Джоанна Троллоп - Второй медовый месяц

Она подняла голову. Сбоку на столе стояла фотография Мэтью в черной бамбуковой рамке, сделанная во время отпуска на Мальдивах: он сам предложил эту поездку, а потом едва расплатился за нее — она же видела. Но на снимке тревоги не отразились. Одетый в белую футболку, Мэтью широко улыбался, и над его растрепанной головой простиралось небо, лазурное, как дельфиниумы.

Рут вырвала из блокнота второй лист и выбросила его. Потом еще раз бегло просмотрела последнее письмо к Лоре. Какой удобный шанс для Лоры поучать подругу и умолять ее не вредить самой себе. Рут перевела курсор вверх, чтобы закрыть окно.

«Сохранить изменения данного сообщения?» — вежливо спросил компьютер.

Рут нажала кнопку «Нет». И посмотрела на Мэтью, хохочущего на тропическом пляже.

— Прости, — сказала она.

Не успев войти в дом, она уже знала, что Мэтью вернулся раньше, чем она. По освещенности окон она определила, какие лампы он включил, что ждет ее на втором этаже и даже какой будет атмосфера в доме. Порой она сожалела о своей внимательности. Иногда думала, как, должно быть, спокойно быть ненаблюдательным человеком, не склонным к аналитике. Мэтью как-то раз ласково заметил, что она несет двойную нагрузку, проживая свою жизнь дважды: один раз — в режиме предварительного просмотра, второй — в действительности.

«И как же ты, — добавил он, прикладывая ладони к ее щекам и касаясь лбом ее лба, — потратишь три лишних дня в конце жизни, которые к тому времени уже успеешь прожить?»

Она вставила ключ в дверной замок. В общем холле, солидно отремонтированном в стиле минувшего десятилетия, стоял только столик под старину, на который выкладывали всю почту, принесенную в здание. Мэтью уже перебрал ее конверт за конвертом и выбрал их почту, но Рут почему-то всякий раз тянуло перепроверить его. Вот и отец был таким же, утешалась она, — вечно все проверял и перепроверял, даже пересчитывал мелочь в карманах брюк каждый вечер, прежде чем разложить монеты по размеру аккуратными столбиками на комоде в родительской спальне. Неудивительно, думала она, заставляя себя пройти мимо столика с почтой, что она выбрала такого человека, как Мэтью, выросшего в семье, где любовь к порядку считали досадной причудой. Отношениям двух таких организованных натур, как она, суждено закаменеть в их собственной методичности.

Она одолела два лестничных пролета до своей площадки. Входная дверь квартиры была приоткрыта, изнутри доносилась музыка, какой-то дэнс-рок, который любил Мэтью.

Она распахнула дверь.

— Всем привет!

Мэтью выглянул из спальни босиком, но все еще в рубашке и брюках от делового костюма, и наклонился, чтобы поцеловать Рут.

— Люблю, когда ты приходишь домой первым, — сказала она.

Он выпрямился.

— Я еще ничего не успел, только пиджак сбросил.

— Я не об этом…

— Знаю.

Она прошла в гостиную.

— Почта есть?

— Ничего интересного.

Рут собрала конверты и взглянула на него:

— Хороший был день?

— Так себе.

Она отложила конверты.

— Я собиралась в тренажерку…

Мэтью прислонился к косяку двери в гостиную.

— Так я и думал.

— Хочешь со мной?

Он приподнял плечо.

— Нет, спасибо.

— Тогда и я…

— Рут, — перебил Мэтью.

Она уставилась на конверты. Извещения об оплате путем прямого дебетового списания — признак системного подхода и организации, признак того, что жизненная сила не уходит впустую, не растрачивается понапрасну на устранение последствий безалаберности, признак…

— Рут, — повторил Мэтью.

Она подняла голову.

— Сядь.

— Что ты хочешь…

— Сядь. Пожалуйста.

Рут двинулась к кожаному дивану — купленному совместно за полцены, на январской распродаже, очень выгодно — и села, держа колени вместе и спину прямо, словно на деловом совещании.

Мэтью прошлепал мимо нее и сел рядом. Потом взял ее за руку.

— Послушай, — начал он, — об этом нелегко говорить…

— А это обязательно сейчас?

— Да. Подходящего времени все равно не найдется, и даже если представится случай, до этого момента могут пройти недели, а мне надо высказаться. Я должен сказать тебе все.

Она пожала ему руку.

— Что?

Он продолжал, глядя в пол.

— Мне очень жаль.

— Мэтт…

— Я хотел, чтобы все было иначе. Думал, что смогу соответствовать тебе во всем. Ты совершенно права: эту квартиру надо брать. Ты имеешь полное право подниматься вверх по социальной лестнице, обзаводиться недвижимостью, не медлить больше ни дня. Квартира отличная. — Он замолчал и осторожно убрал руку. — Просто, — снова заговорил он, — мне ее не потянуть. Я пытался хоть что-нибудь сделать, но такую покупку я не могу себе позволить. Честно говоря, мне не по карману даже наш нынешний образ жизни, а я этого не понимал. До сих пор. Но теперь я готов это признать — как и то, что мне нечего и мечтать о покупке квартиры в Бэнксайде вместе с тобой. — Он поднял голову и слабо улыбнулся Рут. — Так что если хочешь идти вперед, иди без меня.

