Я подтянула колени к груди и обняла их.

– А черепаха?

Ухмыльнувшись, он опустил руку к прессу. Нет, не к прессу. К кубикам вожделения. Каждый кубик его пресса вызывал у меня нестерпимое вожделение. Мне хотелось облизать и искусать каждый сантиметр этого торса и живота с татуировками и всем прочим… да, в основном из-за татуировок.

– Этим я попросил поделиться своего младшего брата. Черепаха символизирует долгую жизнь, крепкое здоровье и мир. То, чего я хочу для своей семьи и для себя.

– А как насчет волн и завитков? Они тоже что-то обозначают или просто заполняют пустые места? – наивно поинтересовалась я, и он рассмеялся.

Покачав головой, Тай провел пальцем по всем завиткам на коже. К этому времени его ствол заметно отвердел, и я уже была готова покончить со сказками на ночь, однако мне было интересно, почему он покрыл татуировками лишь половину своего тела, а вторую оставил девственно чистой… без всякого следа чернил.

– Океан занимает очень важное место в нашей культуре – не только потому, что мы окружены им и отданы, буквально, на его милость, но и потому, что в древности самоанцы верили, что люди уходят в океан после смерти. Поскольку я занимаюсь серфингом и моя культура всегда была близка к океану, я выделил ему место в истории своей жизни и жизни своей семьи.

Тай продолжил показывать мне свои татуировки – те, что он разделил с парой двоюродных братьев, с другим родным братом и так далее. Он даже нарушил правило и вытатуировал себе цветок, который носила на ноге каждая из женщин его семьи.

Я заметила это на вечеринке, но не стала упоминать. Тогда мне показалось странным, что у всех женщин этого дома на ногах одинаковые татуировки. Оказалось, что это их фамильное наследие. Женская версия того же ритуала: они выражали уважение к своей семье, нанося на свое тело несмываемые отметины.

– Последний вопрос, обещаю!

Тай закатил глаза и уселся голой задницей на полотенце, которое мы принесли с собой. Я сильно прикусила губу, пожирая взглядом его вставший член. Мне хотелось ощутить в себе этот массивный отросток не меньше, чем заполучить миллион долларов, необходимый для выплаты отцовского долга.

– Давай, подружка. Задавай его. Но пока задаешь, раздевайся. Медленно.

Я огляделась, словно на уединенном пляже кто-то мог магическим образом появиться. Хей, я была девчонкой из Вегаса. Никогда не знаешь, а не прячется ли за кустами маньяк. Конечно, здесь никаких кустов не было. Только километры пальм и песка. Я встала, стянула с себя майку, расстегнула шорты и сбросила и то и другое на песок.

– Продолжай.

– Что, задавать вопрос или снимать одежду? – тоном искусительницы проворковала я.

Он заломил брови.

– И то и другое.

Я расстегнула крючки за спиной, ослабив лифчик так, что он остался у меня в руках – хотя по-прежнему прикрывал грудь.

– Почему на правой части твоего тела нет ни одной tatau? – спросила я, покатав на языке самоанское слово, обозначающее «тату».

Тай ухмыльнулся, так что, должно быть, я произнесла его верно. Ай да я!

– Дыньки.

– А?

– Хочу поглядеть на твои дыньки. Опусти руки.

Я отпустила лифчик, дав своим девочкам свободу. Солидный четвертый размер, и весьма крепкие, на мой взгляд. Я беззастенчиво их погладила. Тай застонал и откинулся назад, раздвигая ноги.

– Видишь это, подружка? – сказал он, с шутливым негодованием покачав головой.

– Несомненно вижу. А теперь ответь на вопрос, чтобы мы могли счастливо завершить этот вечер.

Тай поманил меня пальцем, но я покачала головой. Он повторил этот жест – и, не в силах игнорировать ни влагу, покрывавшую внутреннюю поверхность бедер, ни желание, охватившее мое тело, я шагнула к нему. Он рывком усадил меня себе на колени. Затем, не сказав ни слова, просунул два пальца глубоко в мою щелку, а большим сильно надавил на жаждущий внимания комок нервов. Я невольно запрокинула голову и изогнулась у него на коленях, предоставив ему полный доступ к своей груди – которым он немедленно и жадно воспользовался.

Тай заставил меня подпрыгивать у него на коленях, с силой погружая в меня пальцы и мастерски трахая двумя этими массивными инструментами. Когда он впился зубами в мой нежный сосок, одновременно обведя большим пальцем вокруг моей кнопки, запускающей оргазм, я не сдержала это. В смысле чертовски сильный оргазм.

Едва я успокоилась, самоанец овладел моим ртом и поцеловал меня сильным, долгим… гипнотическим поцелуем. Когда он отстранился, я снова почувствовала себя совершенно пьяной, но на сей раз я была опьянена им. И готова была стать его покорной рабой, если он только дал бы мне еще один глоток этого райского наслаждения.

– Я оставил вторую половину тела нетронутой для себя. Эта часть моей жизни принадлежит лишь мне, и я разделю ее со своей будущей семьей и детьми. Когда время придет, я нанесу туда узоры жизни своих сыновей и, надеюсь, их сыновей.

Волосы упали мне на лицо. Я прижалась лбом к его лбу, легонько касаясь губами его губ. Едва-едва, так, что при каждом его выдохе ощущала облачко влаги.

