— Мне тоже приятно. — улыбнулась я искренне. — Приятно, что я стала первой.

Он как-то странно посмотрел на меня, словно хотел сказать нечто важное, но в последний момент передумал и вышел из спальни.


Уснуть больше не удалось, и я отправилась в ванную комнату, где отмокала не менее часа, а весь последующий день провела, слоняясь по огромной квартире Адама Блейка. Меня распирало любопытство, и после долгих споров со своим внутренним я, все-таки заглянула в пару комнат, залезла в шкаф Блейка, проверила многочисленные ящички в письменном столе, но так и не нашла ничего интересного или сугубо личного. Никаких фотографий и писем, небольшой гардероб, несколько пар обуви, много книг. Я объясняла свою бестактность и злоупотребление гостеприимством, желанием отвлечься от тяжелых мыслей и тревог. Я часто смотрела в окно и прислушивалась к шорохам за входной дверью. А потом смеялась над своей мнительностью.

Я вспомнила про холодильник ближе к вечеру. Странно, что я не испытываю чувства голода. Желудок не подает сигналов в виде спазмов и подташнивания. Неужели капельницы, через которые я в течение двух недель получала пищу, перезапустили мой обмен веществ? Я открыла холодильник и изумленно ахнула. Ни тебе колбасы или мяса, которые предпочитают мужчины, ни молока, ни хлеба. Овощи, минеральная вода в бутылках и фрукты — все то, что составляло мой рацион в течение тех лет, которые я помню. Неужели Адам Блейк тоже вегетарианец? Теперь мне понятен секрет его привлекательности. Удивительно.

Я воспользовалась соковыжималкой и отварила пару картофелин. Ела и пила без удовольствия. Просто потому что нужно что-то есть. Сразу после незатейливого перекуса меня сморил сон. Я прилегла на диванчик в гостиной, окутавшись пледом, и щелкнула пультом от телевизора. Я перебрала огромное количество каналов, но ни один не транслировался. Видимо, у Блейка проблемы с антенной или источник вещания неисправен. У меня в квартире часто происходят подобные казусы. То провод перережут, то сигнал интернета не распознается. Я даже называла свой дом аномальной зоной, где телефоны выходят из строя, техника ломается, внезапно перегорают лампы, и думала, сама являюсь причиной неприятностей. Хорошо, что я не одинока в этом вопросе. Кто-то так же невезуч, как я. Эта мысль неожиданно успокоила меня, и я заснула.

Меня разбудило прикосновение чужих пальцев к шее. Оно не было враждебным, скорее, острожным, даже ласковым. Вздрогнув всем телом, я открыла глаза, и повернула голову, чтобы взглянуть в лицо нарушителю моего уединения. В комнату незаметно проникли сумерки, и лицо Блейка снова скрывала тень, чтобы спрятать от меня выражение его глаз.

— Что вы делаете? — шепотом спросила я. Адам убрал пальцы с моего горла.

— Ты говорила во сне и металась, и считал пульс. Дай руку.

Я послушно протянула ладонь, и он повторил свои манипуляции, но уже с запястьем.

— Может, свет включим? — тихо спросила я. Блейк кивнул, отпуская мою руку и хлопая в ладоши. Мягкий голубоватый свет наполнил уютную просторную гостиную. Я прищурила глаза, на какое-то время ослепнув. Привыкнув к освещению, заметила, что Блейк наблюдает за мной с обеспокоенным задумчивым выражением лица.

— Тебе нужно в больницу. Утром я решил, что такой необходимости нет, но, видимо, ошибся. Пульс повышенный, зрачки расширены. Голова не кружится?

— Немного. — я кивнула, во все глаза глядя на внимательного шефа. Какая забота! Кто бы мог подумать.

— Ты ела? — строгий тон, словно у заботливого папаши.

— Да. У тебя телевизор не работает.

— Я знаю. — кивнул Блейк, и быстро вышел из гостиной.

Он вернулся с большим бумажным пакетом, который положил мне на колени.

— Переоденься, и я отвезу тебя к своему знакомому доктору. Он сейчас работает. Так что примет без очереди. А потом я отвезу тебя домой. Возражения есть?

— Возражений нет. — я тряхнула светлыми кудряшками и очаровательно улыбнулась. Он ответил мне мрачным взглядом. Явно не в духе.

— В офисе все хорошо? — поинтересовалась я из вежливости, с любопытством заглядывая в пакет.

— Почему ты спрашиваешь?

Вот что за дурацкая привычка отвечать вопросом на вопрос?

— Не знаю, показалось. У вас лицо усталое.

— А ты у нас знаток душ? — холодная улыбка, но без тени иронии или насмешки.

— Нет…. Ой, это что? — потрясенно спросила я, доставая из пакета длинный розовый свитер и узкие розовые джинсы. Розовые носки, розовые кроссовки. Розовое белье (надеюсь, он не сам его выбирал). Он издевается? Да, что такое с чувством юмора у этого красавчика?

— Одежда. — совершенно серьезно заявил Блейк. Ему явно была не понятна причина моего удивления. Беда…. Конечно, нельзя не отметить, что в размер он попал просто сверхточно.

— Почему она вся розовая? Это месть за деловой ужин? — вскинув голову, я посмотрела на него снизу вверх. Адам нахмурился, на лице отразилась досада.

— В мыслях не было. Ты же любишь розовый цвет. Я хотел угодить. Извини, если не вышло.

— Ладно, все нормально. Не знаю, что случилось. Но я как-то разлюбила этот цвет. Наверно, перейду на светлые и постельные тона.

