Моника Мерфи - Второй шанс для него

– Это было просто сумасшествие. Адель вела себя так, словно не могла насытиться мной. Знаю, ты не хочешь о таком слушать, но это лучший секс, который у нас был за… годы. Не понимаю этого. Ее не понимаю.

– Она просто использует секс, чтобы удержать тебя, папа. – Мой голос напряжен, сам я полностью разбит. Невыносимо узнавать такие подробности. Невыносимо слышать, как она воспользовалась им, узнав, что он проводил время со мной.

Что это значит? Рискну предположить, наверное, она думала обо мне, когда…

Черт. Не могу закончить мысль.

– Возможно, так и есть, – охотно соглашается отец. – Но, если так пойдет и дальше, то я пока не готов отпустить ее.

Идиот. Вот что мне хочется сказать, но я держу рот на замке. Мне нет дела до их проблем.

– Полагаю, тебе лучше знать. – Таков мой ответ.

– Слушай. Мы много говорили вчера вечером, Адель и я. Она предлагает, чтобы ты приехал домой на лето. Говорит, что скучает по тебе и хочет видеть чаще. И я с ней согласен. Подумаешь об этом? Ради нас?

Огромное, черт возьми, нет, но сейчас я не собираюсь вести себя как придурок по отношению к отцу. Он все еще мучается дилеммой разводиться с Адель или нет. И посмотрите-ка на нее – снова змеей вползает в мою жизнь. Пытаясь заставить меня вернуться домой. Думает, я кретин?

– Мне нужно идти, папа. Звони, если снова захочешь поговорить.

– Скажи, что, по крайней мере, подумаешь над предложением, сын. Адель скучает, она очень любит тебя. С тех пор как мы потеряли Ванессу, она изменилась. Ты же знаешь. И мог бы подарить ей немного счастья.

– Увидимся, пап. – Вешаю трубку, прежде чем он добавит что-нибудь еще. Не думаю, что смог бы выдержать больше.

Аппетита нет, нервы на пределе, я мечусь по квартире, находясь на грани срыва. Кое-как обуваюсь и пытаюсь пробежаться, но могу думать лишь о том, что отец остается с Адель. О ее попытке убедить меня вернуться домой и провести с ними лето. Не могу туда вернуться. День благодарения был достаточно ужасен. Я до сих пор не сумел переварить сказанное ею. Мне трудно осознать подобное откровение.

Неужели моя маленькая сестренка действительно была моей… дочерью?

Паника накрывает меня, и я останавливаюсь посреди тротуара и озираюсь вокруг. Мне чертовски нужно с кем-нибудь поговорить. С кем угодно.

Фэйбл.

Но она на работе. Уже поздно, ее смена началась часа в три или четыре. Черт, мне не вспомнить. В любом случае, я не могу так просто вывалить на нее все это дерьмо. Если бы не воскресенье, я мог бы позвонить доктору Харрис…

Впрочем, черт с ним, достаю телефон из кармана и звоню. Она отвечает после третьего гудка.

– Неожиданно слышать тебя в воскресенье, – звучит в трубке вместо приветствия. – Все в порядке?

– Не совсем, – признаюсь я, благодарный за то, что она не обругала меня за испорченный выходной день. – Мне звонил отец.

– Хм. Звучит нехорошо. Тебе повезло, что я в настроении для кофе. Давай встретимся, скажем, минут через двадцать?

Такое облегчение. Как же мне повезло с доктором Харрис! Может, это не совсем принято – встречаться с пациентом воскресным днем за чашечкой кофе, но мне нужно выговориться. И не только рассказать о плохом, например, об отце, но и о ночи с Фэйбл, о нашем совместном утре.

– Буду там, – говорю ей после того, как она называет адрес ближайшего Starbucks.

– Как ты себя чувствуешь после сказанного отцом?

Пью холодный кофе.

– Я бы предпочел, чтобы он развелся. Пусть она уберется из моей жизни навсегда.

– Мне казалось, что Адель и так ушла из твоей жизни. – Док смотрит на меня тем самым взглядом. Тем, который напоминает мне, что я взрослый и сам за себя отвечаю.

– Да. Но я хочу, чтобы она также исчезла из жизни отца. Пока он женат на ней, между нами словно невидимый барьер. И я не готов перейти через него, – решительно говорю я, и мне отчаянно хочется верить собственным словам.

– Ты разрешил себе принять подобное решение. Но отцу будет очень больно, если ты прервешь общение с ним без всяких объяснений. – Она делает глоток напитка через соломинку, и вид у нее невероятно довольный. Однако я понимаю, на что она намекает, и качаю головой.

– Никогда не смогу рассказать ему о нас с Адель. Он возненавидит меня.

– Этого не случится. Ты его сын. И был ребенком, когда это началось. И все еще оставался ребенком, когда прекратил отношения. Она поступила неправильно. Думаешь, он не поймет? – мягко спрашивает доктор Харрис.

Откуда мне знать. Я слишком напуган, чтобы попробовать.

– Он увидит лишь то, что захочет. И поверит, во что захочет.

– Ты совсем не доверяешь собственному отцу?

Ох. Никогда раньше не думал о нем в таком ключе.