– Этого просто не может быть, – шепнула я в скопившуюся на его губах влагу. – Мужчины никогда не бывают настолько бескорыстными.

– Ох милая, я отнюдь не бескорыстен. И собираюсь продемонстрировать тебе это в полной мере, когда заставлю твое великолепное тело делать все, что я захочу.

– Да, пожалуйста.

На этом он подхватил меня на руки и отнес в мое бунгало.

Глава пятая

Член. А конкретней, член Тая производил впечатление. Огромное. После сексапад прошлой ночи у меня между бедрами все распухло и натерлось. Его жажда обладать мной оказалась неутолимой. Тай брал меня столько раз, что теперь, лишившись того чувства наполненности, которое он мне давал, моя киска казалась пустой. Последняя ночь была достойна записи в книге рекордов Гиннесса. Ночь животного, грязного, раскрепощенного секса. Такого, о котором мечтает каждая женщина, но который редко получает.

Моя физиономия расплылась в настолько широкой ухмылке, что невозможно было спрятать ее, пока я поднималась по лестнице к изящному пляжному дому – съемочной площадке моей первой фотосессии для рекламной кампании Д’Амико «Красота является нам во всех размерах». Не успела я поднять руку, чтобы постучать в дверь, как она распахнулась, и меня приветствовал невероятно тощий и костлявый парень хипстерского вида.

– Слава богу, вы здесь. Миа, верно? – спросил он и жестом велел мне следовать за ним.

Я внимательно его оглядела. Парень был одет во все черное. Обтягивающие джинсы, казалось, облепили его тонкие, как спички, ноги. Небрежно заправленная в них черная майка являла миру талию шириной с мое бедро. Я поспешно последовала за ним. Мои шлепанцы звонко хлопали по плиткам пола.

– Она здесь, – объявил мой спутник собравшимся, когда мы вошли в жилую часть дома.

Меня удостоили пары взглядов и кивков, но этим дело и ограничилось. Гостиная мало походила на нормальную уютную комнату с кушетками и телевизором. Ее преобразили в студию визажиста, парикмахерскую и гардероб. Вдоль одной стены выстроились вешалки с купальными костюмами и накидками. Вторую сплошь покрывали зеркала, а напротив стояли кресла, как в салоне красоты. Там парикмахеры трудились над несколькими головами, а на заднем фоне играла оптимистичная музычка.

Мужчина, так и не успевший мне представиться, хлопнул ладонями по спинке кожаного кресла.

– Садитесь.

Я сделала то, что велено, в основном потому, что других идей у меня не было. Сквозь застекленные двустворчатые двери и окна, открывавшиеся на большой бассейн и сад, я видела Анджела, модельера, и фотографа. Они расставляли оборудование и отдавали распоряжения ассистентам. Когда я работала моделью для Алека, он снимал в основном только меня, и с прическами и макияжем мы особо не заморачивались. Его картины были не об этом. Происходящее сейчас больше напоминало мне высокобюджетные съемки, в которых я участвовала пару раз для рекламных роликов и каталогов. Это было в тот краткий период моей карьеры, когда до поступления на работу в агентство по сопровождению я пыталась стать актрисой.

– Я Рауль, ваш стилист, визажист и парикмахер – все в одном флаконе. Весь промонабор и пачка чипсов в придачу, – подмигнул незнакомец.

Еще раз оценив его тощую фигуру и готический прикид, я не могла не отметить, что пачка – или двадцать пачек – чипсов не повредили бы ему прямо сейчас. Единственным цветовым пятном в его внешности была оливково-смуглая кожа и малиновые волосы. Последние он носил обритыми с боков и уложенными в прическе «помпадур». Учитывая, что часть волос падала на спину, я задумалась о том, а не ставит ли он иногда себе ирокез. Тем временем Рауль собрал мою собственную шевелюру в хвост и быстро нанес макияж. Мы лениво болтали, пока он занимался моей прической, превращая непослушные завитки в длинные красивые локоны.

Рауль выкрикнул несколько распоряжений другим людям, выстроившимся кольцом вокруг нас, после чего одна невероятно длинная и тощая девица с глазами навыкат принесла купальный костюм и протянула его Раулю. Тот медленно окинул ее взглядом, облизнул губы и поблагодарил. Девушка гордо встрепенулась и поспешила на помощь другому стилисту.

– Твоя подружка? – поинтересовалась я, пока он наносил последние штрихи.

– Пока нет, – с завидной самоуверенностью ответил он. – Но я над этим работаю. Она застенчивая. Не хочу спугнуть ее, но на этих выходных мы идем на свидание.

– Везет тебе! – улыбнулась я.

Рауль ухмыльнулся в ответ, взбивая свой шедевр и поливая его лаком, чтобы из прически не выбился ни один волосок.

В последний раз поправив мне волосы и сбрызнув их из баллончика, он объявил, что дело сделано. Я посмотрела в зеркало и едва себя узнала. Да я выглядела просто сногсшибательно! Волосы заблестели, приобрели объем, а отдельные локоны элегантно покачивались, когда я вертела головой. Макияж можно было без малейшего преувеличения назвать шедевральным, достойным Микеланджело. Мои зеленые глаза выделялись и блестели так ярко, что даже я ахнула от их красоты – а ведь я давно знала, что это одна из лучших моих черт. Остальное казалось очень свежим и загорелым, естественным на вид, только эта «естественная красота» была достигнута с помощью нескольких слоев грима.