Обратный путь повел их на север извилистыми переулками. В районе Олдчипа пришлось уступить дорогу кавалькаде благородных дам на белых и серых в яблоках скакунах. Криспин склонил голову и на всякий случай не поднимал глаз, не желая видеть кого-либо из бывших знакомых. И наоборот — что было бы куда неприятнее.

Вслед за наездницами мимо Криспина с Джеком прошла пастушка со стадом гусей. Девочка бросила безразличный взгляд из-под капюшона излохмаченной накидки и махнула прутиком, подгоняя птиц, которые тянули серые шеи к небу, гогоча на всю улицу. Несомненно, их не радовала предстоящая встреча с рыночным торговцем.

Криспин почти забыл, что с ним идет Джек, и потому чуть не вздрогнул, когда мальчишка внезапно заявил:

— Не понимаю.

К этому моменту они достигли перекрестка Истчипа, Патерностера и Сент-Мартина и свернули на восток, в сторону Шамблз, где им на минуту преградил путь возок, груженный бочками. Как всегда оживленная, улочка едва проглядывала сквозь пелену тумана, наползавшего с Темзы.

— Чего ты не понимаешь?

Возок скрипел деревянными колесами, изнемогавшими под тяжестью бочек. Впряженный вол опустил голову и повернул ее в сторону путников, помаргивая длинными ресницами, из-под которых смотрели темные, наполненные слезами глаза.

— Вот про вас все говорят: следопыт, следопыт… — сказал Джек, поглядывая вслед волу. Из-под колес плескалась жидкая глина, медленно затягивая две глубокие колеи. — А на самом деле вы занимаетесь не следами, а мертвецами.

Криспин глубоко вздохнул. Вечерело, спускался холод. Вдоль улицы зажигались жаровни: мутные огоньки в поднимавшемся тумане, пахнувшем водорослями и солью. Неясные людские силуэты жались к огню подобно сонным мотылькам. Лондонское дно. Бездомные. Взрослые и дети, в числе которых был и Джек — впрочем, до того, как он сам себя пристроил к Криспину.

— Если тебе это досаждает, можешь идти куда хочешь. Я тебя не держу.

— Да, но… — Джек повертел головой, оглядывая стылую улицу с мокрой булыжной мостовой, мутной канавой посреди и одинокими фигурками людей, сгрудившихся возле немногочисленных жаровен. — Куда же мне идти? — тихо спросил он.

— Понимаю-понимаю. Ты около меня держишься по необходимости. Что ж, решение верное, тут не поспоришь.

— И вовсе нет. — Лицо мальчишки посерело в спускавшихся сумерках. — Мне нравится служить вам, мастер Криспин. Так хорошо ко мне еще никто не относился. Вы со мной разговариваете и учите всяким штукам. Я прямо ваш оруженосец!

С уст Криспина сорвался тяжкий вздох, и он кисло усмехнулся. Ну кто тянет этого мальчишку за язык?

— Джек! — даже не проворчал, а прорычал он.

— Да-да, — продолжал тот гнуть свое, не замечая мрачного настроения хозяина. — Просто чудеса какие-то!

— Мне унижение, а тебе радость. Как, должно быть, ты счастлив…

Джек от удивления раскрыл рот.

— Нет, нет! Ну почему любое мое слово вас так раздражает?

— Может, ты болтаешь слишком много?

Криспин пошарил рукой в кошеле, извлек ключ и тут обратил внимание, с каким виноватым видом стоит Джек. Словно наказанный ребенок. В сердце Криспина шевельнулось чувство, прогнавшее горечь и обиду.

— Извини, — сказал он серьезно. — Если по правде, я рад, что ты мне помогаешь. Но коль скоро я не рыцарь, то и ты не можешь быть моим оруженосцем. Хотя… если когда-нибудь… я вновь…

Джек расцвел широченной улыбкой.

Из-за поворота показался залитый полумраком дом жестянщика. Из трубы курился дымок, сквозь щели в ставнях пробивался огонек свечи.

И еще перед входной дверью стоял мужчина. Впрочем, нет. Не перед дверью. Перед лестницей, что вела в каморку на втором этаже. Криспин инстинктивно толкнул Джека себе за спину и положил ладйнь на рукоять кинжала.

При звуке шагов мужчина вскинул лицо, но к тому моменту Криспин уже опознал ливрею, и его усталые плечи еще больше обмякли.

— Ясно, ясно, — промолвил Криспин. — Меня желает видеть шериф.


Глава 5


Криспин вместе с Джеком прошел под аркой Ньюгейтской тюрьмы, чьи каменные ворота сумрачно взирали на Шамблз. Две высокие башни по бокам напоминали вход в ад или даже пасть, клыки которой, образованные опускной решеткой, были готовы захлопнуться в любой момент. К югу от тюрьмы располагались крепостные ворота Лад-гита и Бейли, а к северу — Олдергейт и Крипплгейт: своего рода часовые на путях в город Лондон. Что же касается Ньюгейта, то именно здесь томились заключенные в ожидании своей участи. Воры, потаскухи и государственные изменники — всем им было уготовано пристанище в самом негостеприимном из мест. Кому-то удавалось погасить долги, и их отпускали. Конечно, порой в ход шла монета, но простому вору чаще всего приходилось расплачиваться потерей руки или уха, смотря как решит лорд шериф. А кое-кто отправлялся в длинное путешествие до Смитфилда, где им предстояло повстречать своего Создателя.

