Решили мне заплатить?!

— Криспин, просто возьмите деньги и успокойтесь на этом.

Бессмыслица какая-то. Синдикат. Сарацины. Итальянцы. Мертвый торговец и священная реликвия. А теперь вот и Уинком вдруг возжелал заплатить недополученное жалованье…