— Я выглядел старше своих лет, прилично старше, поэтому большая игра началась лет… в семнадцать? — Припомнил он и усмехнулся. — Что-то вроде безусловного спора: он представлял меня как брата своей пассии, а дальше я включал все рычаги, чтобы добиться её. Кому-то хватало обаяния и сладких обещаний, кого-то нужно было прижать к стенке и задрать юбку… Все велись на меня. Потому что я был не таким как Сашка. Он рассудительный, серьёзный, ни одна бы его так просто не окрутила, а ведь у каждой его шлюшки были далеко идущие планы. Со мной казалось проще…

— Ты так говоришь… — Я скривилась, а Дима широко улыбнулся, но не посмотрел в глаза.

— Да, я не всегда был таким молчаливым, правильным, я тоже хулиганил и трахал всё, что движется. Удивлена?

— Это как-то не вяжется с моим представлением о тебе.

— У всех в жизни бывает молодость. У меня она была бурной. Возможно, если бы не я, такой бы она и у тебя была… кто знает? Так вот… Он привёл её в наш дом. Я ждал. Первое и главное отличие: он никого в дом не приводил, считал их не достойными, не в том смысле, что он и наши родители пуп земли. И сам ни к кому домой не ходил, держался на нейтралке. А тут объявил во всеуслышание, что невеста. Знаешь, даже как-то обидно стало… без проверки, без всего. А я ведь тогда отслужил, борзый стал, ещё хуже чем был.

— Этого не отнять…

— Нацепил на лицо безразличие, маску цинизма, хотя тогда ещё не знал, что циники именно так выглядят, а когда в дом вошла она… не знаю, что произошло, только появилось жгучее желание стать рядом с ней вместо Сашки и назвать своей невестой.

— Но ей тогда уже было около тридцати…

— Двадцать восемь. — Фыркнул Дима, словно защищая. Я почувствовала себя предателем… — И плевать. Не скажу, что растерялся, но на какое-то время дезориентировался. А потом… наплевал и на все нормы приличия. Прямо за обеденным столом клеить её стал. Родители не особо понимали, что происходит, только Сашка… он даже меня из-за стола вывел, объяснил, что Светлана здесь не для того. Представляешь, ни Алиса, ни Марианна, а просто Света. А мне казалось, что лучше имени и не бывает. В тот же вечер я сократил имя до Ланы, а она не была против. Она вообще себя правильно вела. Не отшивала, принимала моё внимание с достоинством, словно насквозь видела… хотя, наверно и видела. Только я чувствовал, что всё не то, что не задеваю её. Я когда узнал, что она до сих пор в Сашкиной квартире не окопалась, надежду получил, не знал, что у Ланы дочь есть… ты… про семью не знал. Вперёд брата встречал её с работы, катал на машине, а она никогда не отказывалась, только всегда его предупреждала и ненавязчиво так, на меня глядя, сообщала, что сейчас мы и за ним заедем. Разве тогда я мог сказать, что не пущу?

— Наверно с тех пор ты изменился.

— Повзрослел. Обстоятельства другие. Одно дело отбивать чужую девушку и совсем другое заинтересовать свою жену. — Он посмотрел на меня, специально прямо и остро, так, чтобы не могла отвернуться. — И ты другая. Не лучше и не хуже. Просто другая.

— Мне казалось человек всегда сравнивает. Разве нет? Ведь сравнивал. В чём?

— Считаешь, я смотрел на тебя когда ты спишь и думал, настолько ли у тебя чёрные ресницы? Нет, не думал. Ты мягче, ты спокойнее, возможно, возраст, возможно то, что я не дал тебе право выбора ещё тогда. Да и как ты можешь быть такой же, если у вас такие разные судьбы? Она рано вышла замуж родила и превратилась в мать-одиночку. Тут, хочешь, не хочешь, а жить научишься, у тебя же всё было иначе. Ты была свободна. У тебя было жильё, были деньги, ты могла посвятить себя учёбе. Она посвящала себя тебе.

— Считаешь, что я в этом виновата?

— В чём? В том, что твоя жизнь была легче? Брось, Галь, — скривился он, — я тебя не обвиняю. Я объясняю почему «нет». Замёрзла? — Спросил неожиданно, так, что я дрогнула. На самом деле жутко ёжилась, а кожаная обивка дивана отбирала последнее тепло.

— Это имеет значение?

Он, не отвечая на вопрос, подошёл, присел рядом, пытался согреть мои ладони, надёжно спрятав их в свои. Наклонился ближе к лицу и аккуратно улыбнулся.

— Галь, я тот же, что и вчера, сегодня утром, неделю назад. Я твой. Твой муж, мужчина, и я люблю тебя так же. Это ты изменилась, потому что знаешь чуть больше, чем раньше. Неужели не чувствовала, что люблю? Так осталось и сегодня.

— Любовь бывает разная. Сейчас мне кажется, что ты просто пытаешься догнать то, что ускользнуло от тебя тогда.

— Но ты — это не она.

— А если не вглядываться, не задумываться, то вроде одно и то же…

Хотелось оттолкнуть, хотелось закричать, а я шептала, разглядывая такие родные черты лица. Будто всю жизнь только его и ждала, а сейчас нашла и могу потерять. Дотронуться хотелось так, что пальцы горели, но не двигалась, не шевелилась, боялась, что всё исчезнет. А ещё я боялась, что он скажет мне «да, ты права». Вот смотрю на него и кажется, уже смирилась. И пусть дальше говорит, что любит, пусть дальше врёт, а я готова закрыть глаза, только чувство такое, что сама воровка!

