— У тебя был трудный год, Минти.

Его доброта была неожиданностью, и у меня все еще были трудности с восприятием доброты. И еще я боялась жалости.

— Да, но я справилась и сейчас твердо стою на ногах.

Я не собиралась тратить на него душевные силы: доброта Криса была средством достижения его собственных целей.

— Тебе, наверное, было бы легче работать в крупной организации, где руководство отнеслось бы с большим пониманием к твоей ситуации. Здесь у тебя могут возникнуть затруднения.

Не было смысла сердиться на него. До сих пор я могла жить в «Парадокс», как я сама хотела, и даже ставить свои условия.

— Так ты это хотел мне сказать?

Он мягко улыбнулся, и я не могла сказать, было ли его сочувствие искренним.

— Нам понадобится взаимная поддержка. Для такой небольшой компании, как «Парадокс» важно, чтобы в коллективе не возникало каких-либо ненужных трений. Ты должна занть, что мы с тобой можем открыто обсудить любую проблему в любое время.

— Как это мило с твое стороны, Крис, — проворковала я.

В прежние времена я автоматически ответила бы сексуальным взглядом, на который попался Натан. Я широко распахнула бы глаза и заглянула ему прямо в зрачки. Я сказала бы: «Как приятно, что ты беспокоишься обо мне», — с легким оттенком обещания, которого было бы достаточно, чтобы столкнуть Криса с пути истинного. Я не могу сказать, что навсегда отказалась от этой тактики и никогда не воспользуюсь ею снова, но для секса требовалось время, а мальчики ждали меня дома. Поэтому я засунула последний блокнот с заметками в сумку и закрыла ее.

— Крис, возможно лучше не продолжать этот разговор. Если ты полагаешь, что работающая мать может стать обузой для компании, то ты сильно ошибаешься.

Он не был дураком, но не мог отступить сразу:

— Я забочусь только о тебе, — сказал он.


По дороге домой я проехала мимо дома Пейдж. Паличадник был ультрачистым, садовник по всей видимости решил провести весеннюю чистку осенью.

— Ты не можешь праздновать приход весны еще до Рождества, — сказала я Пейдж, когда позвонила ей накануне.

— Я могу праздновать, когда мне захочется, — был ее ответ.

— Вы виделись с Мартином?

Пейдж ощетинилась:

— Я не желаю твоего вмешательства.

— И?

— Он приезжает на выходные. Но я не принимаю его назад, Минти. Как я уже говорила, я слишком занята детьми, чтобы быть еще и женой.


В доме номер семь меня ожидала привычная сцена. Ева, как подкошенная лежала в кресле, а мальчики у себя в спальне затеяли небольшую победоносную войну. Рука евы лежала на столе, и я встревожилась, такая она была бледная и худенькая. Прежде всего я решила заняться ею.

— Смотри, — решительно сказала я, взяв ее за руку. — Это никуда не годится. Прошло уже несколько месяцев, а ты так и не поправилась. Ты должна поехать домой повидать семью.

Она подняла на меня сияющие глаза.

— Домой? — Она набрала полные легкие воздуха, словно уже дышала ароматами родных полей и гор. Это развеяло мои последние сомнения.

— Ты поедешь домой на две недели, побудешь с семьей, друзьями, а затем вернешься.

— Я закажу билет на поезд. — Ева подскочила на ноги, ее лицо сияло безмятежной радостью. — По телефону, прямо сейчас.

— Но это же два дня в один конец. Тебе надо лететь самолетом.

— Деньги, Минти…

Цифры с быстротой молнии промелькнули в моем мозгу. Еве был нужен отпуск, она нуждалась в своей матери. Четыре дня в поезде не дадут ей покоя. Мне нужна здоровая и сильная Ева.

— Я оплачу твои авиабилеты, и ты поедешь, как только мы их получим.

Я поднялась наверх, прикидывая, сколько денег останется на моем счету после покупки билетов и уплаты долга Поппи. Рождество придется провести в режиме экономии. Я мысленно вычеркнула из списка расходов новое платье и стрижку, как совершенно не нужное сезонное легкомыслие. Я вполне могла обойтись без них.


День накануне Сочельника был унылым и пасмурным, белое пятнышко солнца на сером небе воспринималось как недоразумение. Я загнала машину на парковку и вышла наружу. Было очень холодно, я застегнула свое синее шерстяное пальто на все пуговицы и подняла воротник. Я дышала запахом гниющих листьев и жареных сосисок из закусочного фургона, припаркованного невдалеке. Я наслаждалась минутами свободы, позволяя мыслям беспечно проплывать в моем мозгу, прежде чем снова взнуздать их и решительно натянуть поводья. Такие моменты, как этот, позволяли мне оставаться в здравом уме.

Я уже начала думать, не забраться ли мне обратно в теплую машину, когда серебристо-серый автомобиль припарковался рядом со мной. Одна из дверей распахнулась, и Лукас вывалился из салона.

— Мама!

За ним следовал Феликс.

— Мама!

Оба сжимали в руках книги с изображением динозавров на обложке. Феликс практически сунул мне его в лицо. С сиденья водителя поднялась женщина в твидовом пиджаке, черных брюках и ботинках.

