Старик оглядывает нас и с причмокиванием, произносит:

— Отчего не пустить, пущу. Живу один, как перст. Скучно, да порой, даже страшновато бывает. А вы молодые, хоть на вечер будет веселье. Пойдем! — машет он рукой, вставая со стула. Рома и я ему помогаем. Он крехтя, направляется к выходу.

— Сколько возьмешь за постой? — интересуется Рома. Я вспоминаю, сколько у нас денег — мы должны еще взять завтра билеты.

— Пару шуток и душевный разговор. — обозначает свою плату старик. Мы удивленно переглядываемся с Ромой. Старик смеется, глядя на нас. — Мне денег не надо, мне компания нужна. — поясняет он. Мы с Ромой заражаемся его смехом и все вместе, втроем, выходим на улицу. Время близится к вечеру, уже собираются сумерки, касаясь ближних холмов и гор. Мы идем вместе с дедом к его дому.

* * *

— Как ты один оказался? Родных совсем не осталось? — спрашивает Рома у деда, сидя за огромным столом. Я сижу чуть поодаль, на кровати и дремлю, стараясь изо всех сил не отключится прямо сейчас.

— Да, остались родные, — машет руками дед. Он осторожно встает, держась за край стола и идет к старому, можно сказать старинному, буфету, что стоит на резных ножках. Там он открывает верхнюю дверцу и достает графин с янтарной жидкостью. Попутно прихватывает и две стопки. — только, не нужен я им стал. Какой от меня прок? Они теперь все в городе, а я вот тут. Мне уже немного осталось — век свой доживаю. — вздыхает он и ставит со звоном на стол графин с рюмками.

— Что это, старик? — нюхает и подозрительно косится на жидкость Рома. Я привстаю с кровати. Она скрипит и Рома оборачивается ко мне. «Не бойся.» — шепчет он мне одними губами. Я улыбаюсь и киваю головой, в знак согласия.

— Это настойка на лесных кореньях и травах. Мой рецепт, который знал еще мой дед. Пробуй. — разливает он по стопкам жидкость и не дожидаясь Ромы, опрокидывает в себя свою рюмку.

Рома долго принюхивается, но потом, пожав плечами, все-таки, опустошает емкость. Разом вздрагивает и шумно выдыхает.

— Сколько же она у тебя настаивалась? — спрашивает он. Дед ухмыляется и прячет все обратно.

— А сколько надо, — уклоняется он от ответа.

— Видимо, эту гадость еще твой дед и припас, — все еще приходит в себя Рома. Я против воли улыбаюсь, глядя на них. Дед тоже давит в себе усмешку, но безуспешно.

Мы долго еще разговариваем о том, да о сем. К двенадцати ночи мы укладываемся спать. Дед нам отдает под ночлег одну из свободных комнат, а сам заваливается на кровати, что стоит в главной комнате.

Мы с Ромой аккуратно проходим к себе, стараясь не разбудит скрипом половиц захмелевшего старика, но он лишь отвечает, не по годам, молодецким храпом. Рома улыбается и обнимает меня за плечи.

Пока я разбираю постель, Рома стягивает с себя одежду и садится на табурет, который стоит рядом с кроватью.

— Не могу тобою наглядеться, — произносит он и я удивленно поворачиваюсь. — просто мне кажется, что это все мой сон или мираж и если я неаккуратно повернусь во сне, то все это исчезнет. Все, вместе с тобой.

— Ты же сам говорил, что мы всегда будем вместе. — осторожно кладу ему ладони на грудь. Она у него теплая, почти горячая. Он тяжело и часто дышит. Я поднимаюсь руками вверх, касаясь его шеи и плавно проводя по его скулам. Он заключает меня в объятья и прижимает меня к себе. Его руки исследуют мою спину. Он склоняет свою голову на бок и кладет мне на плечо.

— Впервые, я чего-то ужасно боюсь. Боюсь потерять тебя.

— Все будет хорошо, ведь так ты говорил мне?! — отстраняюсь я от него на несколько сантиметров, чтобы взглянуть ему в глаза. — Я права?

— Права. — вновь прижимает меня к себе Рома. Он обжигает мои губы своим поцелуем, окутывая своим теплом с ног до головы. Он, словно, сливается со мной в единое целое. Я не могу дышать. Мы рушимся на кровать. Я оказываюсь придавлена Ромой. Он покусывает мою шею, опускаясь все ниже. Я зарываюсь пальцами в его волосы. И тут… страшно скрипит кровать и в соседней комнате мы слышим ворчание деда сквозь его сон. Я и Рома замираем на пару секунд, после чего разражаемся беззвучным хохотом.

— Давай спать, — предлагаю я ему шепотом.

— Давай. — соглашается со мной Рома.

— Просто спать.

— Да. Сегодня придется просто спать.

Мы укладываемся на кровати и я прижимаюсь спиной к его груди. Он обхватывает меня свои руками и прижимает к себе, словно боясь потерять. Его рука ложится мне на живот — это действует на меня успокаивающе. Мы в скором времени засыпаем.

* * *

Меня что-то тревожит. В глаза пробивается яркий свет. Я открываю глаза.

Я лежу на груди у Ромы, его рука оберегающе обнимает меня, другая же закинута за голову. Его глаза закрыты — им не мешает свет — он лежит на спине.

Мой же взгляд устремлен прямо в окно, которое располагается напротив нашей кровати с правой ее стороны.

