— Это Мария. У вас с ней связь. Она изменилась с того момента. Я понял, что ты нужна ей. Мы оба нужны.

Адам исподлобья взглянул на меня. Я чувствовала, как окаменело мое сердце.

— Поэтому ты пришел за мной…. - прошептала я.

— Милая. — он протянул руку, чтобы дотронуться до моей щеки, но я резко отпрянула, гневно зашипев.

— Нет, никогда не трогай меня.

— Я бы в любом случае не бросил тебя, Дез. — настойчиво произнес Блейк. Я криво усмехнулась.

— Но ты бросил меня. Шесть лет назад. Ты бросил меня.

— Ты сама не веришь в то, что говоришь.

— Я ни во что больше не верю. Полчаса назад, мне казалось, что мы… — голос мой сломался, глаза предательски заблестели. — Неважно. Я не хочу. — я тряхнула головой, отворачиваясь от него. — Мы должны вернуться. Мне нужно увидеть дочь.

— Хорошо. Ты ее увидишь. — холодно отозвался Адам.

— Дай мне десять минут. Я оденусь и приведу себя в порядок.

— Да, я подожду тебя в гостиной. — голос Блейка прозвучал глухо и безжизненно.

— Адам… — окликнула я его. Он обернулся в дверях. Мрачно взглянул мне лицо. — Ты хочешь дать людям свободу?

— Да. — Адам отрешенно кивнул.

— Ты лжешь. Свободы не существует. Ни в одном из твоих миров.

— Это не так, Дез. — он горько улыбнулся. — В тебе говорит обида.

— Я никогда не буду свободна с тобой. И мои дети тоже. Мы можем только притвориться, что счастливы. Как и те другие, против которых ты борешься.

— Не ты, Дез, не я, не они, а мы. Мы боремся, наши дети. Наша свобода, если мы действительно ее захотим. — ответил он и вышел, хлопнув за собой дверью.

Я вздрогнула и закрыла глаза. Я не понимала, о чем он говорил.


— Дезире, как я рад снова вас видеть! — воскликнул профессор Розмунд, двинувшись нам на встречу. Я растерялась, заметив слезы на глазах старика. Он порывисто взял мои руки и крепко сжал в своих. — Мы так волновались. Мы все. Вы снова с нами. Теперь все наладится. Все будет хорошо.

— Да, мистер Розмунд. — растрогано проговорила я, оглянувшись на Адама. Его лицо хранило непроницаемое выражение. Он был зол, хотя все причины для гнева были только у меня.

Очень быстро вокруг нас образовалась толпа сотрудников лаборатории. И каждый жаждал лично поприветствовать меня, пожать руку и выразить радость, что мои злоключения, наконец, остались позади. Удивительно, но всеобщее радушие на время успокоило мое израненное сердце. Я почувствовала себя дома, среди родных и близких людей. И они все хорошо знали меня и, кажется, любили, в то время, как я помнила только имена и лица. Вернувшаяся память не сохранила данных о моих действиях во время "провалов", устраиваемых Адамом Блейком. Но эти знакомые незнакомцы проявляли непритворную привязанность и доброту, которая не могла оставить равнодушной. Может быть, Адам и не лгал насчет свободы. Сейчас мне было легко среди радушных искренних людей. Так неужели дело все-таки во мне и зацикленности на собственном "эго"? И мой эгоизм ослепляет и не дает увидеть очевидных вещей?

Покончив с церемонией затянувшегося приветствия, Адам самолично проводил меня к комнате Марии. У дверей я замерла в нерешительности. Я слабо представляла, каково это — быть матерью. Но осознавала себя таковой. И уже любила ее.

— Она знает, кто ты. — Адам ободряюще улыбнулся, его ладонь прошлась по моей напряженной спине. Он толкнул дверь. И я вошла. А он остался снаружи. Этот момент принадлежал мне. Мне и Марии.

Белокурая девочка с двумя аккуратно заплетенными косичками, сидела на краешке кровати и смотрела в иллюминатор, за которым простиралась водяная пустыня. Она резко обернулась, услышав шаги в комнате, и встала на ноги, расправляя подол очаровательного голубого платьица в белый цветочек. В голубых глазах мелькнули радость и узнавание.

— Ты вернулась, мамочка? — тихо спросила она. Маленькие ножки в белых нарядных туфельках шагнули ко мне. Мое сердце встрепыхнулось, словно раненная птица, спазм сковал грудную клетку, в горле образовался комок. — Ты больше не злишься на меня?

Я отрицательно покачала головой и сжала в ладонях протянутую ручку. Нежное симпатичное личико, так похожее на мое, доверчивое, совсем еще детское и наивное.

— Я вовсе не злилась на тебя, Мария. — пробормотала я, едва дыша от волнения. Слезы застилали глаза, когда я обнимала, крепко сжимала в объятиях хрупкое тельце дочери.

— Не плачь, мамочка. Все же хорошо. — маленькие ручки гладили меня по волосам. — Ты не будешь кричать на папу? Он не сделал ничего плохого.

— Нет, я не буду. — всхлипнув, пообещала я. Мария заерзала в моих руках, но я никак не могла от нее оторваться. Мой взгляд скользил по комнате, в которой выросла моя дочь. Словно в темнице. Хорошо обустроенной темнице. Красивая цветная мебель, игрушки, куклы, смешные детские рисунки и поделки, платье с кружевами на вешалке на дверце шкафа, фотографии в рамках… мои фотографии. Так много.