Всякий раз под опускной решеткой Криспина охватывала дрожь. Ему уже довелось побывать за этими стенами в качестве постояльца, ожидающего поездки в Смитфилд. Судьба — ветреная шутница. Восемь лет назад он и не думал, что удастся выбраться отсюда живым.

По пути к кабинету шерифа Криспин постарался успокоить дыхание. Распутывание преступлений вынуждает порой вступать в отношения с совершенно неожиданными партнерами. Общение с Уинкомом — даже по истечении целого года — по-прежнему давалось с превеликим трудом. Возможно, Саймон Уинком завидовал бывшему статусу Криспина и его образованности.

«Или он попросту мстительный мерзавец», — криво усмехнулся Криспин. Вот что все объясняет.

Уинком оторвался от пергамента и нахмурился, увидев бывшего воришку кошельков.

— А он что здесь делает?

Криспин непринужденно подошел к столу.

— Джек — мой слуга, если помните.

Шериф откинулся на спинку стула и расхохотался:

— Действительно! Обзавелись вором на побегушках. Очень вам подходит.

Криспин стоял, терпеливо снося насмешку, пока наконец Уинком не пригласил его сесть. Шерифу обычно нравилось держать Криспина на ногах на протяжении всего разговора из желания лишний раз досадить, но нынешним вечером Уинком, похоже, был в добром расположении духа. Криспин уселся, покамест Джек старался как можно незаметнее укрыться в тени.

— Итак, Гест, в последнее время мы что-то редко видимся, не так ли? Вплоть до вчерашнего утра то есть.

Криспин отмолчался, просто сложил руки на коленях, демонстрируя безмятежное спокойствие.

Уинком улыбнулся. Белизну зубов оттеняла черная бородка — ни дать ни взять чешуя на змеином подбрюшье.

— У меня пока нет подозреваемых. А у вас?

Криспин посмотрел в сторону.

— Нет, милорд. Убийство совсем свежее и…

— Да, но про Уолкота этого не скажешь, верно? И его гильдия взбудоражена, тем более что она полна столь же богатыми людьми. Сегодня мне пришлось принять делегацию, которая требовала — еще раз подчеркиваю: требовала! — скорейшего принятия мер. А ведь вы знаете, что я не из тех, кто любит выслушивать поучения.

— Да, милорд.

Уинком помолчал, разглядывая бесстрастное выражение лица Криспина, и нахмурился.

— И снисходительного отношения тоже не терплю.

— Милорд шериф, если бы у меня были хоть какие-то сведения, я бы обязательно сообщил.

— Вздор! Мы оба знаем, что все ровно наоборот. Почему вы противоборствуете мне, Криспин? Я ведь все равно одержу верх.

Криспин позволил себе улыбку:

— Всегда есть вероятность, что это у вас не получится.

Уинком ударил по столу кулаком. Дрогнула и зашипела свеча.

— Я хочу знать, почему Уолкот вас нанял!

Криспин снял воображаемую пушинку с плаща и щелчком отправил ее в угол. Уинком не упустил ни малейшего движения, его глаза превратились в щелки.

— Дело по-прежнему является сугубо приватным, мой господин. Если бы не…

Шериф встал из-за стола и двинулся к Криспину. Тот заранее знал, что его ждет, но все равно оказался мало подготовлен к грубому вздергиванию на ноги.

С чего шериф начнет? Ответ последовал незамедлительно.

Первый удар пришелся по лицу. И, словно желая лишний раз подчеркнуть, что дело нешуточное, Уинком проделал то же самое с его другой щекой.

При каждом ударе голову Криспина отбрасывало назад, а в глазах расцветали звезды. Перстень шерифа распорол кожу на лице, заструилась теплая кровь, один глаз уже начинал заплывать.

Из тени, где прятался Джек, донесся слабый звук, словно пискнула прихлопнутая мышь.

Сделав глубокий вдох, Криспин повернул голову к шерифу. Провел языком по зубам и ощутил вкус собственной крови.

— Я жду ответа! — рявкнул Уинком.

Его голос громыхнул подобно раскату от дальней грозы.

— Я уже объяснил вам, что ответов у меня нет.

Кулак шерифа погрузился в живот Криспина, и тот упал бы на колени, если Уинком его не придержал.

— Говори!

Криспин, лишенный дара речи, молча помотал головой и зажмурился.

Шериф разжал хватку, и Криспин повалился на пол, сжимая руками живот, затем свернулся в комок как ежик. Потирая ноющие костяшки пальцев о ладонь, Уинком медленно обошел Криспина кругом, затем нагнулся и, ухватив за волосы, запрокинул голову. Боль в подвздошной области и глазу не оставила места для унижения от коленопреклоненной позы.

— Ну? Стоит оно того, чтобы тебя избили?

Глаз заплыл окончательно. Криспину удалась вымученная улыбка.

— Зато вам это нравится…

Уинком замахнулся, и Криспин сжался в ожидании удара… который не последовал, потому что шерифа отвлек шорох в тени. Он отпустил голову Криспина и пару секунд задумчиво постоял, возвышаясь громадиной на широко расставленных ногах.