Я понимала, что это чистой воды безумие, но ничего не могла с собой поделать. Меня так и подмывало позвонить ему. Но кому нужна бесхребетная, неуверенная в себе подружка, названивающая в четыре утра?! Мои мысли роились, кружились и путались, образуя огромное ядовитое облако. И я ненавидела себя за это. А они все продолжали жужжать, высверливая мозг.

— Господи, ну почему ты не мог взять себе в напарники какого-нибудь милого мужчину средних лет?! — глядя в потолок, прошептала я.

Заснула я уже на рассвете.


В понедельник мы, как всегда, бегали (я остановилась только раз), затем отправились в «Мейсис», где накупили целый ворох детского барахла для племянницы Агнес. Я отправила его в Краков через офис FedEx, на этот раз продемонстрировав полную осведомленность о содержании посылки.

За ланчем Агнес говорила о своей сестре. Бедняжка слишком рано выскочила замуж за управляющего местным пивоваренным заводом, который относился к ней без должного уважения, и теперь она чувствует себя настолько растоптанной и никчемной, что Агнес не может уговорить ее бросить мужа.

— Она каждый день со слезами рассказывает маме о том, как он ее оскорбляет. Он обзывает ее жирной и безобразной, а еще говорит, что вполне мог бы найти жену и получше. Вонючий тупоголовый кусок дерьма! Я с ним в одном поле даже срать не села бы.

И теперь ее основной задачей, призналась Агнес за тарелкой свекольного салата, было перевезти сестру в Нью-Йорк, подальше от этого ублюдка.

— Думаю, я могу уговорить Леонарда взять ее на работу. Возможно, секретарем в его офис. А еще лучше — домоправительницей в нашу квартиру! Тогда мы избавились бы от Иларии! Знаешь, моя сестра очень хорошая. Очень ответственная. Но она не хочет уезжать из Кракова.

— Может, ей не хочется срывать дочери учебный процесс? Моя сестра очень нервничала, когда пришлось переводить Тома в школу в Лондоне, — заметила я.

— Мм… — Агнес явно не считала это серьезным препятствием.

Похоже, для богатых людей вообще не существует препятствий.


А буквально через час после того, как мы вернулись домой, Агнес, проверив свой телефон, заявила, что мы едем в Ист-Уильямсберг.

— К художнику? Но я думала…

— Стивен учит меня рисовать. Уроки рисования.

— Хорошо, — растерянно заморгала я.

— Это сюрприз для Леонарда. Так что ничего ему не говори.

И всю дорогу до Ист-Уильямсберга Агнес прятала от меня глаза.


— Что-то ты припозднилась, — сказал Натан, когда я вернулась домой.

Натан собирался пойти поиграть в баскетбол с приятелями из тренажерного зала, на плече висел вещмешок, на голову накинут капюшон толстовки.

— Угу. — Я бросила сумку на пол, налила чайник, поставила на столешницу коробку с лапшой в пластиковом пакете.

— Ну и где ты была?

Я замялась.

— В общем… и тут, и там. Ты ведь знаешь, какая она. — Я включила чайник.

— Ты в порядке?

— Все отлично.

Спиной почувствовав пристальный взгляд Натана, я повернулась и выдавила улыбку. Он похлопал меня по плечу и уже на пороге сказал:

— Не самый удачный день, да?

И впрямь не самый удачный день. Я тупо уставилась на столешницу. Я не знала, что говорить. Я не знала, как объяснить тот факт, что нам с Гарри пришлось два с половиной часа ждать ее в машине, когда мой взгляд метался между черным квадратом окна и экраном телефона. Через час Гарри, уставший слушать пленки с уроками, отправил Агнес сообщение, что его просят освободить парковочное место и поэтому ему нужно знать, когда за ней подъехать, но она не ответила. Мы объехали дом кругом, Гарри заправил автомобиль, после чего предложил мне выпить кофе.

— Она не сказала, насколько задержится. Значит, проведет там пару часов, не меньше.

— А такое прежде случалось?

— Миссис Гупник делает все, что ей заблагорассудится.

Гарри купил мне кофе в полупустой закусочной, где в заламинированном меню красовались размытые фотографии каждого блюда. Мы практически не разговаривали: мониторили экран телефона на случай, если она позвонит, и смотрели, как сгущающиеся над Уильямсбергом сумерки постепенно переходят в пронизанную неоновыми огнями ночь. Да, я переехала в самый потрясающий город мира, но иногда мне начинало казаться, что моя жизнь резко скукожилась: в лимузине до апартаментов; из апартаментов — в лимузин.

— А как давно ты работаешь у Гупников?

Неторопливо размешав два кусочка сахара в кофе, Гарри смял обертку пухлой рукой:

— Полтора года.

— А где ты работал раньше?

— У других людей.

Я отхлебнула кофе, который оказался на удивление хорошим.

