В восемь вечера он уехал. Элла с щемящей наивностью кричала: «Мы скоро тебя увидим, деда?», и Максин, почувствовав в горле комок размером с яйцо, отвернулась. Джош, с должной почтительностью приняв очередную пятидесятифунтовую банкноту, сказал:

– Дедушка, когда я куплю компьютер, я научу тебя играть в «Покемона». Если ты будешь достаточно долго практиковаться, то сможешь даже меня догнать.

– Максин, как я могу вас отблагодарить? – Оливер Кэссиди улыбнулся и положил руку ей на плечо, когда она шла с ним к входной двери. Легонько поцеловав ее в щеку, он негромко добавил: – Вы совершенно особенная девушка, и я вам глубоко признателен. Вы даже не представляете, как много значил для меня этот вечер.

И тот факт, что Гай наверняка узнает о произошедшем – потому что Элла слишком мала, чтобы держать что‑нибудь в тайне дольше пятнадцати секунд, – совершенно перестал тревожить Максин. Она знала, что поступила правильно. К тому же ей предстояло рассказать ему о смертельной болезни его отца. Конечно, думала она, глядя с крыльца, как «роллс‑ройс» Оливера скрывается за поворотом, конечно, даже Гай почувствует угрызения совести, когда узнает правду.

– Вот дерьмо, – повторила Максин, осознав всю иронию ситуации. За последние восемь часов она не раз думала, насколько несправедливо, что такой замечательный человек должен умереть. Сейчас, одолеваемая сомнениями и мучительным страхом, что, может быть, в конечном счете, ее все‑таки бессовестно обманули, она чуть ли не надеялась, что он умрет. По крайней мере, тогда, капризно подумала она, ее правота будет доказана.


Неделей позже по дороге в школу Максин, которая с трудом решилась коснуться опасной темы, словно боясь разрушить некие волшебные чары, повернулась к Элле и Джошу и сказала обыденным тоном:

– Вы не рассказали Гаю о визите вашего дедушки, так ведь?

Это был скорее не вопрос, а утверждение. Максин знала, что они ничего ему не сказали. Она была до сих пор жива.

У нее за спиной Элла начала подхихикивать. Джош, сидевший рядом, с невероятно гордым видом ответил:

– Нет.

– Почему нет?

Он помотал головой.

– Это секрет.

– Да ладно, мне‑то можно сказать, – удивилась Максин.

Элла изобразила, что застегивает рот на молнию.

– Мы никому не можем сказать. Это секрет еще больше, чем когда вы разбили папину машину о стойку ворот.

– Послушайте, я рада, что это такой большой секрет, – терпеливо объяснила Максин. – Но я тоже имею право знать. Я же там была, правда?

Джош какое‑то время обдумывал этот аргумент. Переглянувшись с Эллой, он серьезно сказал:

– Хорошо, но вы больше никому не должны говорить. Поклянитесь, что не скажете, Максин.

– Кто расскажет, тот жопа, – сказала Максин. Элла опять захихикала. Это было ее любимое слово.

– Дедушка сказал, это нужно держать в секрете, – объяснил Джош, – потому что, если мы расскажем кому‑нибудь, вас уволят и мы больше никогда в жизни вас не увидим.

– Ох. – Нахлынувшие эмоции заставили ее глаза наполниться слезами. К счастью, они как раз подъехали к школе и можно было не бояться, что она на кого‑нибудь наедет.

– Приятно, когда тебя ценят, – мрачно сказала она, подавив желание обнять их и расцеловать. Если она сделает это на глазах у их друзей, Джош умрет от стыда. Она откашлялась и попыталась обратить ситуацию в шутку. – Так, значит, я вам все‑таки чуточку нравлюсь?

– Мне да, – сообщила Элла. – И Джош тоже был рад.

Максин улыбнулась.

– Почему, милая?

– Элла!.. – прошипел Джош.

Но Элла слишком обрадовалась возможности прервать молчание. Она протиснулась в щель между передними сиденьями и сообщила громким шепотом:

– Потому что деда дал нам деньги за то, что мы ничего не расскажем. Много денег, вы даже не представляете сколько, но если мы кому‑нибудь расскажем секрет… теперь кроме вас… нам все придется вернуть.

– Ясно. – А как приятно было думать, что это ее они боятся потерять. Корыстные маленькие засранцы.

– Джош хочет купить компьютер. – Элла неодобрительно наморщила нос. – Фу, компьютеры дурацкие. Я не хочу его!

– Это потому что ты девчонка, – фыркнул он. – Ты хочешь дурацкую лошадь.

Элла пихнула его, потом с ангельской улыбкой посмотрела на Максин.

– Настоящую живую лошадь, – радостно сказала она. – И звать ее будут Жопа.


ГЛАВА 48


Дженни лежала в ванне и говорила себе, что она глупая. Она взрослый человек, в конце концов, не ребенок, для которого день рождения – это настоящая точка отсчета. Важность дней рождения определяется по скользящей шкале; по мере того как ты становишься старше, их значимость уменьшается. Святые небеса, забыть о собственном дне рождения – в этом даже что‑то есть!

Правда, если все остальные тоже о нем забывают, это уже хуже.

