Эти 30 минут мне показались вечностью. Я постоянно подгонял своего водителя, который и так из-за меня нарушал все правила. Когда мы подъехали к месту я сразу увидел машину Дины. Выскочив из джипа до того как он остановился, я подбежал к машине и подергал ручки — закрыто. Внутри тоже никого. На улице нещадно лил дождь, и я тут же промок до нитки.

Добежав до смотровой площадки, спустился к дереву, на котором мы сидели. Дины нигде не было. Я запаниковал — неужели опоздали? Я выкрикивал имя Дины, но ливень и молнии заглушали мои крики. И тут я вспомнил, что Дина говорила, что она любит сидеть еще ниже, на обрыве. Спустившись я наконец-то увидел девушку. У меня даже голова от облегчения закружилась.

Дина лежала на бетоне распластавшись как звезда, скользя по глине я быстро спустился вниз, рискуя сорваться. Потряся девушку за плечо, я понял, что она без сознания. Быстро приложив палец к шее — нащупал пульс, живая. Взяв ее на руки, я быстро начал подниматься, но из-за дождя почта превратилась в каток. Но ко мне на помощь уже подоспели Витя с Димой. Я передал Дину Вите, а Димка помог мне выбраться.

— Скорее, надо в больницу. Она без сознания. Дим, отгонишь к моему дому ее машину?

Дима кивнул с ужасом разглядывая, серо-белое лицо Дины.

Я сел с Диной на заднее сиденье джипа и достал из-под сидения плед. Раздев девушку до нижнего белья, укутал ее в плед, растирая ледяные конечности. Сколько она там пролежала? Голова ее была огненная, а на щеках появился нездоровый румянец. У меня у самого с носа капала вода, взяв свой пиджак я кое-как вытер волосы.

— Шеф, в какую больницу везти?

— К Василию Ивановичу.

Я набрал номер дяди и объяснил о случившему, сказав, что скоро будем у них.

Пока мы ехали, Дина открыла глаза, и что-то начала шептать, глядя на меня. Явно в бреду.

— Любимая, потерпи. Скоро нам помогут, — я дрожащей рукой погладил ее по щеке. Но Дина опять провалилась в забытье.

Когда мы подъехали, нас уже ждали санитары с носилками. Я аккуратно уложил Дину и они понеслись к зданию больницы. Я следом, но у реанимационного корпуса меня остановил Василий Иванович:

— Все Женя, дальше нельзя. Жди у меня в приемной, — он оглядел меня, — а лучше съезди домой и переоденься. Еще тебя не хватало лечить.

Я не знаю сколько прождал в приемной. Мысли как пчелы роились в мозгу, и я не мог сконцентрироваться ни на одной из них. Позвонил Дима:

— Дружище, ты как?

— Никак.

— Тебе что-то нужно?

Я задумался, учитывая, что весь мокрый, попросил привезти мне сменную одежду. Димка приехал на удивление быстро и привез мне свои джинсы, футболку, куртку и кроссовки — хорошо, что мы с ним похожей комплекции. Пока я переодевался, Дима принес кофе и печенье, но в меня ничего не лезло, поэтому я просто сделал пару глотков горячего кофе, чтобы согреться. Через час пришел Василий Иванович.

— Оба голубчика тут, — окинул он нас жестким взглядом.

— Пап, ну что? — не удержался Дима.

— Что-что, угробили девку. Я же просил тебя поговорить с ней! — грозно посмотрел на нас Василий Иванович. Мы как школьники потупили взгляды.

— Она будет жить? — робко спросил я.

— Теперь даже я этого не могу спрогнозировать, — нахмурился доктор. — У нее была высокая температура, что привело к остановке сердца, мы его завели. Но надолго ли… проблема в том что она ничего не делает для того выкарабкаться. Сейчас мы ее ввели в медикаментозную кому.

Мы недоумении уставились на Василия Ивановича.

— Кома? Это значит, что она может остаться инвалидом? — испуганно спросил я.

— Чего вылупились? Женя, ты в каком веке живешь? А рос ведь таким умным мальчиком. Мы ее ввели в кому, чтобы защитить мозг от влияния температуры и остановки сердца. Чтобы не допустить оттек мозга. Но не это опасно, а то что она не борется за свою жизнь, жить не хочет. Ладно, некогда мне с вами лясы точить.

Василий Иванович развернулся чтобы уйти, но я тронул его за плечо:

— Что теперь с ней будет?

Врач вздохнул:

— Понаблюдаем в течении суток, если придет в себя, значит есть шанс. Все?

— Можно к ней?

— Нет. Дина в реанимации. Завтра приходи, если переведем в палату, значит можно будет ее увидеть.

Я сел на скамейку и обхватил голову руками.

— Ты не виноват, — Дима положил мне ладонь на плечо. — Ты же не знал о ее болезни.

— Я должен был догадаться что что-то не так, — покачал я головой, — я же видел, что ее самочувствие часто бывает не важным. Дим, что будет если она не… не выкарабкается?

— Прекрати так думать, все будет хорошо.

Я только покачал головой, так как горло схватил такой спазм, что больно даже сглотнуть.

