– Ну, здравствуй, – проговорил он тихо и так спокойно, и я поняла, что он давно уже поджидал меня тут, в коридоре у лифтов. Возможно, стоял тут с того самого момента, как понял, что Машка Горобец понятия не имеет, что со мной случилось. Сколько мыслей, сколько неотвеченных вопросов можно породить тишиной.

– Ну, здравствуй, – ответила ему я и добавила, – дорогой.

– Значит, ты меня избегаешь? Сначала я отверг саму идею. Это же какой-то абсурд, разве нет? А теперь вижу, что это именно так и есть! – Игорь говорил спокойно, но оно было ложным, деланным. Игорь относится к тому типу людей, которые всерьез считают, что абсолютно на любое событие в жизни есть соответствующий стереотип поведения. И вот он смотрит на меня и думает, каким стереотипом мне наподдать, чтобы я начала вести себя нормально. Хотя бы предсказуемо. Непредсказуемость его буквально бесит, но он делает все возможное, чтобы это скрыть. Я задрала подбородок и ответила на его прямой взгляд.

– Я тебя не избегаю, просто не бегаю за тобой. – Я пожала плечами. Поиграем в гляделки.

– Ты не ночевала дома, – сказал он после долгой паузы.

– Так вышло.

– Это все, что ты можешь мне сказать? – разозлился Апрель.

– Я не придумала никакого достойного объяснения. Это – честно.

– Ты хотя бы можешь сказать почему? – Его красивые зеленые глаза обвиняли меня во всех смертных грехах. Я молчала. – Хотя бы сказать, где ты была.

– У сестры, – призналась я. Игорь отошел от меня, отвернулся, запустил ладони в волосы, пытаясь собраться с мыслями, применить ко мне какую-то новую логику. Я молча ждала, что будет дальше. Тогда он обернулся и почти закричал на меня.

– Черт возьми, ты можешь мне просто объяснить, что происходит? Ты хочешь разорвать наши отношения?

– Нет, – ответила я.

– Нет? – переспросил он. – Нет?

– Ты хочешь ко всему приклеить соответствующий ярлычок? – спросила я. Игорь хотел что-то ответить, но лифт остановился, и двери раскрылись. Даже двадцать шестой этаж – это недостаточно высоко, когда двум молодым людям нужно выяснить отношения. Я сделала шаг наружу, и тут Игорь схватил меня за предплечье. Так больно, со всей силы, дернул назад и развернул к себе. Я никогда не видела у него такого выражения лица. Напряжение, от которого скулы выступили вперед, а губы стали тоньше, потому что он их сжал.

– Если тебе есть что мне сказать – просто скажи, и покончим с этим, – процедил он сквозь зубы.

– Мне нечего тебе сказать, – прошептала я, вскрикнув, потому что Игорь сжал мне предплечье. Кажется, он этого даже не замечал. Я смотрела ему в глаза, не отрываясь, не меняя позы. Двери лифта закрылись, наши лица были напротив друг друга, наши глаза – бойцы-рыцари на конях. Два шахматиста, обдумывающие следующий ход. Наше время на исходе. Мы стояли в закрытом лифте, который, в отсутствие команды, просто застыл на двадцать шестом этаже. Затем погас свет. Тишина и темнота. Затем лифт тронулся и пополз вниз, а мы так и стояли. В какой-то момент Игорь ослабил хватку, а затем и вовсе отпустил мою руку. Потом он заговорил – с огромным напряжением, словно продираясь через тяжелую, давящую толщу воды.

– Хорошо! Ладно, Фаина, хорошо. Твоя взяла. Я не должен был молчать, слышишь? – почти крикнул он. – Да! Я знаю! Я не должен был молчать.

– Так не молчи, – прошептала я в ответ.

– Я должен был рассказать тебе о квартире, – наконец выдал он.

Я стояла в темноте и прислушивалась к собственному сердцебиению. Затем я нажала на кнопку какого-то этажа – вспыхнул свет. Игорь щурился, пытаясь разглядеть меня, понять, о чем я думаю. Ха-ха, наивный. Это не так просто сделать с человеком, который, как правило, думает всякую ерунду. Хотя… Мы, люди, всегда знаем намного больше, чем нам кажется, мы чувствуем мысли друг друга, умеем читать по лицам – сомнения и тайны, незаданные вопросы. Мы долго молчали. Я просто не знала, что сказать.

– Ты, наверное, хочешь знать, почему я не стал тебе о ней говорить?

– Я знаю, – пожала плечами я.

– Знаешь? Или думаешь, что знаешь? – спросил он с обвинением.

– А ты хочешь мне открыть глаза, рассказать правду, или просто сказать то, что, как тебе кажется, я хочу услышать? Ты знаешь, что в моей жизни не было другого такого мужчины, который бы настолько соответствовал моей мечте во всех мельчайших деталях, что невольно начинаешь подозревать, что ты либо в матрице, либо смотришь хорошо поставленный спектакль одного актера.

– Я – мужчина-мечта? – вдруг Игорь широко улыбнулся. Я сжала зубы и фыркнула.

– Настолько идеальный, что хочется ткнуть в тебя булавкой – чтобы убедиться, что ты не картонный.

– Значит, проблема в том, что я редко бью посуду об пол?

– Проблема в том, что ты вообще никогда не бьешь посуду об пол. И я прекрасно знаю, что поводы у тебя есть.