Смотрю, как он расстёгивает пуговицы рубашки, не понимаю, зачем, но молчу. А когда тонкая белая ткань ложится на плечи не просто вздрагиваю, а озноб пробивает насквозь с такой силой, что меня на месте подбрасывает. А Дима внимательно смотрит и губы его шепчут что-то, что невозможно разобрать, а потом он резко разворачивается, отворачиваясь к дивану спиной, сам на пол садится. И теперь на меня смотрит его ворон. Я не сдержалась и дотронулась, чувствуя напряжение под своими пальцами.

— Ты наколол его после аварии?

Дима промолчал, опустил голову, накрывая её сверху замком из пальцев.

— Мы часто были втроём. Отдыхали, гуляли, ужинали и обедали. Сейчас я понимаю, что брат меня просто терпел рядом с собой, наверно Лана просила его быть мягче. С ней он и сам другим стал, как пластилин, что хочешь — то и лепи. А по жизни жёсткий, властный. Неуправляемый. Это он создал нашу компанию. Я разработал только логотип, в армии тогда был. Мне казалось весело, Шах, значит шахматы, а мы шахматные короли. Мы с ним. И только когда я Лану увидел, понял, как всё правильно придумал, потому что король ничто без королевы. Она была королевой. Умная, знающая себе цену. Себе и другим. Это важно. И Сашку она выбрала правильно, но тогда я смириться не мог. Чем дольше всё это тянулось, тем отчётливее понимал, к чему идёт. К свадьбе. Самое обидное, что Сашка это понимал не хуже.

Я когда только начинал пробовать себя в ювелирном деле, Саша сказал, что стану лучшим. Просто подбадривал, хотя художественный талант у меня был всегда. Но ведь рисовать это одно, а работать с металлом — другое. Кто-то становится хорошим инженером, кто-то художником, а я ювелиром. Он сказал, что когда решит жениться, я буду делать кольцо для его невесты. О свадьбе ещё не было и речи, а я чувствовал, что всё идёт не так. Был не единственным дизайнером и однажды случайно на рабочем столе своего напарника увидел эскиз кольца. Для королевы. Для шахматной королевы. Я всё понял без слов. Сашка в обход меня всё решил, потому что знал, что откажусь. Чёрт!

Дима запрокинул голову, макушкой касаясь моих подобранных коленей, кадык нервно дёрнулся, и глаза открылись.

— Я и до этого хотел сотворить для неё что-то необыкновенное, а как про помолвку узнал, так в ту же ночь кольцо сделал. А на следующее утро предложение. Она отказалась.

Напряжение повисло в комнате, я не знала, что сказать. Дима в одну секунду изменился и дело не в его молчании, не в напряжении, он просто сейчас был в другом месте, в другом времени… и не со мной.

— Лана смотрела на меня исподлобья, начала лепетать что-то, что она виновата, что не права была, а Сашка был прав. На кольцо даже не смотрела, нервничала, я не понял, что происходит, а она всё говорила и говорила. Пыталась успокоить, а я всё спрашивал «почему?». Не мог понять, не мог поверить, что это всё. Стоял и слушал её, даже не разбирая смысла этих слов. Тогда-то и увидел брата. Всё это время он смотрел на нас из своей машины. Лана не боялась его, точнее, за меня боялась. Только тогда я понял, что у них был не один разговор на этот счёт. Лана считала, что это мальчишеское, что я перебешусь и всё пройдёт, может, разочаруюсь, может, другую встречу. А вот Сашка знал, что я не такой, что своего добиваюсь, даже просто из принципа. А когда увидел в моих руках кольцо, то понял, что принцип здесь не при чём.

Дима так говорил, что у меня сердце в груди разрывалось, столько чувств, эмоций, точно заново всё проживает. И этот тихий надрыв голоса, и язык, то и дело обводящий губы, крепко сцепленные в замок пальцы. Он сейчас ребёнком был, тем, который пережил первое в жизни разочарование.

— Мы подрались тогда. Впервые. Серьёзно. Раньше не дрались, потому что Сашка всегда был умнее, он на десять лет старше, опытнее, разумнее. Он всегда умел охладить и свой и мой пыл. А тогда не сдержался, да и я бился как последний раз. Не помню, кто расцепил нас, а Лана стояла и смотрела на двоих, мы на неё. И когда она демонстративно пошла к брату, только тогда я всё понял. Понял… но не принимал её выбор. А потом точно взбесился. Доставал её по телефону, настаивал на встрече, наверно брату она не рассказывала, потому что он и так на пределе был, если бы узнал, наверно и убил бы. А потом Лана вдруг на встречу согласилась. В кафе договорились пересечься, возле её работы. Я ведь тогда в офисе компании не появлялся, Сашка сказал, что мне там делать нечего. Не то, чтобы выгнал, скорее, остыл и решил так наказать. Я естественно не понял. Злился на него, а когда получил этот шанс, обо всём забыл. Она была такая красивая, я насмотреться не мог. А потом увидел на её пальце своё кольцо. Только не на том пальце, Галь. Она специально показала это. Говорила, что я отличный парень. Что любит меня. Только не как мужчину. Как друга, брата, как надёжного товарища. Наверно до меня что-то дошло, потому что я согласился отступить. И больно было, и обидно, но отступил. Не потому, что хотел, потому что она так сказала. В тот вечер твоя бабуля с моими родителями ездила знакомиться, меня не было, оно и понятно. А Сашка кольцо увидел на пальце у Ланы и разразился скандал. Эта была их первая серьёзная ссора. Лана снимать кольцо отказалась. Так они и уехали, собираясь выяснить отношения наедине. В тот же вечер разбились на машине. Я только утром узнал, когда домой явился, а там пусто. Домработница не объяснила ничего толком, сказала, что у папы инсульт. Он всегда гипертоником был, ничего сверхъестественного, ещё и рекомендации не соблюдал…