Когда я приехал домой, я не мог найти себе места. Все казалось каким-то нереальным сном. Слоняясь из угла в угол, я никак не мог понять — как же так все получилось. Я думал, у меня еще много времени, что проучу немного девчонку, чтобы она поревновала, почувствовала как это без меня. Мне очень хотелось, чтобы она полюбила меня. Я все не мог понять, почему она меня отталкивает, ведь видел, как она смотрит на меня. Но теперь все встало на свои места. Она знала, что больна и не хотела, чтобы я к ней привязался, отсюда и ее нелепые условия. Как же все глупо! Я столько времени упустил, столько обид ей причинил, и теперь может уже никогда не смогу сказать ей как сильно я ее люблю.

Я плеснул себе в стакан виски, но не смог сделать и глотка. Горло саднило, а мозг просто отказывался воспринимать всю реальность. Я лег в постель, но не мог сомкнуть глаз. Сев в постели, достал ноутбук и кое-как вспомнив медицинские названия начал просматривать статьи про заболевание Дины. Оба ее заболевания по отдельности вполне безопасные, с лимфолейкозом доброкачественной формы можно хоть всю жизнь прожить и не лечить, порок сердца тоже все не так плохо. Но как вот эти две болезни уживутся в одном организме, если уж Василий Иванович не знает, как поступить, то кто же тогда поможет? Завтра нужно будет все выяснить у Василия Ивановича, что делать чтобы не спровоцировать болезни сильнее, если конечно Дина выкарабкается. От этого осознания меня обдало ледяным холодом, а сердце сжалось от боли и огорчения.

Отложив ноутбук, провалился в тяжелый сон, где мне все время виделась Дина, вот она улыбается и шутит, вот играет с Дашкой, или сон сменялся тучами и дождем когда я ее полуживую вытаскивал со склона.

Проснувшись в 5 утра уже не мог сомкнуть глаз, в голову лезли всякие дурные мысли — пережила ли эту ночь Дина? Как она сейчас? У меня было дикое желание сорваться и поехать в больницу, но с другой стороны — если что-то случилось бы плохое, Василий Иванович мне бы позвонил.

Не в силах больше разглядывать потолок, я пошел на кухню, сварил кофе и включил телевизор, чтобы хоть как то скоротать время до 8:00, когда уже можно будет поехать в больницу. Через час проснулась мама, я ей вечером вкратце рассказал, что случилось, и она старалась не задавать вопросов, хотя я видел, как она переживает. Но я просто не мог спокойно говорить об этой ситуации.

К 8:00 поехал в больницу, но Василий Иванович был на планерке, потом на обходе и только к 9:00 пришёл в свой кабинет. Без него мне ничего выяснить не удалось, только то, что Дина еще в реанимации.

Когда я его увидел шагающим бодрой походкой вскочил со своего места.

— Ты рано, — кинул он мне, проходя мимо.

— И вам Дорого утра.

Он окинул меня внимательным взглядом:

— Доброе утро. Ты хотя бы побрился, а то выглядишь не подобающе твоему статусу.

— Не важно. Как Дина?

Василий Иванович хмыкнул и жестом пригласил в свой кабинет:

— Проходи.

Я сел на стул и выжидающе уставился на врача, по характеру Василия Ивановича знаю, что он не любит, когда его торопят.

— Новостей пока нет. Могу только заверить что ее состояние стабильно тяжелое. Ночь прошла спокойно, утром вывели ее из комы. Дина пришла в себя на минуту и это уже хорошо.

— Можно мне к ней? Просто взглянуть.

— Чтобы потом я тебя откачивал, когда ты ее увидишь всю в проводах и трубках? Нет, нельзя. Когда переведем в палату, тогда и сиди с Диной сколько хочешь.

— И что мне делать? Может лекарства какие-то нужны?

— Ты романов, что ли насмотрелся? Все лекарства в наличии есть, тем более в нашей клинике. Ладно, все иди. Мне работать нужно, — и Василий Иванович склонился над своими бумагами.

— А мне то что делать? — вздохнул я, вставая со стула.

Врач посмотрел на меня поверх очков:

— Для начала приведи себя в порядок. И не торчи здесь, я позвоню, когда можно будет к Дине.

Я кивнул и направился к двери.

— Женя, — окликнул меня врач в дверях, и я тут же повернулся, — и молись.

Я в недоумении уставился на Василия Ивановича.

— Знаешь, на своей работе я много повидал чудес. И в нашем случае тоже был бы не против чуда. Как я тебе уже сказал — Дина не хочет возвращаться, и чтобы мы тут ни делали, пока она не решит остаться ничего нам не поможет. Все, иди.

Я как деревянный повернулся и вышел. Очень было странно слышать такие слова от ярого прагматика и скептика, не верящего в ничего, кроме медицины. Молиться. Да я даже в церкви не помню, когда последний раз был, не говоря о том, что и молитв-то никаких не знаю.

Я вышел из больницы и вдохнул свежего воздуха, мир вокруг казался нереальным. Вроде и солнце, и зелень во круг, а как-то пасмурно и краски блеклые. Позвонил телефон — Димка:

— Привет, — ответил я.

— Привет. Какие новости?

— Никаких. Дина в реанимации, но ухудшений нет.

— Ты сейчас где?

— В больнице.

— На работе появишься?

— Не знаю, Дим, мне как-то не до работы.