— Какие резкие перемены во вкусах.

— Да, согласна. Сама удивлена. У меня прямо внутренний протест. Понимаю, что должна надеть этот свитер, и не могу.

— Что ж, могу предложить один из моих свитеров. Конечно, они будут велики, но можно воспользоваться ремнем.

Я вытряхнула все содержимое пакета, и обнаружила вышеупомянутый ремень. Розовый… Выразительно посмотрела в невозмутимые темные глаза.

— Как-нибудь переживу один вечер. — вздохнула я. Пристальный взгляд Блейка все еще скользил по мне. Что не так? Я лохматая? Или измазалась, пока ела? В этом доме я не нашла ни одного зеркала. А это просто нонсенс. Я понимаю, что Блейк — не тщеславная девица, но нужно же как-то бриться, причесываться…. Или он на ощупь? Странный человек. Очень странный.

— Дез, утром я ничего не сказал…. - как-то чересчур осторожно и вкрадчиво начал он. Я сразу напряглась, приготовившись к самому страшному. — Ты была так расстроена и травмирована морально, не хотел усугублять и без того плачевное состояние. Поэтому я убрал зеркала.

Я испуганно округлила глаза, ощупав свое лицо, уши волосы. Господи, что они со мной сделали? Поэтому Блейк так странно иногда смотрит на меня? Я — уродина?

— Только не говори, что я брюнетка. — всхлипнула я.

— Нет. — тень улыбки тронула чувственные губы шефа. — Я не вижу ничего ужасного. Просто необычно. Я бы даже сказал — пикантно.

— Что? — я вскочила на ноги, уронив плед и обновки на пол.

— Не волнуйся, Дез. Возьми одежду и иди в ванну. Зеркало на месте. В общем-то, оно и раньше было, но в другом спектре. Ты видела только экран с плавающими золотыми рыбками.

— А я решила, что вы таким образом успокаиваете нервы. Чистите зубы и релаксируете, наблюдая за рыбками.

Блейк казался таким спокойным и уравновешенным, что невольно его состояние передалось мне. Я собрала купленные им вещи и пошлепала в ванную комнату.

Адам оказался прав. Вместо жидкокристаллического аквариума над раковиной располагалась жидкокристаллическое зеркало. Какая занятная вещица. Интересно, туда можно закачать фотографии? Такая огромная электронная фоторамка. Но ей место не здесь, а в комнате. Над кроватью или столом. Я осторожно взглянула в зеркало и сначала ничего необычного не заметила. Лицо бледновато, и глаза неестественно блестят, и цвет кажется ярче, чем обычно, родные белокурые волосы струятся по плечам. Я заправила локоны за уши и увидела…. Вопль ужаса застыл в горле. От правого виска к щеке тянулась черная витиеватая татуировка, замысловатый орнамент, значения которого я не понимала.

— Господи. — прохрипела я, поворачивая лицо влево, чтобы получше разглядеть безобразие на щеке. Когда первый шок прошел, возникли вопросы. Я провела кончиками пальцев по изогнутым линиям. Разве татуировка не должна какое-то время заживать? Покрываться коркой, гноиться и все такое? А моя кожа была совершенно гладкой и нежной, орнамент под ней не чувствовался на ощупь. Если бы я нанесла подобный рисунок на один раз, скажем, во время маскарада или на Хеллуин, он показался бы мне даже красивым и оригинальным, но ходить так каждый день…. Что за технологии использовал умалишенный Торнтон? И можно ли убрать рисунок с моего лица? Я знаю, что после выведения обычной татуировки остаются шрамы. Неужели нет никакого выхода?

Я пыталась успокоить себя, надеялась, что татушка временная, и через месяц другой рассосется сама, но в глубине души понимала — орнамент никуда не денется. Подавленно всхлипывая и подвывая, я принялась натягивать на себя безвкусные розовые "тряпки".

С заплаканными глазами и подрагивающим подбородком, похожая на плюшевого розового тощего зайца, я предстала, как всегда, невозмутимому взгляду Адама Блейка. Мой несчастный вид его совсем не трогал. Или мне так казалось.

— Ты чудесно выглядишь. — мягко сказал он, но я восприняла успокаивающий тон, как насмешку.

— Еще скажите, что настоящую красоту ничем не испортишь. — огрызнулась я, пряча руки в длинные рукава. — Мы едем?

— Да. — кивнул Блейк. Если мои слова и задели его, то он не показал виду. Мудрый мужчина. Сказывается опыт работы в женском коллективе.

Удрученная и погрязшая в тяжелых мыслях, я не заметила, как мы оказались на подземной стоянке. И только открывая дверь автомобиля, отметила, что на этот раз Блейк остановил свой выбор на привычном спортивном Бентли. Мы ехали по ночному Манхеттену, не разговаривая друг с другом. Я раздраженно взирала на его безупречный профиль, идеально сидящий пиджак и белоснежный воротничок рубашки, отглаженные брюки со стрелочкой, начищенные носа дорогих ботинок, фирменные часы на запястье. Со вкусом у Блейка полные лады. Так какого хрена, я сижу рядом, как образец тупой блондинки в розовом? Неужели он меня такой и видит? Наверно, не зря же накупил кучу безвкусных нелепых шмоток. Хотел угодить…. Как же. Дерьмо. Чувствую себя, как дерьмо. Татуированное дерьмо. Фу, как я вульгарна. Плохое слово, плохая испорченная девочка. Я уныло отвернулась к окну, закрывая разрисованную часть лица волосами.