— Я сейчас что-то не поняла, вы водитель или кто? Отвезите меня по названному адресу.

— А у меня в расписании был только один адрес. Там мы уже побывали и теперь едем домой.

— Да что происходит?! — Возмутилась я, а он посмотрел уничижительным взглядом.

— Слушай, замолчала бы ты. Сил нет бабские крики терпеть. Знал бы, что такой истеричкой окажешься…

Он завёл автомобиль, понимая, что звонить я не стану.

— Да почему вы мне тыкаете? Почему оскорбляете?..

— А что мне тебе? Реверансы при встрече выписывать? Буду я перед каждой.

— Остановите машину!

— Ага, щаз-з. — Прошипел, явно издеваясь.

— Я сказала: оставите машину, я больше никуда с вами не поеду!

— Хватит верещать, достала уже! Тоже мне, строишь тут из себя Наталью Ростову, а в нужный момент не забываешь в рот брать, да?! Так если тебя только членом заткнуть можно, приступай, я не откажусь.

Такого я уже не выдержала и, дёрнув за руль, сдвинула машину к обочине. А что? Не могла же признаться, что у меня попросту нет нужного номера телефона. Женя выругался не самым культурным словом и желание спорить с ним просто пропало.

В дом вошла возмущённая до глубины души, прямым ходом направляясь к кабинету, но, услышав разговор на повышенных тонах, не сдержалась и заняла наблюдательный пост, по ходу дела прислушиваясь к мужской ругани. Складывалось такое впечатление, что ругаться в этом доме не умею одна лишь я.

— Я не понимаю, что ты от меня хочешь. — Упрямо повторял который раз Кислый. Его скрипучий голос я смогу узнать где угодно.

— Просто выясни, что к чему. Я не хочу, чтобы из-за незначительной мелочи, дело пошло не так.

— Дело?! Дело?! Что ты называешь делом, Шах?! Ты как с этой девкой связываешься, видимые и невидимые тормоза слетают! Зачем, ну, зачем ты вообще влез в её жизнь? Тебе мало показалось?! — Отчитывал Кислый Диму, а так как разговор шёл про меня, можно было слушать и слушать. Не просто слова — песня. — Что и кому ты хотел доказать, а? Кто ты вообще для неё?!

— Она моя жена.

— Жена? Я не спросил кто она для тебя, я спросил кто ты для неё. Молчишь? — Как из пулемёта тараторил Кислый. — И молчи, мы оба знаем ответ на этот вопрос. Ты старый заезженный хрен с бугра. Вот ты кто. Она не знает тебя, она боится тебя. Она нашла себе сопливого пацанёнка, который наделал бы ей детишек. Который не за волосы её в ЗАГС приволок, хорошенечко припугнув для полноты эффекта. Он предложение ей сделал, Дим. Ты считаешь, она этого не достойна?

Что тут сказать, беру свои слова обратно, Кислый чуткий, трепетный, аки лань.

— Что ты можешь ей дать?! Деньги твои? Да плевала она на эти деньги. На твою заботу. Ей мужик нужен. Здоровый и живой. Понимаешь? Жи-вой. А ты прошлым живёшь. Ты не видишь будущего.

— Рядом с ней всё не так.

— Не так, а как? Что изменилось? Что изменилось в твоей жизни с прошлого вечера? Может, ты смог уснуть не натрахавшись до потери сознания? Может, тебе жена, — Кислый неприятно хмыкнул, — жена… — Повторил пренебрежительно. — Дала она тебе? Нет? А зачем тогда в дом привёл?

— Я не животное, чтобы трахаться и жрать, Лёх. И я хочу, чтобы она была рядом. Она меня другим делает.

А дальше получилось совсем тихо я половины я не расслышала.

— Ты её что?! — Раскричался Кислый ещё громче. — Ты вообще где слово это услышал, Шах? От очередной своей шалавы? Мало перепортил? Так и эта уж не целка… твоими стараниями. Да тебе через одну в городе показывай, ты их с любого ракурса узнаешь, хоть задом тебе поставь, хоть передом. Не только имя и фамилию назовёшь, а ещё и порядковый номер из блокнотика.

— Кислый, ты утрируешь. — Отмахнулся Дима, но Кислый явно был в ударе.

— Мать моя женщина, — хлопнул в ладоши, — это чем вы тут с ней ночью занимались? Орфографический словарь Ожегова штудировали? Ладно, ладно, допустим, ты её хочешь. Но, чёрт! Я этого не понимаю. Шах, я понял тебя тогда, когда ты девчушку эту привёл, а она глазищами хлопала, смотрела на тебя и дышать боялась. Понимал, когда ты захотел оприходовать её. Кто такую не захочет? Промолчал, когда тебе приспичило сделать всё красиво и жениться, но… какого ты сейчас влез в её размеренную жизнь? А?

— Со мной ей будет лучше.

— Да с чего бы?!

— Зря я тебя, Лёх, слушал, нужно было сразу её вернуть. — Произнёс Дима тихо, а я насторожилась, потому что и Кислый замолчал.

— Шах, только не говори…

— Уже сказал, Лёх. Я уже всё решил. Давно. Не хотел просто твой бред выслушивать.

Непереводимый поток некультурных выражений, я пропустила, плотно приткнув ладони к ушным раковинам.

— И какого хрена ты столько лет молчал?

— Так нужно было.

— Кому?

