— Нет. — Блейк качнул головой.

— В них — ложь?

— Нет. Но и не вся правда, только та, к которой ты готова.

Он пошевелил плечами, и что-то в его лице неуловимо изменилось. Он закусил нижнюю губу, прищурив глаза.

— Что конкретно тебя интересует? — напряженным голосом спросил Блейк.

— Я действительно рассказывала Торнтону о тебе?

— Да.

— Почему друзья родителей ничего не знают о тебе? Их заставили забыть?

— Да.

— И ты действительно был… — я замешкалась на секунду. К черту смущение. Мне нужно знать. — моим первым мужчиной?

— Да. — невозмутимо кивнул Адам.

И я ударила его. Второй раз за этот страшный день. Замахнувшись, со всей силы, влепила пощечину по самоуверенной физиономии. Я услышала грозный рык, сорвавшийся с его губ, и он резко схватил меня за плечи, встряхивая, как тряпичную куклу.

— Ты ублюдок. Ты врал мне. — закричала я прямо в побледневшее от ярости лицо Блейка. Я вырвалась, целясь когтями в его лицо. — Ты сказал, что не трогал меня. Сволочь, какая же ты скотина. Я была ребенком. Ты просто грязное животное. Как ты посмел?

— Я не врал. Я сказал, что не трогал тебя последние шесть лет. Так и было, черт бы тебя побрал. — он тоже перешел на крик, глаза неистово сверкали. Я била его кулачками по плечам и груди, вымещая всю накопившуюся боль и обиду. — И ты не была ребенком. Я ни к чему тебя не принуждал. Все случилось по обоюдному согласию.

— Да, сейчас можно сказать, что угодно. Доказательств-то нет! — я снова толкнула его в грудь ладонями, внезапно почувствовав влагу под своими руками. Гнев уступил место недоумению, и я быстро опустила глаза. Ослепленная вспышкой ярости и нашим смешным сражением (моська против слона), я не заметила, что все это время Адам морщился от боли, а вовсе не самодовольно ухмылялся, как мне казалось. Разрез на футболке был почти не виден, но судя по тому, как Блейк резко перехватил мои запястья, отстраняя от себя, под одеждой скрывалось нечто серьезнее царапины. Я вспомнила об окровавленном кинжале в руках застывшего "красного кардинала". В общей суматохе я просто не удосужилась спросить Адама, чья кровь была на лезвии.

— Ты ранен? — хрипло спросила я, глядя в глаза Блейка. Он оттолкнул меня в сторону, пренебрежительно скриви губы.

— Тебе-то что? — бросил он, поднимаясь на ноги, и прикладывая руку в груди. Я видела, как гримаса боли исказила идеальные черты мужчины.

Смешанные чувства нахлынули на меня. Да, я зла на него, и имею полное на то право. Но мысль о том, что его ранили, что он испытывает страдания — наполняла отчаяньем. Чтобы Адам не натворил, он много раз спасал меня. И он уже давно стал частью моей жизни. Болезненной и непредсказуемой, но неотъемлемой, незаменимой. Я не знаю, что со мной будет без него. Я не хочу быть без него. Не умею.

Мы одно….

Наверно, глупо спорить со своими же словами. Мне может что-то не нравится или даже бесить, но мы с ним связаны, хочу я этого или нет….

— Дай, я посмотрю. — тихо попросила я, присмирев, и посмотрела на него исподлобья. Адам недовречиво покосился в мою сторону, сузив глаза. Такое знакомое выражение.

— Пожалела?

— Тебе-то что. — повторила я его слова, недавно брошенные мне. Обидные слова. — Я только посмотрю, и все. Пожалуйста.

Я сделала шаг на встречу. Еще один. Блейк неуверенно и подозрительно изучал меня, словно опасаясь подвоха.

— Это же не серьезно? — сама себя успокаивала я. — Ты же ходил, разговаривал, и со мной сцепился. Смертельно раненный не смог бы.

Но Адам Блейк мог все. Укрощать демонов, останавливать время…. Он не выглядел старше тридцати лет, а ему по моим подсчетам должно быть не меньше пятидесяти. И то, не учитывая время на образование, которое он был обязан получить, прежде чем перейти к опытам над созданием идеального ДНК или "совершенства" в моем лице.

Я подошла к нему вплотную. Дрожащими пальцам потянула вверх край футболки, пропитанной кровью, капли которой были на полу. Повсюду. Но я слишком пылала яростью и гневом, чтобы заметить раньше. Его тело было горячим, очень горячим даже для лихорадки. Я задрала ткань до области груди, и отчаянный всхлип сорвался с моих губ, я прижала ладонь к своим губам, сдерживая рыданьями. Мои пальцы пахли его кровью. Красной кровью, как у всех остальных людей.

Рана была ужасной, глубокой, с рваными краями. Удивительно, что Адам еще жив. После ранения в область сердца. Потеря крови, наверно, невосполнима. Он столько времени ничего не делал. Преступное сумасбродство.

Его шатнуло в сторону, и он прижался спиной к стене, найдя в ней точку опоры.