— И тебе не надоело? — (Он посмотрел на меня исподлобья.) — Постоянно ждать. Я хочу сказать… она часто так делает?

Гарри, уставившись в кружку, продолжал методично помешивать кофе.

— Детка, — начал он спустя минуту, — не хочу показаться грубым, ведь, насколько я понимаю, ты в этом бизнесе недавно. И если хочешь задержаться здесь подольше, то перестань задавать вопросы. — Он откинулся на спинку стула, внушительный живот лег ему на колени. — Я водитель. И всегда к их услугам. Говорю лишь тогда, когда ко мне обращаются. Ничего не вижу, ничего не слышу, ничего никому не скажу. Я в этой игре уже тридцать два года и благодаря ей смог выучить двух неблагодарных детей в колледже. Через два с половиной года я выйду на пенсию и перееду в Коста-Рику, в свой дом на побережье. Вот такие дела. — Он высморкался в бумажную салфетку, отчего у него затряслись щеки. — Ты меня поняла?

— Ничего не вижу, ничего не слышу…

— …ничего никому не скажу. В общем, ты уловила. Хочешь пончик? У них здесь хорошие пончики. И всегда свежие.

Гарри грузно поднялся и направился к прилавку. Вернувшись, он больше не произнес ни слова, только довольно кивнул в ответ на мое замечание, что да, пончики тут действительно очень хорошие.


Когда Агнес наконец к нам присоединилась, то не стала объяснять столь долгое отсутствие.

— Леонард не звонил? — поинтересовалась она и добавила: — Я случайно выключила телефон.

— Нет.

— Он, должно быть, в офисе. Я ему позвоню. — Она поправила волосы и устроилась поудобнее. — Отличный урок. Я узнала много нового. Стивен очень хороший художник.

И только когда мы уже были на полпути к дому, я заметила, что у нее нет с собой никаких рисунков.

Глава 11

Дорогой Том!

Посылаю тебе бейсболку, так как мы с Натаном вчера ходили на стадион смотреть бейсбольный матч, и все игроки были в таких бейсболках (на самом деле они были в шлемах, но бейсболки — более традиционный вариант). Я купила одну для тебя и еще одну для знакомого. Попроси маму сфотографировать тебя в ней, я повешу фото на стенку!

Нет, боюсь, в этой части Америки ковбоев, к сожалению, нет, но сегодня я еду в загородный клуб и буду смотреть в оба: вдруг кто-нибудь да проедет мимо.

Спасибо за чудесную картинку, где ты изобразил мою попку и мою воображаемую собаку. Вот уж не знала, что филейная часть у меня под штанами такого жуткого фиолетового цвета, но теперь я буду иметь это в виду, если мне вдруг захочется пройтись голышом мимо статуи Свободы, как на твоей картинке.

Думаю, твоя версия Нью-Йорка, возможно, даже более впечатляющая, чем на самом деле.

Очень тебя люблю.

Твоя тетя Лу xxx

Загородный клуб «Гранд пайнс» занимал обширный участок земли в живописной сельской местности: леса плавно переходили в поля такого насыщенного зеленого цвета, словно они были плодом воображения семилетнего ребенка, вооруженного цветными карандашами.

И вот в холодный ясный день Гарри медленно провез нас по длинной подъездной дорожке к приземистому белому зданию. Когда лимузин остановился, возникший словно из-под земли молодой человек в голубой униформе помог Агнес выйти из машины.

— Доброе утро, миссис Гупник. Как поживаете?

— Спасибо, Рэнди, очень хорошо. А как ты?

— Лучше не бывает, мэм. Весь в трудах. Сегодня у нас большой день!

Мистера Гупника задерживали дела, а потому вручить подарок Мэри, старейшей служащей загородного клуба, по случаю выхода на пенсию предстояло Агнес. Почти целую неделю она пыталась продемонстрировать свое отношение к этой идее, поскольку ненавидела загородный клуб всеми фибрами души. Во-первых, там будут закадычные подружки бывшей миссис Гупник. Во-вторых, Агнес терпеть не могла выступать на публике. Это было выше ее сил, тем более в отсутствие Леонарда. Но тот, впервые за все время, был непреклонен. Дорогая, это поможет тебе заявить о своем законном месте. И с тобой будет Луиза.

Мы отрепетировали ее речь и составили план. Мы появимся в парадном зале как можно позже, в самый последний момент, перед тем как подадут закуски, сядем и извинимся, сославшись на манхэттенские пробки. Мэри Ландер, та самая пенсионерка, встанет сразу после того, как подадут кофе, а именно в два часа дня, и кое-кто из присутствующих произнесет несколько хороших слов о ней. После чего Агнес поднимется с места, выскажет сожаление по поводу отсутствия мистера Гупника, тоже произнесет несколько хороших слов о Мэри и вручит ей памятный подарок. Мы посидим для приличия еще полчаса, а потом быстренько свалим, сославшись на неотложные дела в городе.