Джил Мансел - Всё кувырком

– Что ты хочешь сказать? – возмутилась Максин. – Конечно это шутка. Ты ведь не можешь говорить такое серьезно!

Дженни уже поняла, что совершила ошибку.

– Почему нет? – терпеливо спросила она. – Если бы я искала новую машину, то наверняка просмотрела объявления в газете. Пожелав купить квартиру, тоже перелистала бы соответствующие предложения. Почему это нового мужчину нельзя искать так же?

Я говорю как Паула, удивилась она. Может, хватит нам торговать цветами, лучше откроем брачное агентство.

– Поверить не могу, – повторила Максин, почти лишившись дара речи – настолько, насколько это вообще возможно для нее. – Ты серьезно!

Приняв с таким трудом решение, Дженни не хотела, чтобы кто‑то заставил ее передумать. Прежде чем Максин начала наносить удары ниже пояса, она согласилась:

– Ладно, ладно. Ты права, это плохая идея.

– Худшая из тех, что приходили тебе в голову с тех пор, как ты пристроила меня в отель «Кэссиди», – провозгласила Максин, вспомнив, почему она решила позвонить сестре. – Мне и так приходилось несладко, а сегодня сюда закатилась какая‑то шлюховатая подружка Гая с вагоном чемоданов и, представляешь, заявляет, что останется на неделю. Теперь она просиживает свою жирную задницу, уставившись в телевизор, и беспрестанно требует чаю.

– Забавно, ты вела себя точно так же, когда приехала ко мне. – Дженни улыбнулась сама себе. – И что, у нее на самом деле такая жирная задница?

– Будет, уж я об этом позабочусь, – заверила ее Максин.

– И она шлюховатая? Мне казалось, это не в стиле Гая.

Она почти услышала, как ощетинилась Максин.

– Ну, может, и нет. Была бы, я бы не так ее ненавидела.

– Ах, так она опасна, – хихикнула Дженни. – У тебя были на Гая виды, а она приехала и утерла тебе нос.

– Над ее носом, кстати, наверняка поработали скальпелем, – глумливо сообщила Максин.

Было приятно слышать, что и Максин может чувствовать себя не в своей тарелке в присутствии соперницы. Дженни, которой это чувство было хорошо известно, спросила:

– Она на самом деле так хороша?

– Хм‑м. – Максин поутихла. – Заезжай к нам как‑нибудь, тогда сама поймешь, что мне не нравится.

– Значит, дело не только в тебе?

– Не говори глупостей, при чем здесь я? – Максин помолчала. – Я серьезно, Дженни, приезжай завтра утром и все увидишь.

– Я не могу вот так взять и ввалиться туда, – возразила Дженни. – Это просто глупо.

– Цветочники доставляют цветы, так ведь? Тогда я сделаю заказ, если ты не против. Например, букет белладонны.

– Милая, – улыбнулась Дженни, – может, сразу закажешь венок?

* * *

Гай вернулся в одиннадцать тридцать и, к огорчению Максин, не вышвырнул Серену вон.

Максин по‑прежнему сидела в кресле и изо всех сил прислушивалась к происходящему в холле. Если бы она откинулась назад и вытянула шею, то могла бы увидеть их в дверном проеме, но это было бы не очень корректно. И Гай вполне мог бы ее заметить.

Его голос звучал удивленно, но не раздраженно, когда он отвечал на приветствие Серены, встретившей его в дверях. Максин слышала, как она сказала:

– Милый, Таиланд отменили, и у меня образовалась свободная неделя. Я жду тебя с полудня.

Максин прекрасно представляла себе, что последовало за этим; Серена была гибкой, как лиана, и наверняка оплела его. К счастью, звук поцелуя не был слышен.

– Тебе нужно было позвонить, – сказал Гай позже.

– Теперь уже неважно. Но я рада, что ты все‑таки не остался там на всю ночь.

Максин вздрогнула. Гай наверняка обратит на это замечание внимание.

– Максин позаботилась о тебе? – спросил он. Теперь его голос звучал чуть резче. Она навострила уши.

– М‑м‑м, – задумчиво промычала Серена. – Ну, по‑своему да. Она приготовила очень странный ужин, что‑то вроде рыбного пирога с порошковым картофельным пюре.

Она произнесла «порошковым» так, словно это означало «кишащий червями». Максин услышала, как Гай ответил:

– Дети его любят.

– И чесноку было слишком много.

Можешь не сомневаться, только в твоей порции, злорадно подумала Максин. Шесть зубчиков, чтоб Гай запомнил твой первый поцелуй.

– Ну да. У Максин своеобразный кулинарный стиль, – сдержанно ответил он. – А где она сейчас, уже спит?

– В гостиной. – Серена не потрудилась понизить голос. – Дорогой, разве разумно позволять няне гулять по всему дому? Она весь вечер занимала самое удобное кресло и не выпускала из рук пульт от телевизора. И пила твой джин.

Максин повернулась и улыбнулась вошедшему в комнату Гаю. Хотя правильнее было бы притвориться, что она ничего не слышала, Максин четко произнесла:

– Только одна порция джина. И еще немного тоника и пара кубиков льда. Можете вычесть это из моей зарплаты.

– Не говорите ерунды. Дети в порядке?

– Давно лежат в постелях со связанными руками и заклеенными ртами. – Она просияла. – Не волнуйтесь, им не сбежать.

