Хотя то, что она описывала, походило на полноценные отношения, кое-что Кэтлин все же скрывала.

– Тогда почему у меня создается впечатление, что все пошло не совсем так, как предполагалось?

Кэтлин пожала плечами и вздохнула.

– Просто я думала, наверное, что к этому времени мы уже перестанем скрывать нашу связь. Что он не будет стесняться меня.

Глаза экономки подозрительно заблестели, и она тихонько шмыгнула носом.

– Мне не кажется, что он вас стесняется, – покачав головой, возразила я. – Но после того как я побывала на этих приемах, должна сказать, что вы бы там смотрелись белой вороной.

Я оглядела прекрасно отглаженную блузку, кружевной передник и юбку-карандаш, так выгодно подчеркивающую фигуру Кэтлин. Определенно. Она на несколько порядков выше всех этих молоденьких шлюшек, с которыми дефилировали мужчины из круга Уоррена. Женщин вроде меня. Я с трудом подавила рвотный позыв.

– Понимаю, – сказала она, но с тем же успехом могла бы и выругаться.

Просто для этого Кэтлин была слишком воспитанной.

Я взяла ее за руку и крепко сжала пальцы, дожидаясь, пока она встретится со мной взглядом.

– Ты не понимаешь, но я тебе покажу.

Ерзая, как на иголках, я сунула руку в задний карман и вытащила свой мобильник. После чего вывела на экран тот снимок, что отправила Джинель на прошлой неделе.

– Вот с чем тебе пришлось бы бороться, – сказала я, протягивая телефон Кэтлин.

Она довольно долго рассматривала фотографию.

– Эти женщины настолько молоды, что вполне годятся им в дочери, – произнесла Кэтлин, поднося чуть дрожащую руку ко рту. – А кое-кто и во внучки.

– Ага, – кивнула я. – Вот почему я здесь.

Ее лицо исказила гримаса ужаса.

– Нет-нет, это не то, что ты подумала. У него вообще-то вполне альтруистичные мотивы.

Тут Кэтлин закатила глаза, а на ее лице появилось выражение из серии «боже, какая я глупая!».

– В общем, звучит это довольно странно, но я его понимаю. Ему нужна собственная шлюшка, – продолжила я, обводя руками свои отнюдь не миниатюрные формы. – Чтобы он мог выглядеть, как один из них. Но все это ради благородной цели. У него есть проект, для продвижения которого нужна поддержка всех этих богатеев и занудных политиков. И все ради того, чтобы доставлять в страны третьего мира необходимые лекарства и вакцины.

Похоже, Кэтлин об этом слышала, потому что энергично закивала и подалась ближе ко мне.

– Знаешь, Уоррен об этом упоминал. Он носится с этой идеей уже много лет. Если честно, я уже решила, что он поставил на ней крест.

Тут она презрительно фыркнула и добавила:

– Еще один подвиг в память о ней.

Тон, которым она произнесла «в память о ней» был довольно неприятным, граничащим с издевкой.

– «В память о ней»? Что ты имеешь в виду?

Тут Кэтлин ответила так, как я и представить себе не могла. Она поднесла бокал с кроваво-красным напитком к губам и заглотала спиртное в один присест.

– Кэтти Шипли.

– А кто такая Кэтти Шипли? – окончательно запутавшись, спросила я.

– Покойная жена Уоррена.

– Ах, эта Кэтти Шипли.

Я всосала остатки своего вина и, выждав пару секунд, спросила:

– А к чему такой тон?

Кэтлин потерла лоб и вытащила невидимую заколку. К моему величайшему изумлению, по ее плечам рассыпалась пышная грива прекрасных, густых, вьющихся волос.

Тряхнув головой, она пару раз провела по волосам руками и вздохнула.

– Не то чтобы я ее не любила. Долгое время она даже была моей лучшей подругой. Но мне не нравится то, что Кэтти мертва уже двадцать пять лет, а Уоррен по-прежнему любит ее. Нельзя завоевать сердце мужчины, если оно все еще принадлежит его покойной жене.

Плечи Кэтлин поникли. Я взяла ее под локоть и прижала к себе.

– Честное слово, не может все быть так плохо.

– О нет, – насмешливо бросила она. – Значит, ты полагаешь, что я батарейка «Энерджайзер»?

С внезапной прытью она вскочила с кровати и ринулась к двери. Я осталась сидеть на месте, как громом пораженная. И вообще, при чем тут батарейка «Энерджайзер»? Клянусь, пожилые люди иногда несут страшную чушь.

Прошло несколько минут, и я уже начала волноваться, что каким-то образом ее оскорбила. Я мысленно промотала весь наш разговор – и, хотя беседа была по меньшей мере неловкой, мне показалось, что я не сказала ничего такого, ради чего надо было пулей вылетать из комнаты. Прежде чем я успела обдумать свои слова еще раз, дверь распахнулась, и на пороге показалась Кэтлин, толкающая перед собой столик на колесиках для перевозки еды. Вроде тех, на которых прислуга в особенно шикарных отелях доставляет вам ужин в номер.

– Что это? – спросила я, окончательно утрачивая понимание происходящего.

Не прошло и секунды, как Кэтлин уже стояла рядом с кроватью.

– Давай, перелезай сюда, – она похлопала по столешнице своей тележки. – Я должна показать тебе кое-что, и тогда ты убедишься, что я права.

