Потом меня подняли и понесли. Словно тряпичную куклу. И я была ею. Ватные руки и ноги, глухой крик отчаянья в груди, ледяной пот, струящийся по спине и полная неподвижность. Все усилия превозмочь боль и разорвать паутину оцепенения не увенчались успехом. Сопротивление невозможно.

Сквозь сомкнутые веки, я ощутил свет. Теплое дыхание ветра прошлось по волосам, заглянуло за воротник одеяния. Шелест травы под ногами похитителей, тяжелое дыхание и скрипящий смех. Сотни звуков и ароматов обрушились на меня. Я глубоко дышала, надеясь, что глоток свежего воздуха поможет развеять чары, но тело по-прежнему отказывалось слушать, когда как душа взывала о помощи.

Они долго тащили меня сквозь заросли сада, и ветки больно хлестали меня по щекам, а потом шаги участились, словно в предвкушении скорого окончания пути.

Я спиной ощутила ледяную твердость. Каменную твердость. Едкий запах серы, монотонные пения похитителей и зловещее уханье совы. Я почти сошла у ума от страха.

Зубы застучали, хриплый стон сорвался с губ.

Мои руки и ноги развели в стороны, и оставили лежать на холодной поверхности.

Я слышала, как удалялись их шаги.

Пение усилилось.

Их много. Не меньше десяти человек

Обжигающее тепло. Совсем рядом.

— Нет — откуда-то издалека раздался душераздирающий крик. Я узнала его. Кларк. Кричал Кларк. — Пожалуйста, не причиняйте ей боль.

Мой спаситель, пронеслась шальная мысль, когда надежда почти умерла.

И я открыла глаза.

Чтобы понять.

Надежды нет.

И это не сон.


С огромным усилием воли мне удалось повернуть голову, и, если бы я могла, то закричала бы от ужаса. Прямо передо мной полыхал костер, и сквозь оранжевое с синими всполохами пламя, я увидела кучку высоких фигур в белых балахонах с широкими закрывающими лица капюшонами. Их головы были опущены, а руки сжимали медальоны на толстых цепях. Они снова и снова повторяли жуткие слова, которые сначала я приняла за пение. Мой взгляд устремился дальше. И нашел того, кого искал.

Они привязали его грубой веревкой в огромному дубу. Он отчаянно кричал, и я завидовала ему.

Я не имела даже такой малости.

Лишь слабые стоны.

Неожиданно пришла апатия, растворив страх. Смирение и признание поражения. Я стала наблюдателем.

Мне не вырваться. Бежать некуда.

— Он будет следующим. — произнес громовой нечеловеческий голос. Совсем близко. Прямо надо мной.

Я подняла глаза. Он — высок. Выше остальных. Медленно зажег свечи в четырех концах каменной глыбы, или алтаря, на котором лежала я. И встал в изголовье. На нем был красный балахон. В одной раскрытая потрепанная книга, с пресловутыми пентаграммами на обложке, в другой — острый кинжал, рукоятку которого обвивали металлические змеи с красными стеклянными глазами. Они смотрели прямо на меня. Человек в красном начал читать.

Я не слушала слов. И не боялась смерти.

Я хотела, чтобы все закончилось, как можно скорее.

Я хотела безмолвия и тишины.

Я хотела уйти.

Прямо сейчас. Пусть это будет другой мир. Незнакомый. Злой. Холодный.

Пусть ничего не будет. Все равно. Я устала. Дико, невозможно устала.

Я подумала о Кларке. Они убьют и его тоже. Он следующий.

Сегодня мы жертвы на алтаре неизвестного бога.

Я должна умереть во имя того, о ком не знаю, ровным счетом — ничего.

Это несправедливо.

— Твоя кровь — благословение для нас. — соизволил пояснить Красный Балахон. Я посмотрела на него немигающим диким взглядом. Боже, только без пыток. Пожалуйста!!!! Не нужно убивать медленно.

— А твое сердце дарует бессмертие сынам Великого. И мы войдем в мир его. А он почтит нас своим присутствием. И прибудет с нами сила невиданная. Власть наша распространится по всему Сущему. И откроем врата поднебесные. — добавил полоумный тип.

Я поняла, что стала не просто жертвой в очередном ритуале горстки сатанистов, но и, по их мнению, проводником в другие миры, источником запретной и недоступной силы. Смущали пояснения насчет сердца и крови. Я не знала к кому обратить свои мольбы, но все равно молилась. "Кто бы ты ни был, не дай мне сохранить сознание до конца. Забери меня прямо сейчас. Избавь от мучений и пыток".

В массах пошло шевеление. Светлые фигуры разошлись в разные стороны, собравшись кучками по три человека. И только сейчас я заметила, что под их ногами нарисована красной краской на выжженной земле огромная пятиугольная звезда. И в ее центре горел еще один костер.

Это клиника.

Эти фанатики хуже Торнтона и всех остальных ненормальных личностей, что я видела.

Словно кадр из фильма ужасов. В тайниках подсознания теплиться надежда, что я все-таки сплю. Или брежу.

— Ты готова отдать нам свои силы и знания, дитя? — спросил главный жрец или самый важный оккультист. Цвет его облачения явно указывал на превосходство и отличие от остальных. Взглянуть бы в глаза ублюдку. Но нет. Капюшон даже нос закрывает.