— Прости меня, милая. Меня так долго не было. — прошептала я, отпуская девочку. Она взяла мое лицо в ладошки, и поцеловала в лоб, потом достала из кармана белый платочек и вытерла слезы с щек.

— Всего-то несколько дней, мама. — Мария лучезарно улыбнулась. — Ничего страшного.

— Я говорю о годах, тех годах, что ты провела здесь без меня.

Мария сморщила свой маленький лобик и удивленно насупилась.

— Но ты часто навещала меня и играла со мной. Когда папа привозил тебя. Он сказал, что у тебя важная работа, и ты не можешь пока постоянно жить с нами.

— Я играла с тобой? — изумленно переспросила я.

— Да, часто. Ты не помнишь?

— Конечно, помню, милая. — снова обнимая дочь, проговорила я.

— А сейчас ты поиграешь со мной?

— А во что ты хочешь поиграть?

— О, это так чудесно. Совсем недавно папа научил меня новой игре. Мы складываем кубики и рисуем картинки, но без карандашей и красок. Он рассказывал, что вы с ним тоже так играли в детстве.

Мне показалась, что я перестала дышать и четко осознавать реальность. Я чувствовала себя минным полем, готовым вот-вот взорваться. Мне хотелось рыдать от боли и смеяться от счастья. Как это возможно? Уместить в одном человеке ураган эмоций. Но я особенный человек. И моя дочь так похожа на меня. И на Адама….

— А папа часто рассказывал обо мне?

— Постоянно. Когда тебя не было, он говорил, что ты делаешь и как сильно скучаешь по мне, и как он скучает без тебя.

— Моя, милая. — шепнула я, гладя Марию по волосам. — Такая красивая. Тебе не скучно здесь?

— Нет. — она тряхнула косичками и задорно улыбнулась. — У меня много друзей. И со мной все время кто-то возится. Я тут не даю бездельничать папиным ученым. Иногда мы поднимаемся на сушу и гуляем или катаемся на аттракционах. Еще ходим есть мороженое и купаемся.

— Значит, ты счастлива?

— Особенно сейчас. Ты же навсегда вернулась?

— Да.

— И у нас будет настоящая семья?

— Да.

— И много братиков и сестренок?

— Очень много. — сквозь слезы улыбнулась я.


Прошло две недели. Я все время проводила с дочерью. Даже спала в ее комнате. Не могла расстаться с ней ни на минуту. Удивительно, как быстро она обучалась тому, на что у меня ушли годы. Адам не тревожил нас, словно понимая, что я пока не готова видеть его. Я не знала, что сказать ему, и как себя вести. Все мои мысли были поглощены дочерью, которой я была лишена на долгие пять лет. Винила ли я Блейка? Теперь нет. Обретенное счастье было выше обид. Наверно, он во многом оказался прав. Благополучие и свобода зависят только от нашего желания. Однажды я захотела забыть и начать жить сначала — так и произошло. А когда почувствовала, что мне мало того, что я имею, и не хватает главного — я начала искать. И нашла. Свою свободу и свое счастье.

И я сделаю все, что смогу, что способна, я сделаю этот мир, в котором будут жить мои дети лучше, чище и добрее. Я наполню его любовью, живущей и бьющейся в моем сердце. Чистой и бесконечной, как все во Вселенной. Мир, где царит Гармония и Бесконечная любовь. И нет места злу, жадности, алчности, и жажде власти, где сильный не пожирает слабого, где исчезнут мерзкие сущности, манипулирующие сознанием людей, заставляя их идти по ложному пути в поисках материальных благ, забыв о том, кто мы, и зачем пришли сюда. Мы откроем бездонные горизонты Вселенной и ее блага, ее силу и Единство. Пришло время вспомнить, кто мы и зачем пришли.

Я поняла это теперь. Четко и ясно, хотя, кажется, что знание, а точнее, осознание истины жило во мне всегда. В какой-то момент я свернула с курса, сошла с пути, и попалась в тиски материальной крепости, пошла по поводу своих страстей, страхов, эмоций, навязанных кем-то другим — обществом, контролируемым и подавляемым кем-то другим…. У порочного круга, в который вовлечены все мы, нет начала и нет конца. Но раз существую я, приоткрывшая завесу тайны, сорвавшая последнюю вуаль с человеческого лица Евы, у нас есть шанс. Увидеть миры, спрятанные от нас толстой стеной отчуждений, замаскированной под четкие модели поведения и социальной адаптации. Модели рабства и принуждения. Не следуешь им — ты изгой или психопат. Третьего не дано.

И я поняла, что и другая сила, та, что открывает глаза и дарит блаженство и любовь, та, что живет в нашем подсознании, как источник великого Единства каждого в каждом вовсе немилосердна и недолготерпима. Она не терпит неравновесия и готова пойти на жертвы, чтобы удержать Вселенную в первозданной гармонии. Великая сила наблюдает за нашими жалкими играми и попытками найти себя, давая нам невидимые подсказки и знаки, узреть которые способны лишь единицы. Остальные же уходят, становясь угасшими звездами стертых цивилизаций. Не нужно никого винить в том, что мы сделали сами. Единственная и всеобъемлющая истина дает нам последний шанс, посылая миру проводников, таких, как Адам Блейк, как я, подвергая тем же испытаниям, что и всех остальных. Нам предстоит долгий путь, сложный и полный камней преткновения, но мы справимся. Мы должны.