Я стараюсь понять что это за свет, вглядываюсь. Постепенно мои глаза привыкают и дают мне разглядеть очертания трех машин, которые стоят во дворе. Рядом с ними оказывается несколько человек. Все они — крепкие, как на подпор элитных войск, мужчины. Они что-то решают, рядом с ними суетится один низенький человек и маленькая полная женщина. Эти вое активно жестикулируют мужчинам и я вижу в свете фар, как они машут руками, указывая на дом старика. Их головы неустанно чему-то кивают. Мужчины направляются к двери.

Во мне рождается страх, он смешан с ужасом и паникой. Я с силой тормошу Рому, пытаясь его разбудить. Он открывает глаза сразу же и понимает по моему немому взгляду, что случилось что-то плохое.

Он приподнимается на локти и пристально вглядывается в окно.

— Вставай! — слышу я его шепот. Немедленно подчиняюсь и ставлю ноги на дощатый пол. — Только тихо! — предостерегает меня тут же Рома. Я встаю на носочки и слышу тихий скрип старых половиц. — Тише! — застегивает на себе шорты Рома, натягивая попутно футболку. — Нам надо как можно скорее выбираться.

— Это… — сглатываю я несуществующий ком в горле. Вот жалость, легче не становится. — это… за мной?!

— Думаю, что ты права. Это по нашу душу. Как узнали? Хотя, есть у меня подозрения, что благодарить нам в этом надо жителей этой деревеньки. — закусывает он губу. В дверь раздается тихий стук. Мы замираем и прислушиваемся к тому, что творится в сенках.

Старик нехотя и кряхтя идет к входной двери. Мы слышим его голос. Рома подносит указательный палец к губам, прося молчать и ни чем себя не выдавать. Я киваю в ответ и прижимаю руки к своему рту.

— Кто вы? Что вам надо в такой час? — доносится до нас разговор.

— Открывай! — требуют люди за порогом. Дружелюбием от них не веет. Веет ужасом. Я лихорадочно начинаю оглядывать комнату в поисках убежища.

— Это почему это? — вновь слышу голос деда я. Он не собирается им так просто сдаваться.

— По качану! — «ласково» поясняют ему с той стороны двери. Слышится глухой удар в дверь. — Считаем до трех, два уже было сказано! Открывай, иначе вышибем дверь. Шахрукх кое-кого ищет и ему сказали, что они у тебя. Быстрее!!! — слышится новый глухой удар. Дверь жалобно издает свои предсмертные всхлипы. Надеюсь, она выдержит эти издевательства. Если нет, то нам конец! Теперь я потеряла всякую надежду на то, что это всего лишь дурацкое совпадение и эти люди пришли не за нами.

Ко мне в один шаг приближается Рома и обнимает меня, прижимая меня к себе. Я утыкаюсь в его грудь, стараясь унять свое сердце и частое дыхание. Мне не хватает воздуха.

— Смотри! — кивает он мне на маленькую дверь в дальнем углу комнаты. — Это переход к соседям. Дом на два хозяина. Наверняка, его делали на экстренный случай.

— Он заперт. — печально извещаю я Романа. Он не отчаивается или старается этого мне не показывать.

— Можно выломать. Замок старый, да и дверь открывается в ту сторону, а не в нашу. Попробуем. Идем. — толкает он меня к двери. Эта дверь — наше единственное спасение, единственный шанс. Мы должны попытаться.

Я оказываюсь около этой старой, но все еще крепкой двери. Сзади нас, в главной комнате слышится брань на разный лад мужских голосов.

Рома наваливается своим телом на дверь: раз, другой… еще чуть-чуть и вот, она поддается и слышится скрип. За дверью нашей комнаты наступает тишина. Все прислушиваются.

— Быстрее, — толкает меня Рома в проход. Я цепляюсь за какой-то крюк и ойкаю, получается громко. Сзади нас раздается глухой стук в дверь. Я вздрагиваю и зажимаю ладонью рот. Рома целует мою руку, что мешает ему добраться до губ и шепчет:

— Иди, любимая. Не оглядывайся. Верь мне, я буду за тобой. Иди! — толкает он меня с силой в потьму непонятного и пыльного коридора. Я делаю шаг и чихаю. Рома не может сдержать улыбки. Дверь, ведущая в нашу комнату, нещадно скрипит под натиском. Стул, которым Рома тихо подпер ручку не выдерживает и отлетает в сторону. Последнее, что я вижу — это, как одна дверь со звуком распахивается, а другая закрывается перед моим носом. — Иди, не стой. От скорости твоих ног зависят наше будущее. Сможешь вынести это?! — невесело посмеивается Рома. За нами дверь еле-еле сдерживает натиск и мы спешим уйти от нее.

Не зная, куда эта дверь ведет, парни Шахрукха и не подозревают, что мы выходим из соседнего дома. Выбравшись через сени и не потревожив хозяев, мы опрометью несемся подальше от домов, от деревни вообще.

Позади слышится отборный мат и крики. В ближайших домах загорается свет и некоторые люди даже выходят на улицу. Любопытство губит не только кошку, но и всех, кто сует свой нос не в свои дела.

От страха я быстро выматываюсь. Ноги сковывает ужас и я не могу бежать.

Рома дает мне небольшую передышку, постоянно повторяя мне: «Я с тобой. Мы вместе. Все будет хорошо. Я очень сильно люблю тебя и никогда не оставлю.».