— Привет, — сказала Роуз.

Она заперла машину, и, сопровождаемые мальчиками, мы двинулись в направление пруда.

— Лукас плохо пообедал, — сообщила Роуз. — Он был слишком возбужден после выставки о тиранозаврах. Когда модель тиранозавра съела модель добычи и щелкнула зубами, Лукас просто оцепенел, а Феликс… В общем, я не уверена, что им очень понравилось.

— Не было ли это слишком?

— Да уж, это было слишком!

Мы один раз обошли вокруг пруда, этого оказалось достаточно. Посреди пруда был устроен фонтан, к этому моменту ландшафтные амбиции муниципального Совета были удовлетворнена, а деньги закончились. Было слишком холодно. По взаимному молчаливому согласию мы направили наши шаги к машинам.

— Какие у тебя планы? — спросила я Роуз.

— После Рождества поеду на ферму к Хэлу. Я не видела его уже несколько недель. — Ее лицо выражало радость ожидания. — Потом во Вьетнам, думаю. Есть кое-какие задания.

Мы стояли около своих машин.

— Спасибо тебе большое за сегодняшний день, — сказала я. — Я так благодарна. — Я выудила из сумки свой ключ, к которому прилипла конфискованная у Лукаса жевачка. Роуз извлекла свой ключ из зеленой лакированной сумочки из кожи рептилии с большим замком.

— В следующий раз я возьму их в зоопарк. Когда немного потеплеет.

Мы потянулись друг к другу и, неловко столкнувшись щеками, обменялись легким поцелуем.

— Спасибо, — снова сказала я.

— Все было прекрасно. — Она поцеловала Феликса и Лукаса в макушки. — Будте хорошими мальчиками и помните, что я вам сказала.

Когда близнецы были пристегнуты на своих сиденьях, мы с Роуз разъехались в противоположных направлениях. Прежде, чем исчезнуть, Роуз нам бибикнула. Я ехала, наблюдая, как люди возвращаются с работы. Казалось, весь мир был заполнен влюбленными парами. Идущими рука об руку. Болтающими. Передающими друг другу воду или жареный картофель. Некоторые шли в обнимку. Один мужчина засунул руку в задний карман джинсов своей подруги. На углу Альберт Бридж-роуд и Баттери Бридж-роуд целовалась парочка. Проезжая мимо, я мельком взглянула на лицо девушки. Восторг, словно лучи рассвета, освещал ее лицо. Мои глаза горели от слез.

Я перестала читать руководства о самопомощи. Я поверила статистике. «С большой долей вероятности могу сказать, — пришел к выводу некий эксперт, — что чаще всего покупателем этих изданий является тот, кто уже покупал подобные книги в течение последних полутора лет». Естественно, напрашивался вопрос: если руководства самопомощи так хорошо помогают в решении наших проблем, почему кому-то нужно снова покупать книги на ту же тему?

— Что Роуз велела вам памнить? — спросила я наконец у ребят.

Лукас ответил сразу:

— Хрр, хрясь-хрясь. Так динозавр съел лошадь.

— Это была не лошадь, — возрвзил Феликс. — Другой зверь.

— Мальчики, что же Роуз просила вас запомнить?

В зеркало заднего вида я наблюдала, как Феликс с усилием морщится.

— Она сказала, что мы с каждым днем становимся все больше похожи на папу, — сказал он.

Я слизнула слезинку в углу рта. Правило номер шесть сформулировала сама Роуз: надо держаться, и это тоже пройдет.


Поппи немного скисла от семейного решения провести рождественский ужин в доме номер семь.

— Мы с Ричардом почти обиделись, — сказала она. — Наш дом все-таки больше.

Однако, она успокоилась, когда узнала, что Джилли с Фридой приедут из Бата, а Сэм прилетит из Штатов, и они остановятся у Поппи на пару дней. Джилли снова была беременна, и в последнем бюллетене с места событий Сэм сообщил, что они договорились оставить Джилли в Великобритании до родов — «Мы не можем себе позволить рожать в Штатах» — а потом она присоединится к нему в Остине.

Мы с мальчиками выбрали елку на рождественском базаре на углу Лейки-стрит и принесли ее домой, дополнив комплектом довольно отвратительной мишуры и электрической гирляндой, в которую они влюбились с первого взгляда. Они дружно опротестовали мое заявление, что серебряные шары и белые огни будут выглядеть красивее. Все мои мечты об элегантно и изысканно украшенной елке терпели крах под напором пары близнецов. В концо концов, это было их рождественское дерево.

Мы установили его в гостиной. Лукас с Феликсом прилагали все силы, чтобы держать его ровно, пока я, ползая по полу под ним, закрепляла ствол в крестовине. Потом мы все трое отошли назад, чтобы оценить эффект.

— Мамочка, — серьезно сказал Феликс, — елка кривая.

Я прикусила губу. Это была работа Натана, он у нас был специалистом по установке елок. Я видела, как воспоминание об отце поплавком всплыло в их сознании, и сказала:

— А не слишком ли ты придирчив, Феликс? — но снова покорно заползла под пахучие ветви, думая: «Видел бы ты меня сейчас, Натан».