Но она сама вырыла себе яму, из которой, похоже, нельзя было выбраться, не теряя лица, потому что день рождения был завтра, и значит, уже поздно упоминать о нем как бы между делом, по ходу разговора. Почему было не заняться этим раньше? Просто она наивно полагала, что все и так про нее вспомнят.

Она все еще была в ванне, когда зазвонил телефон, а через несколько секунд Алан приоткрыл дверь.

– Телефон, солнышко. Это Максин. Предчувствие подсказало Дженни, что, если она вылезет из воды и подойдет к телефону, Максин не вспомнит про ее день рождения. А если она останется в ванне, может, и сообразит.

– Спроси, что она хочет. – Дженни начала медленно намыливать плечи. – Пусть передаст тебе, или скажи, что я перезвоню.

Он опять заглянул через пару минут.

– Она спрашивает, можешь ли ты посидеть завтра с детьми. Гай уже разрешил ей взять пару выходных, и они с Бруно собирались поехать в Лондон. Но теперь Гаю нужно где‑то быть завтра вечером, и он спрашивает, не можешь ли ты его подменить. Он говорит, что вернется не позже полуночи.

Вот тебе и предчувствие. Дженни устало кивнула.

– Хорошо. Я перезвоню ей через минуту.

– Не нужно. – Он явно был доволен собой. – Я уже сказал, что ты будешь. Она просит тебя приехать к половине восьмого.

Дженни внимательно посмотрела на него.

– Ну спасибо.

– А что? – удивился Алан. – Я знал, что ты согласна. Просто ответил за тебя, вот и все. Может, у тебя были другие планы?

– Нет. – Она закрыла глаза. – Других планов у меня не было.

– Значит, нет проблем! – Он пощекотал ей пятку. – Строптивая.

Дженни заставила себя улыбнуться. В конце концов, это только день рождения. Не такое уж важное событие.

– А ты что скажешь? Есть планы на завтра?

– Честно говоря, я планировал провести тихий романтический вечер дома, с моей красавицей женой. – Он мечтательно поднял глаза к потолку. – Только мы вдвоем…

– Ты мог бы завтра зайти…

– …но раз уж тебя все равно здесь не будет, – весело заключил Алан, – я спокойно смогу выпить с парнями в клубе.


* * *

Устроившись на диване с банкой пива и пакетом соленых крендельков, Дженни так зачиталась, что даже не слышала, как подъехала машина. Когда Гай распахнул дверь в гостиную, она подскочила до потолка, во все стороны рассыпая крендельки.

– Прости. – Он улыбнулся и поднял с пола кренделек. – Страшная книга попалась?

– Ты сказал, что вернешься к двенадцати. – Дженни посмотрела на часы. – Еще только половина десятого. О нет! Только не говори, что ты бросил ее в отеле…

Когда прошлым вечером Гаю позвонила Шарлотта и принялась уговаривать пойти вместе с ней на банкет, который ее фирма устраивала каждый год, Гай предпринял поистине нечеловеческие усилия, чтобы этого избежать. Но Шарлотта была в отчаянии. Абсолютно все придут с кем‑нибудь, объяснила она, все ужасно модные, а ее в последний момент подвел партнер, умудрившись подцепить сальмонеллу. «Пожалуйста, Гай, я просто не могу идти одна, – умоляла она. – Я ведь не в постель тебя тяну; я знаю, что между нами все кончено, но, пожалуйста, помоги мне в последний раз, пожалуйста!»

У него просто не хватило духу отказать. Однако судьба – после долгого перерыва – была на его стороне. Не успели они приехать в отель, как Шарлотта скрылась в уборной. Появившись через полчаса, бледная и страдающая, она повисла у Гая на руке и жалобно простонала: «О боже! Я думаю, мне придется уехать домой. Надо же, именно сегодня, вечно мне везет! Чертов цыпленок. Чертова сальмонелла».

Гай, ликуя в душе, попрощался со всеми присутствующими, которым его даже не успели представить, довел Шарлотту до машины и отвез домой.

Опасаясь, что ее в любой момент может вырвать, она с жаром отвергла его предложение побыть с ней, пока ей не станет лучше. Пищевое отравление не самое шикарное заболевание, и ей очень хотелось остаться одной.

– Бедная Шарлотта! – Дженни стоило большого труда не смеяться, глядя на Гая. – По‑моему, везучей ее не назовешь.

– Точно. Все ямы – ее, – согласился он с безжалостной ухмылкой.

Дженни посмотрела на часы; всего‑то двадцать минут одиннадцатого. Гай вернулся, и она, судя по всему, может идти домой. Но Алана там все равно не будет, а перспектива сидеть в одиночестве дома в свой день рождения ужасно ее угнетала.

Заметив, что она колеблется, Гай сказал:

– Тебе нужно уходить прямо сейчас?

– В общем, нет.

– Хорошо. Я открою бутылку.

Разлив по бокалам вино, он взял книгу в бумажной обложке, которая так увлекла Дженни.

– Хм, я был прав. Неудивительно, что ты так подскочила, начитавшись этих ужасов.

Она засмеялась.

– Я нашла ее здесь, под пачкой комиксов в туалете наверху. Кстати, очень хорошо написана, просмотри как‑нибудь. Мне действительно понравилось.