– В чем?

Я вприпрыжку добралась до тележки, и Кэтлин помогла мне сесть. Затем она выкатила меня из комнаты и покатила по коридору.

– В том, что он еще не забыл Кэтти!

Вцепившись в тележку, я передернулась.

– А если я скажу, что верю тебе, ты не будешь больше пугать меня до чертиков и таскать мою покалеченную задницу по Замку-с-Привидениями на этой утлой таратайке? Если ты нечаянно толкнешь меня слишком сильно, то я слечу с лестницы.

Кэтлин остановилась и успокаивающе похлопала меня по спине.

– Я постоянно катала по дому Аарона на такой штуковине. Он это просто обожал. И это совершенно безопасно. Так что не волнуйся. К тому же у нас есть прекрасная страховка. Ты до конца жизни не будешь нуждаться в деньгах, если и в самом деле покалечишься на службе у Шипли.

Это меня ничуть не утешило.

– Но не в том случае, если я сверну себе шею! – возразила я.

– Расслабься, мы уже приехали.

Она остановилась перед двустворчатыми дверьми в конце очень длинного коридора и вытащила из кармана передника связку ключей. Когда я говорю «связку», то имею в виду солидное кольцо с таким количеством ключей, которое могло бы обеспечить безбедное существование любому слесарю лет на двадцать вперед.

Быстрым движением Кэтлин отперла дверь и распахнула обе створки. Я соскользнула с тележки, встала на здоровую ногу и на цыпочках вошла в комнату. Туго натянутую на опухшей ступне кожу все еще простреливало болью, но вино помогло сгладить неприятные ощущения.

Выйдя на середину комнаты, я остановилась и огляделась. Это помещение было гигантским. Похоже, оно занимало чуть ли не все крыло особняка – наверное, не меньше двухсот квадратных метров. Две стены были целиком завешены портретами темноволосой, голубоглазой молодой женщины. Они охватывали временной промежуток с ранней юности и до, вероятно, лет тридцати с небольшим. Я медленно подошла к одной из стен и потрогала несколько фотографий в рамках. Женщина была поразительно похожа на Аарона. На некоторых снимках эта молодая дама держала на руках Аарона, которому, должно быть, исполнилось не больше трех-четырех лет.

Осматривая остальную часть комнаты, я заметила туалетный столик. На нем лежали щетка, гребенка, тени и помада, стояли тюбики с кремом и флакончики духов – они словно ждали, что их владелица снова присядет у зеркала, чтобы подготовиться к вечернему выходу в свет.

Продолжая двигаться вдоль стены, я заметила большой стеклянный ящик по меньшей мере полтора метра в длину и около полметра в ширину. Внутри лежали невероятные наборы серег, ожерелий, браслетов и колец – такие можно обнаружить лишь в очень дорогом ювелирном магазине. Все это были изделия самого высшего класса и, вероятно, продались бы за десятки тысяч долларов или больше.

Дальше шли ряды за рядами вешалок с женской одеждой. Ни на одном платье не было ни пылинки, хотя одежда провисела тут, вероятно, несколько десятков лет. Однако выглядели эти наряды так, словно владелица могла в любой момент надеть их.

Там были и книги, милые безделушки, множество фотографий маленького Аарона – все те реликвии, что превращают дом в семейное гнездышко, перенесли в эту комнату.

– Это что такое? – спросила я у Кэтлин.

От шока я едва могла говорить – горло сжалось, и из него вырвался лишь хриплый шепот.

Кэтлин, облокотившись о туалетный столик, провела пальцем по щетке для волос с позолоченной ручкой.

– Ровно то, что ты видишь.

Подпустив в голос как можно больше сарказма, я ответила:

– Боже правый! Лично я вижу святилище мертвой женщины.

– Кэтти Шипли продолжает жить, хотя мертва уже двадцать пять лет.

Глава пятая

– Какого черта вы обе тут делаете?

Раздраженный голос, принадлежащий не кому иному, как самому Уоррену Шипли, прогремел у меня за спиной, и я крутанулась на месте.

– Э, прошу прощения, мистер Шипли, – начала объяснять Кэтлин, но я тут же ее перебила.

Пожав плечами, я пропрыгала на одной ноге к Уоррену и встала перед ним.

– Извините, Уоррен. Мне стало любопытно. Это была единственная запертая дверь во всем доме. И теперь я знаю, почему. Кэтлин как раз говорила мне, как неприлично врываться на вашу личную территорию.

Нацепив на лицо виноватую улыбку, я покосилась на Кэтлин, а затем похлопала Уоррена по груди – словно то, что я здесь увидела, не имело никакого значения. Хотя значение как раз было. И огромное.

– Я никому не выдам вашу тайну, – добавила я и направилась к выходу. – Ох, у меня нога болит, так что я, пожалуй, залягу в постельку.

Уоррен, должно быть, оправился от шока, в который его погрузил вид посторонних в святилище его мертвой супруги, и остановил меня, твердо взяв за руку.

– Что с вами произошло?

– Ничего.

Я приподняла ногу, и свет ламп в коридоре блеснул на свежих чернилах.

– Сделала сегодня татуировку.

Уоррена, похоже, легко было шокировать – он ахнул и вцепился в мою ногу, разглядывая татуировку. Я уже устала держать ногу на весу, когда мистер Шипли поднял меня на руки и усадил обратно на тележку.