— А можно, без кровопролития? — обретя дар речи, поинтересовалась я.

— Страх, боль и кровь очистят тебя. А смерть освободит сознание, чтобы передать нам бразды правления всем миром. Это великий дар. Ты уйдешь с почестями.

— Спасибо. Вы так великодушны. — горько заметила я. Удивительно, или я действительно пытаюсь язвить?

Красный снова зашептал, захлопнул книгу и положил в изголовье, а сверху поставил свечу.

— Мамочка… — прошептала я. Сердце замерло, пропуская удары. Надо мной блеснул острый клинок. В зеркальном отражении стали я увидела свои глаза. Они были серебристыми и излучали мерцающий свет. Кларк не лгал…

Я отвернулась, чтобы не наблюдать, как смертоносное лезвие разорвет мою плоть.

Ну, вот и все. Я зажмурила глаза, пытаясь воссоздать в памяти лица тех, кого хотела бы унести с собой. Но даже в этот последний момент моя память молчала. А где же обещанная вереница событий всей жизни, которая пробегает перед глазами в минуту смертельной опасности?

Опустошение и гнев — и больше ничего.

Я принялась размышлять о несправедливости судьбы, которая так жестоко обошлась со мной. Я каялась в грехах, которых не помню. Я просила у высших сил снисхождения к тем, кто останется жить в этом мире, где царят безумие и произвол.

Но этот чертов фанатик в пурпурных одеждах медлил.

Издевается?

Я твердо решила сохранить достоинство и не молить о пощаде в этот страшный для меня момент.

Уйти красиво.

Кому, блин, он нужен? Мой красивый уход?

Кто, вообще, обо мне вспомнит через пару лет?

Дудки. Не на ту напали.

Потеряв терпение, я открываю глаза, и заполняя воздухом легкие, собираюсь заорать, что есть мочи. Приходим в этот мир с воплями, то почему бы не уйти так же? Но крик застывает в горле, когда я замечаю, что мой неторопливый убивец, развернувшись вполоборота, направляет острие кинжала уже в другую сторону.

Казнь отменяется? Я с удивлением ощущаю, как в ноги и руки направился приток крови. Я даже смогла их, наконец, сдвинуть. Лежать звездой на холодном камне не очень-то удобно.

Почему так тихо? Никто не поет… И Кларк как-то подозрительно замолчал.

Я приподнялась, спустив вниз ноги.

Никто из шайки сатанистов на меня не смотрел.

Я повернулась, чтобы узнать, кто украл ветвь первенства и завладел всеобщим вниманием.

Меня никогда не били. А, если и били, то я не помню. Но в этот момент я четко почувствовала смачный пинок в область живота. Иначе описать свои ощущения я просто не могла. На миг я оглохла. То ли от радости, что спасена. То ли от удивления. А, может, снова испугалась.

Передо мной стоял Адам Блейк, небрежно опираясь на громадный каменный идол, в подножии которого меня собирались принести в жертву. В кожаной обтягивающей широкие мускулистые плечи куртке и черных узких штанах он больше походил на темного стражника или проводника душ в подземелье Ада, но никак не на спасителя. Непроницаемое выражение лица, волосы цвета воронова крыла раздувает ветер, в глазах серебристый огонь.

Такой же, как я.

Светлые глаза. Как у ангела…. Да, я говорила это. На записи. Все-таки это был он.

Адам Блейк.

Я выросла на его руках.

И сейчас он здесь, чтобы защитить меня.

Он не враг.

Я ошиблась.

И чуть не умерла.

— Шоу закончилось. Девушка уходит со мной. — спокойно оповещает он собравшихся. Я смущенно улыбаюсь, не веря в собственное везение. Оглядываюсь на притихших истуканов в ритуальных нарядах, и снова — на Адама. Не могу оторвать от него глаз. И там, где наши взгляды встречаются, в этой невидимой неуловимой точке, вспыхивают искры, рассыпаясь хрустальными осколками льда.

— Она принадлежит нам, Блейк! — взревел "Красный". Я испуганно вскрикнула, когда безумный жрец занес над Адамом руку с кинжалом.

Закрой глаза. Слова влились в мои мысли расплавленным жидким золотом. Не повиноваться я не могла.

Я не видела, как человек с кинжалом ударил Адама Блейка, но слышала звук, звук рвущейся ткани. И закричала. Так громко, как хотела с самого начала.

Бесконечный вопль ужаса простерся далеко за пределы рощи, в которой разворачивалось безумное действо.

Израсходовав последние силы, жалобно всхлипывая, я притихала, сползая на землю. Обхватила колени руками, и, не открывая глаз, принялась раскачиваться.

Стало тихо. Очень тихо. Словно и очутилась в вакууме, в полной прострации. И от этого безмолвия, звон в ушах начал нарастать, пока не превратился в гул, пока я не почувствовала, как мощная энергетическая волна накрыла меня с головы до ног, лишая возможности двигаться и дышать. Она давила на грудь, растворялась в крови, ослепляла. Я впала в состояние комы, не теряя сознания. Вернулась к истокам сна.