– Хорошо. – Он улыбнулся ей в ответ. Серена любовно вцепилась ему в руку. – Тогда и мы пойдем спать. Не забудьте все выключить, когда соберетесь ко сну.

Можешь не сомневаться, подумала Максин. Вот только добавлю еще немного чеснока в пирог с рыбой.

Подъехав к Трезайль‑Хаусу на следующее утро, Дженни поняла, о чем говорила Максин. Небо очистилось, Корнуолл сиял в лучах солнца, и Серена Чарлтон топлесс загорала в саду. Оценив восхитительную гладкость ее тела и позавидовав дерзко торчащим грудкам – они‑то наверняка не норовят соскользнуть под мышку, как ее собственные, – Дженни порадовалась, что не ей, а сестре досталась такая соперница.

– Это мне? – В кухню зашел Гай и посмотрел на завернутый в целлофан букет желтых роз в ее руках. – Как мило. Мне сто лет не дарили цветов.

Он, похоже, был в хорошем расположении духа. Дженни, стараясь не смотреть на его торс, отступила в сторону, когда он направился к холодильнику, чтобы достать бутылку белого вина. На нем были только джинсы, а вокруг витал восхитительный аромат одеколона. Еще одно безукоризненное тело, с завистью подумала она. Такое совершенство трудно вынести.

– Их заказала Максин. Она как раз пошла за вазой.

– Кто? – Он вытер мокрые волосы зеленым полотенцем, болтавшимся у него на шее, а потом загадочно сказал: – А, вы имеете в виду нашего местного вредителя.

У Дженни екнуло сердце.

– Что она теперь натворила?

Но Гай только усмехнулся.

– Уверен, она сама вам расскажет. И передайте ей, если вас не затруднит, что это не сработало. – Дженни побледнела еще больше, а он добавил что‑то совсем непонятное: – Скажите ей, что вчера на обед я ел котлеты по‑киевски.

– Вот, нашла, – появилась Максин с высокой, очень элегантной вазой из дымчатого стекла. – Кстати, похожа на Серену, тебе не кажется? Разве что у вазы мозгов побольше. Ой… простите! – сказала она, заметив Гая, хотя вид у нее был не очень виноватый. – Я думала, вы еще в душе. – Она поставила вазу на стол.

Гай в шутливом негодовании поднял брови.

– Прошу вас, окажите мне услугу. Увезите ее куда‑нибудь сегодня вечером, – взмолился он, посмотрев на Дженни.

– Я не могу себе этого позволить, – быстро сказала Максин. – Нужно починить то, что так странно дребезжит в моей машине, пока не отвалились колеса. Так что я лучше останусь дома и поберегу денежки.

В дверях появилась Серена, решившая прервать на время солнечные ванны. Легкая белая рубашка, которую она набросила поверх купальника, оставляла мало почвы для фантазий. Дженни подумала, что вблизи она выглядит еще круче.

– Я хочу чаю, – заявила Серена, пристально взглянув на Максин. – И надеюсь, на этот раз он будет с сукразитом, а не с сахаром.

– Да, конечно, – смиренно ответила Максин, наполнила вазу водой и принялась обрезать цветы. – Вон тот металлический предмет рядом с тостером – чайник. Чай в шкафу.

Обменявшись взглядами с Дженни, Гай сказал:

– Я передумал. Заберите ее прямо сейчас. Максин, в ужасе от того, что пропустит целый день, заспорила:

– Но я не могу никуда пойти!..

– Вот. – Гай вытащил бумажник, отсчитал восемьдесят фунтов и протянул банкноты Дженни. – Развлекайтесь. Но при одном условии.

Дженни, не любившая условий, нахмурилась.

– О чем вы?

– Пообещайте, что не отошлете ее назад до полуночи.

– Договорились. – Максин, довольная своей маленькой победой, бросила цветы в мойку.

Серена, глядя, как Дженни засовывает деньги в карман, сказала:

– В жизни не слышала ничего нелепее.

– Не волнуйтесь, – парировала Максин с ангельской улыбкой на устах. – Я стою каждого пенни. Можете спросить у Гая.

– Приехали на каникулы, девчонки? Ну, не стесняйтесь, мы купим вам выпить. Идите к нам.

По настоянию Максин («Ты ведь говорила, что хочешь побольше общаться с мужчинами!») к семи часам вечера они сидели в баре на пляже. И уж чего‑чего, а шансов пообщаться с мужчинами у них действительно хоть отбавляй, содрогнувшись, подумала Дженни.

– Не отвечай, – прошипела она на ухо Максин, пытаясь увлечь ее к выходу. Но Максин для такого худенького тельца оказалась неожиданно тяжелой. При этом она послала многообещающую улыбку тем, от кого ее пытались увести.

Тут же перед ними материализовались два бокала местного белого вина, и вот уже коротышка с пивным брюхом, рельефно бугрящимся под нежно‑розовой рубашкой «Лакост», влечет Дженни к столику. Максин, сверкнув карими глазами, устроилась на свободном стуле напротив его более симпатичного друга.

– Я – Фил, а он – Рики, – сказал толстячок и за секунду влил в себя пинту пива. Утерев пену с верхней губы, он вновь обратил благосклонное внимание на Дженни. – И давно вы здесь? Откуда прибыли? Чем занимаетесь, как зовут?