А я не знала, что делать. Что можно сделать….

Я подняла на него глаза, полные слез. Они стекали по моим щекам ручьями, падали на пальцы, прижатые к губам. Я покачала головой, чувствуя разрывающую боль в собственной груди. Словно ранена была я, а не он. Я просто захлебывалась слезами, мои плечи дрожали от рыданий, сдерживать которые не было сил. Сердце разрывалось от глухого всепоглощающего горя. Я никогда не знала такой боли раньше….

Я не понимаю, что со мной.

Душа кричит и рвется на части,

Я пропитана отчаяньем.

Утопаю в слезах.

Не могу дышать.

Я задыхаюсь.

Я цепляюсь за Адама из последних сил.

Я должна помочь, но не могу двинуть и пальцем. Я раздавлена, оглушена страданьями, пронизывающими мое сознание кровавыми тонкими струнами.

На этих струнах играет боль.

И рвет их ко всем чертям.

Я не знаю, сколько смогу вынести.

— Что происходит, Дез? — голос Адама Блейка возвращает меня из глухонемых тисков черной пропасти, в которой заблудилась моя душа, ища спасения от раздирающего отчаянья. Я смотрю на него с другого берега мироздания, а между нами река слез и разбитых воспоминаний.

Я начинаю говорить, но слова не принадлежат мне. Словно кто-то другой овладел моим телом.

— Пожалуйста, не надо. — кричало другое я, вцепившись пальцами в плечи мужчины. Он мягко отстранил мои руки, серебристые глаза устремились в глубины разума, ища там ответы, успокаивая, возвращая…. — Ты не можешь умереть. Только не ты.

Очередной вопль срывается с моих губ. Я чувствую, как темная агонизирующая волна снова накрывает меня.

— Успокойся, Дез. Я не умру. Это царапина. Завтра все затянется. Не о чем волноваться. — его голос не способен удержать, я чувствую, как с каждой секундой балансировать на краю пропасти становиться все сложнее. Я ориентируюсь на него, но бездна тянет, засасывает. Время растворяется в ней. Она ждет меня. Знает, что время пришло.

— Ты умер. — шепчу я потрясенно. Образ Адама размыт. Распахиваю глаза, но вижу только туман. — Ты умер. — повторяю я, сползая на пол. Я бьюсь в истерике возле его ног. Меня жжет огнем и холодом. Поочередно.

— Тебя нет. Я знаю. Я видела, как ты умер….

— Я здесь, Дез. Я — жив. Говори со мной….

Руки тянутся ко мне, чтобы поднять, и я вскидываю голову, чтобы увидеть его глаза, но проклятый туман мешает мне. И даже Блейк не может рассеять его.

— Останови это, Адам. — умоляю его я, краем сознания понимая, что происходящее со мной — безумие и наваждение.

— Слушай мой голос, Дез. Иди на него. Иди ко мне, Дезире.

Я чувствую, как он сжимает мои плечи, но больше не слышу слов. Звуки растворились в звенящей нарастающей тишине, свет погас….

Я прыгнула в пропасть.

И вокруг воцарилась беспроглядная тьма.

Бездна не пугала.

В ней не было чувств. Желаний. Страха.

Боли. Отчаянья. Волнений.

В ней не было света.

Тишина. Покой. Безмолвие.

Все замерло. Потухло. Растворилось.

Разные оттенки тьмы, переливающиеся идеально ровными гранями.

Я осознала, что бездна имеет строгие геометрические формы.

Я внутри черного гигантского куба, вращающегося вокруг меня.

Его бесконечные грани составляет другие фигуры.

И они все проходят сквозь мое сознание.

Их много.

Я знаю, где я.

Это Вселенная.

Она бесконечна. Нет времени. Нет движения.

Только безграничное счастье и любовь.

Здесь нет хаоса, пока грани вращаются, соприкасаясь между собой. Пока они в равновесии и синхронны.

Я та, кто хранит равновесие.

Дитя девятого измерения, способное проходит сквозь все остальные.

Выше только Она.

Создавшая все. Истинная.

Сила творения.

И она готова принять меня обратно. Она любит меня.

Я чувствую благословение.

И несусь прочь.

Чтобы собрать то, что потеряла. Осколки своей памяти.

Она сорвала последнюю вуаль.

Но набросила ее я сама.

Пришло время расплаты.

Пришло время вспомнить все.

Часть 2

Когда "вчера" вливается в "сегодня".

"Откуда у нас смелость, желание жить, как мы можем совершить движение, спасающее нас от смерти в мире, где любовь побуждается ложью и заключается единственно в необходимости утоления наших страданий тем, что заставило нас страдать?"

Пруст Марсель.

"…Нас никто не заставляет страдать. Насилие, которое. мы совершаем и которому подверглись, обвинения, примирения, восторги и муки любви основаны на социально обусловленной иллюзии, что две действительные личности находятся во взаимосвязи. При некоторых обстоятельствах это опасное состояние галлюцинации и мании, мешанины фантазий, разбитых сердец, возмещения и возмездия.