Ответ я не услышала, наверно Дима совсем распереживался. Вот и Кислый говорит, что потасканный… При мысли о Диме, вспомнила его выходящим из душа вчера вечером. Он обалденный. И смотрит на меня особенно. Прежде я думала, что это было первое детское впечатление, а сейчас, когда его безумный взгляд разглядела, снова чувствовала это. Словно я для него единственная, самая лучшая, других просто не существует. Это ощущение ни с каким другим не перепутать.

Перекинувшись ещё несколькими фразами, мужчины из кабинета вышли, а я так заслушалась, что даже сбежать забыла. Проходящему мимо Кислому, улыбнулась, под его задорный отборный мат. А при взгляде на Диму, невинно потупила взгляд.

— Ну, и чего ты здесь сидишь? — Спросил он по-доброму, не понятно чему усмехаясь.

— Не успела сбежать. — Как хорошая девочка призналась я и захлопала ресницами под фырканье Кислого и обворожительную Димину улыбку.

Как там Кислый сказал?.. Каждую вторую?.. Ну, ну. Думаю, тут диагноз намного серьёзнее. Я вот, с высоты своего воробьиного полёта, хоть сейчас готова под танк ради него.

— А зачем подслушивала?

— Так интересно же! Я вас, Кислый, реально зауважала. — Посмотрела на перекошенное от удивления лицо мужчины. — Вы бились с ним как лев за мою девичью честь! Что же ты, Дима, так хило сопротивлялся?

Он подошёл ближе, вглядываясь в мои глаза, присел перед лестницей на корточки, оказываясь буквально на голову ниже.

— Мышка, ты почему не спряталась в свою норку? — Заговорщицки шепнул, прикрывая рот тыльной стороной кисти, а я улыбнулась.

— Ты бы всё равно узнал, что я была здесь.

— Ну да, ну, да. Чего, кстати, так рано? Я тебя только к вечеру ждал.

Кислого перекосило от наших нежностей и он нервно топтался на месте.

— А бедному собраться — только подпоясаться. Мой гардероб уместился в два чемодана и маленькую сумочку.

— Ну, вот, Лёха, только за это в неё можно влюбиться. — Обернулся он на друга. — Ты знаешь ещё одну такую женщину, которая может собраться за полчаса? При этом принести два чемодана и сумочку. Сокровище!

Кислый с досады махнул рукой и ушёл, не прощаясь, а вот мы с Димой остались и лёгкость, с которой общались секунду назад, испарилась, не оставляя следа. Он встал, спрятав руки в карманы брюк, чего-то ожидал и от меня.

— А почему твои люди считают меня шлюхой, Дим?

Не знаю, наверно дорогой муж ожидал услышать необъяснимое логикой признание в любви, так странно перекосилось его лицо. А вот я так не умею: рассказывать друзьям и товарищам о большом и светлом чувстве, и тут же делать больно. А пока он думал, пояснила:

— В следующий раз, будь любезен, езжай со мной сам или же избавь от общества умственно отсталых слоёв населения вовсе.

— Что произошло? — Всё же уточнил он, когда я уже стояла на последней ступени лестницы, а он так и не двинулся с места.

— Я к бабуле заехать хотела, — пожала плечами и нервно усмехнулась, — а оказалось, что твоим шлюхам право на такие поездки не давали… Ещё вопросы?

Я изогнула бровь, а Дима поджал губы.

— Завтра я посмотрю как ты держишься за рулём и только после этого приму решение.

— Договорились.

В комнате меня ожидал шикарный букет. Красиво, неожиданно и очень приятно. Но когда я не понимала смысла, меня такие сюрпризы напрягали. Вот, не понимала, зачем он пытается втереться в доверие, если силой эти вопросы решаются намного быстрее. А может, ломать влюблённую дурочку всегда вкуснее?..

После обеда, видимо, когда Антон всё же проспался, мой телефон ожил и в этот вечер не обещал замолкать. Несколько раз я слышала, как кто-то подходил к двери, но так и не решился войти, помогать Диме не спешила, хотя сердце в такие моменты неприятно замирало. Надо признаться, о нём я думала намного больше чем об Антоне. Наверно это что-то да значит. Например то, что Антона я никогда не любила… Только вот признаться и себе, и ему самому в этом, не решалась. Да и сам разговор… неизбежный, болезненный для двоих, момент, который я оттягивала, как могла, просто спрятавшись там, где меня никто не найдёт. Решиться на что-либо сама не могла, а подвести меня к черте пока было некому, поэтому я позвонила бабуле. Судя по всему, она ждала этого звонка и ответила сразу.

— Ну, здравствуй, Галочка. — Произнесла таким тоном, словно я и её предала. Так, между делом.

— Здравствуй ба… Ты уже всё знаешь, да?

— Ну, как тебе сказать, скорее, скандалы, интриги и расследования. Мне звонила Лиза, потом Антон. Потом снова Лиза, а час назад Антон приходил. Я готова выслушать тебя, Галочка. Что скажешь ты?

— У меня не было выбора, ба. — Жалко оправдалась я и замолчала.

— Странно, что всё это говоришь мне ты, но… думаю, Дмитрий Алексеевич может быть убедительным, если ему это нужно. Он, кстати, приезжал с самого утра. Не хочешь узнать, о чём у нас был разговор?

Я захлопала ресницами так, словно на публику работала.

— О-о, я вижу тебе так интересно, что просто слов нет, которыми это можно описать. Да, впрочем, ничего особенного. Мы говорили о тебе.