– Не о доверии речь. Просто… Адель знает, как все перевернуть с ног на голову. И мастерски манипулирует нами уже много лет.

– Ты сам вручил ей слишком много власти. Она знает об этом и наслаждается ситуацией, – замечает доктор Харрис.

Я пожимаю плечами.

– Может быть. Проще спрятаться, чем посмотреть правде в глаза.

– Тебе известно, как я отношусь к твоей привычке избегать проблем. Это почти болезнь. К тому же проблемы все равно рано или поздно настигают тебя. – Док делает еще один глоток, а затем, отодвинув чашку в сторону, кладет руки на край стола. – Но хватит о плохом. Давай поговорим о хорошем. О Фэйбл.

И вот я уже улыбаюсь, уставившись в свой стакан и протирая пальцем запотевшее стекло.

– Я уже говорил, что провел с ней прошлую ночь.

– Вы обо всем поговорили?

– Я извинился.

– За что?

– За то, что бросил ее. – Ловлю взгляд доктора через маленький столик. К шести вечера Starbucks почти пуст. Большинство людей дома, ужинают или проводят время с семьей. – Мы должны еще поговорить.

– Не хочешь разобраться в своих поступках? Собираешься объяснить ей, почему сбежал? Кажется, она тебе подходит, – говорит доктор Харрис с легкой улыбкой. – Еще никогда не видела тебя таким счастливым.

Моя улыбка становится шире.

– Да, она мне подходит. Я влюблен. – Произнесенные вслух слова становятся реальней. И пугают.

– Признался ей?

– Еще нет.

– Почему?

– А если она меня не любит? – Мой самый огромный страх относительно Фэйбл заключается в том, что ее чувства не совпадают с моими. Или еще хуже что она посмеется надо мной.

Хотя в глубине души знаю, она никогда так не поступит. И чувствую, что наши чувства, вероятно, взаимны.

Легко написать: я люблю тебя, посвятить стихи, заявляя о вечной любви красивыми фразами. Признаться самой Фэйбл – это совсем другое дело. В этом страшно признаться вслух даже собственному психологу.

– Любить кого-то значит постоянно рисковать чувствами. Но когда находишь нужного человека, то понимаешь, оно того стоит. – Доктор Харрис замолкает, внимательно изучая меня. – Ты веришь в то, что ради Фэйбл стоит рискнуть?

– Да, – отвечаю я, не задумываясь.

Она улыбается.

– Поэтому и должен верить, что она захочет услышать признание, Дрю. Могу поспорить, ради тебя она тоже готова рискнуть.

В ресторане относительно спокойно. Джен утверждает, это нормально для воскресного вечера, и я с ней согласна. Смена тянется медленно, четыре часа как двенадцать, тем более, мне не всегда есть чем заняться, что всегда помогает скоротать время.

Проверяю часы: семь тридцать. Наконец-то. Тридцать минут до встречи с Дрю: не могу дождаться.

Но Колин здесь, это плохо. Не хочу, чтобы он видел, как Дрю забирает меня. Я ведь обещала не устраивать сцен и держать Дрю подальше отсюда.

Откуда мне было знать, что мы поцелуемся – и сделаем еще много других вещей – и помиримся? На самом деле же думала: все закончилось. Прошло. Мы расстались.

К тому же я все еще была чертовски зла на него. Вернулся в мою жизнь, как ни в чем не бывало, и снова пудрит мне мозги. Целует, говорит, скучал. Все, что я хотела слышать, но не только это. Да и устроить драку у меня на работе – неудачный способ возобновить роман.

Забавно, все полностью изменилось через несколько часов. Жизнь словно перевернулась с ног на голову.

В хорошем смысле.

– Ты какая-то дерганая, – говорит Джен, проходя мимо меня.

Я даже подпрыгиваю. А это, между прочим, трудно сделать, учитывая, какие высокие у меня каблуки. Сегодня мы в платьях. Черного цвета, обтягивающие, длиной до середины бедра, хотя юбка постоянно задирается. Поэтому я ношу не трусики, а скорее, шортики, переживая, что одно неверное движение – и все окажется на виду.

Интересно, как Дрю отреагирует на мой наряд. В платье моя грудь выглядит совершенной, и я надела особый бюстгальтер только для него.

– Вся на нервах, – объясняю я, звучит глупо, но я не вру.

– Почему? – Она поднимает бровь, скрещивает руки на груди. Мы зависаем у стойки официанток рядом с баром, вне поля зрения немногих клиентов в обеденном зале. – Это имеет отношение к парню, который объявился тут вчера вечером?

Вот дерьмо. А можно хоть что-то удержать здесь в секрете?

– Может быть.

Джен улыбается и качает головой.

– Колин прибьет тебя.

– Ой, ладно тебе, – машу я рукой, но в животе все сжимается. Как быть, если Колин разозлится из-за того, что мы с Дрю вместе? Он, конечно, не может контролировать мою личную жизнь, но и я обещала отсутствие личных драм.

– Просто он беспокоится о тебе. И считает, что парень, торчавший здесь прошлым вечером, может стать проблемой. И вообще, кто он? Выглядит знакомо.

Ничего ей не скажу. Хватит и того, что Оуэн знает о наших отношениях. Если это, конечно, можно назвать отношениями.