– Ты бьешь ее за нас двоих, – он сделал шаг ко мне, я – шаг от него. Двери лифта раскрылись, мы снова были на первом этаже. Двое сотрудников отдела продаж зашли в лифт, они продолжили оживленно разговаривать и только потом обратили внимание на то, что мы так и не вышли из лифта.

– Нам выше, – буркнула я, выразительно глядя на них. Один менеджер пожал плечами, другой посмотрел на нас с осуждением. Мы проехались с ними до нужного им этажа, а затем, когда двери снова закрылись, Игорь повернулся ко мне.

– Я не стал рассказывать тебе о квартире, потому что не был уверен в нашем будущем. Хорошо? Довольна? Легче тебе стало?

– Ты не был уверен, что это все всерьез.

– Я не был уверен в тебе.

– Да ладно! – возмущенно бросила я. Тогда Игорь подошел к лифтовому табло и решительно нажал на третий этаж.

– В себе я тоже не был уверен. Да, я тоже живой человек, какое открытие! Я не из тех людей, которые так легко бросаются в отношения, не из тех, кто быстро принимает решение.

– Ты не из таких людей, и я не из таких людей, но ты отчаянно делал вид, что ты именно из них. Вот ты говоришь, что не хотел поспешных решений. Но ты позвал меня к себе жить. Почему? А?

– Потому что… потому что я хотел, чтобы ты лежала рядом в моей кровати.

– И все? – вытаращилась я.

– И все! Да! Хочешь – убей меня, но иногда мужчина просто хочет, чтобы женщина осталась у него. Сегодня и завтра, и на той неделе. Однако это не лишает его сомнений. Что в этом странного, что я не стал делиться ими с тобой? В прошлый раз, когда я решил, что люблю по-настоящему, все закончилось очень грустно. И почему-то, глядя на тебя, я сразу понял, что ты вполне способна разрушить мою жизнь.

– Я?

– Не потому, что ты плохой человек, не потому, что ты так захочешь, – просто так может выйти. Ты не из тех, с кем все легко. Ты из тех, кто может все сделать куда сложнее, чем надо. Вот как сейчас. Ну не рассказал я тебе про квартиру. Другая бы сделала вид, что не заметила. В конце концов, я ведь привез тебя туда, все показал. Я капитулировал, но ты этого даже не заметила. Только не ты.

– Не я.

– И если на то пошло, я был не так уж и неправ. В конце концов, это не я, а ты вчера просто исчезла и не приехала ночевать. Это ты, а не я, наплевала на мои чувства и даже не потрудилась объяснить, почему ты так поступаешь. Откуда я знаю, что ты думаешь о нашем будущем? Будешь ли ты милосердна ко мне – настоящему, отнесешься ли ты с пониманием к миллиону вещей, которые от меня не зависят и которые я никак не могу изменить? Будешь ли ты терпеть моих друзей, моих родителей, мое прошлое, мое плохое настроение, мой выбор радиостанций в машине? Будешь ли есть то, что я люблю? Учитывая, что ты вообще не умеешь готовить, тебе придется есть то, что я сделаю.

– Плохое настроение? Да в том-то и дело, что у тебя никогда не было плохого настроения, понимаешь! То есть скорее всего оно было, только ты никогда ничего мне не показывал. Ты же железный, ты же само спокойствие. Человек из рекламы дорогих машин. Солнечный улыбающийся Дэвид Духовны. Я не этого хочу! Как можно что-то понять про нас, если ты никогда мне не показывал, каким оно будет – твое плохое настроение? Мне нужно знать тебя таким, какой ты есть. Тебе все равно придется рисковать. Ты не можешь вечно держать меня на расстоянии.

– Я и не хочу.

– Тогда зачем? Зачем ты это делаешь? Если считаешь, что таким образом оберегаешь меня, то, знаешь ли, тебе нужно кое-что понять. Вот – ты улыбаешься, как Райан Гослинг, как какой-то чертов мультяшный герой с пририсованным мультяшным сердцем – и подписью «Love». И черт его знает, что творится в твоей голове. И я живу в мире, где в любой момент могу открыть глаза и понять, что тебя больше нет рядом. Откуда я знаю почему! Завтра я застану тебя с другой женщиной, или найду у тебя в кармане какие-нибудь наркотики, или… или… или… ты просто уедешь куда-нибудь, просто сменишь место жительства, место работы, явки, адреса и пароли. Может быть, я не понравлюсь твоим родителям или твоим друзьям. Но ведь ты мне ничего не скажешь. Ты подхватишь меня за талию, как в каком-нибудь мюзикле, скажешь что-то, что я хотела бы услышать, по твоему мнению, а потом просто уйдешь. И вот, я вернусь домой с работы, открою дверь ключом, который ты мне дал, зайду в квартиру, куда ты меня привел, а там не окажется твоих вещей.

– Ромашка… – пробормотал он.

– Что – Ромашка? Я же ничего не знаю о тебе. Я буду стоять в пустой арендованной квартире и рыдать, и это будет – настоящее. Ты говоришь, я не пришла ночевать, и ты волновался, потому что не знал, что думать? Добро пожаловать в мой мир, это чувство – то, что я испытываю каждый день.

– Ромашка! – выдохнул Игорь, а затем прижал меня к себе, но не стал целовать, как это бывает в кино. Он просто обнял меня, крепко сжал мои плечи, а я говорила и говорила, не желая останавливаться, продолжала бросать какие-то обвинения, неразборчивые и несправедливые. Игорь просто держал меня и тихо шептал: «Ш-ш-ш-ш-ш».