— Вставать не собираешься? — спросила Кейт.

В велюровом спортивном костюме, с приглаженными и собранными в хвост волосами, она выглядела лет на тринадцать сказалась слишком юной для беременности.

— Нет, — ответила Роза.

— Уже без двадцати одиннадцать…

— Вчера я сбегала на четыре паршивых собеседования и провалила все до единого, — сообщила Роза. — Сегодня днем у меня назначено еще три. Я решила не насиловать себя понапрасну — жизнь сделает это за меня.

Кейт попинала груду одежды и пакетов на полу.

— Могла бы хоть завалы разобрать…

Роза подняла голову.

— Могла бы.

— Тебе будет легче, если ты перестанешь жаловаться на жизнь.

— Может, — Роза села на кровати и отвела со лба волосы, — поговорим, когда у тебя отпадет желание пилить и поучать?

— Между прочим, мне тоже нелегко, — напомнила Кейт. — Я хочу помочь тебе, хочу угодить Барни, перестать мучиться и наконец-то порадоваться, что у меня будет ребенок, но поверь, Роза: бессмысленно валяться в постели посреди бардака, погрязнув в долгах, и не попытаться даже пальцем о палец ударить.

Последовала пауза. Роза скрутила волосы в жгут, свернула его и приложила к затылку.

— С чего ты взяла, что я не пыталась?

Кейт снова пнула пакеты.

— Сама посмотри…

— Здесь нет ни стенного шкафа, ни комода, — возразила Роза. — Остается только пол. Вот они и лежат на полу.

— Даже на полу можно сложить вещи по-разному. Или опрятно, или разбросать, как в комнате подростка-грязнули.

Роза отпустила волосы.

— Слушаю тебя и дивлюсь. Можно подумать, я с матерью разговариваю.

— Ну уж точно не с твоей…

— Да, верно. Не с моей. С твоей матерью.

— Нечего срывать на моей маме злость.

— Ох, Кейт, — устало отозвалась Роза, откидывая одеяло и медленно спуская ноги с кровати, — давай лучше не будем.

— Тогда приберись, — отрезала Кейт. — Прекрати пользоваться моим гостеприимством и возьми себя в руки.

Роза поднялась и взглянула на Кейт сверху вниз:

— Чего ты от меня хочешь?

— Хочу, чтобы ты привела эту комнату в порядок, — сказала Кейт. — Хочу, чтобы больше ты не закидывала грязное белье в стиральную машину и не забывала его там. И если уж ты допиваешь последнее молоко, доедаешь последний йогурт или бананы, я хочу, чтобы ты не забывала сходить за новыми.

— Знаешь, в студенческие времена ты была совсем другой, — заметила Роза. — Помнится, тебе было наплевать и на грязное белье, и на бананы.

Кейт вздохнула.

— В то время я думала только о Рембо. И о Бальзаке. И о практических аспектах куртуазной любви.

— А еще — об Эде Моффате.

— Вообще-то да.

— Эд Моффат не заставлял тебя считать каждый банан…

— Я вышла не за Эда Моффата, — возразила Кейт. — Я ничем ему не обязана.

Роза наклонилась за одеждой.

— Барни переживает из-за бананов?

— Он переживает из-за того, что переживаю я.

Роза вскинула голову.

— А ты-то почему?

Кейт потерла глаза.

— Потому что после свадьбы многое меняется. Оказываешься в другом положении, и вдруг жизнь в студенческом бардаке начинает казаться каким-то ребячеством.

— Ребячеством?

— Да, — кивнула Кейт.

Роза отыскала на полу голубые кружевные трусики и теперь надевала их, балансируя на одной ноге.

— Ты же знаешь, что у меня была своя квартира. И я покупала молоко, оплачивала счета и вытаскивала белье из стиралки. Словом, делала все, что полагается.

— Тогда почему же…

— Потому что моя жизнь вышла из-под контроля, — объяснила Роза, одергивая ночную рубашку. — Все вмиг разладилось, словно что-то большое соскользнуло с края. Честно говоря, я была бы рада снова обзавестись собственным холодильником.

Наступило молчание. Кейт прошла по комнате, переступая через мешки с одеждой, и обняла Розу.

— Прости.

— И ты меня.

— Но ты же понимаешь…

— Да, — кивнула Роза, — понимаю. Конечно, понимаю.

— Жить, как когда-то раньше, мы уже не сможем.

— Знаю.

— Но я хочу быть рядом, если понадоблюсь тебе…

— Не надо! — перебила Роза, стягивая ночнушку. — Вот только давай без этого!

— Но почему?

— Потому что это бессмысленная и бездушная фраза.

— Роза, я же твоя подруга, я хочу…

Роза уставилась на нее в упор:

— Ты уже.

— О чем ты?

— Ты уже мне помогаешь. Ты приютила меня, и я признательна за то, что мне есть хотя бы где переночевать. Извини за бананы. — Она наклонилась и подобрала с пола черный лифчик. — А в комнате я уберу.