Татьяна Дубровина - Вся жизнь — игра

— Ошибочка вышла, дорогие друзья. Много женщин оприходовал я на своем веку. Но такой сладкой ягодки, как эта, отведать не довелось. М-м-м, наливная! Вишенка, клубничка, абрикосик бархатный!

Два майора милиции стояли поникшие и обескураженные. Похоже, прокололись.

— Но ведь ты Кайданников?

— Так точно.

— Георгий Васильевич?

— Не иначе. Правда, дамы предпочитают звать меня Юрасиком.

Да, жизнь-рулетка, и каких только совпадений не случается в ней!

Вернулась Маргарита, умытая и причесанная. Держалась строго и официально.

— Вот что, мальчики. Вы должны извиниться. Зря потревожили незнакомого человека.

— Виноваты, — понурились богатыри.

Но Юрасик вовсе не был обижен:

— Да что там! Я весьма даже рад. — Он шагнул к Рите. — И весьма даже не прочь!

Женщина отшатнулась:

— Нет уж, весьма прочь!

— А какой был бы смак, — с сожалением шмыгнул длинным носом сморчок.

— Все. Хватит. Балаган закрыт, — отрезала она. — Или оставьте меня в покое, или валите отсюда к чертовой матери, все трое! И больше, дорогие мои братишки, я не даю вам санкции на розыск пропавшего. Ни в устной, ни в письменной форме. Поиграли в Шерлоков Холмсов — и достаточно.

— Но…

— Попрошу без возражений. Не заставляйте меня повышать голос. Мне вредно нервничать.

— Вредно, — вынуждены были согласиться провинившиеся.

Прихватив с собой Юрасика, Борис и Глеб потащились на кухню, готовить: это единственное, чем они могли загладить свою вину.

— Надеюсь, на обед у нас не суп из сморчков? — едко бросила им вслед Маргарита.

Федот, да не тот. Обознатушки — перепрятушки. Братья Солнцевы бурно переживали свое позорное поражение, заливая его спиртным.

Накачивали водочкой и Юрасика: этого, немытого, не мешало как следует продезинфицировать. Хорошо бы, конечно, не только изнутри, но и снаружи, однако жаль тратить на протирку и промывку спирт.

Где была их милицейская проницательность, куда делся многолетний опыт работы в правоохранительных органах, когда они «брали» этого замухрышку?

Неужели не в состоянии были с первого взгляда определить, что Риточка, их красавица, их умница, не могла иметь с таким ничего общего?

Ведь это не мужчина, а недоразумение. Одно слово — сморчок. Вот уж прокол так прокол. Нет, недостойны они высокого майорского звания!

Зато Юрасик был на верху блаженства: любил поквасить на дармовщинку. А тут еще впридачу закусь такая отменная — молодая телятина в собственном соку, да в неограниченном количестве!

Оказывается, и менты бывают хорошими людьми.

Просидели до вечера — не хватило.

Напросились с Ритой к ней в ресторан.

Она не отказала: готова была на все, лишь бы этот антисанитарный человечишко покинул квартиру. Завтра она устроит генеральную уборку, и братья как миленькие будут драить все, к чему прикасался сморчок.

Надо же — Георгий Васильевич Кайданников, полный тезка! А говорят еще, что имя определяет сущность человека.

Георгий! Победоносец! Да этот беззубый уродец если с каким змием и может сразиться, то разве что с зеленым.

В ресторане она организовала для своей троицы столик на отшибе, причем Юрасика засадила в самый затененный утолок, чтоб не шокировал посетителей.

А братья — пусть останутся на виду. Они хорошо смотрятся. Глянь-ка, Сергей Сергеевич, на простых милиционеров из глубинки, которые прилюдно отлупили твоих натасканных парней! Вот какие у Маргариты родственники, им палец в рот не клади… У тебя, папик, своя мафия, у нас — своя.

Ольгу Маргарита сегодня отпустила домой: зачем толочься вдвоем на одном пятачке!

С посетителями, как обычно, была любезна и предупредительна, с Нодаром как всегда обменялась парой дружеских реплик, с Сергеем Сергеевичем держалась прохладно и иронично, представляя, как уязвило его утреннее происшествие с сыщиками.

Ни она сама и никто другой не знали еще, что нынче — последний рабочий день Маргариты Александровны Солнцевой.

…Долго ли, коротко ли, но Юрасику вдруг захотелось петь. И плясать. Душа у него была такая, нежная и музыкальная.

— Р-разойдись! — заливисто пропищал он и вышел на середину зала. — Эх-ма, тру-ля-ля!

В наступившей тишине отбил несколько тактов чечетки и отчетливо прогундосил:

Закраснелася Аксинья,

Как цветочек аленький:

— У тебя такой большой,

А у мужа — маленький!

Бориса и Глеба, изрядно набравшихся, тоже подмывало проявить себя в вокале.

Они покинули свои места и, отодвинув Юрасика в сторону, заняли самый выгодный участок «сценической площадки», откуда их было видно всем. Обнялись и застыли, похожие на массивный гранитный монумент.

— Три-четыре, — скомандовал старший, и близнецы слаженно грянули — но не похабное, а боевое и патриотическое:

Вихри враждебные веют над нами,

Черные силы нас злобно гнетут.

В бой роковой мы вступили с врагами,

Нас еще судьбы безвестные ждут!

Назревал скандал.

Нодар Отарович, покрывшись холодным потом, метался по своему заведению. Он не знал, что предпринять.

Эта безумная троица сейчас распугает всех гостей. Надо бы дать сигнал вышибалам, чтобы непрошеных артистов убрали отсюда, но… Их привела Маргарита Александровна, и они, кажется, даже состоят с ней в родстве.

Обойдись с ними непочтительно — она рассердится. Тогда и Сергей Сергеевич по головке не погладит!

Тем временем Борис, Глеб и Юрасик, уже все втроем, водили хоровод и голосили:

Наша служба и опасна, и трудна,

И на первый взгляд как будто не видна…

Кайданникова-второго, как самого легкого, водрузили на пустующий столик, прямо на крахмальную скатерть, и он вдохновенно махал там грязными руками, изображая умирающего лебедя.

— Где Маргарита Александровна?! — шипел в лицо каждому из подчиненных обезумевший Нодар.

— Не знаем, — отвечали официанты.

— Не видали, — пожимали плечами повара.

— Только что была тут, — недоуменно переглядывались девочки.

Нодар выскочил в игорный зал — не стоит ли Рита по обыкновению возле одного из столов?

— Нет, — сказали крупье. — Сегодня не выходила.

Бедный грузин чуть ли не в голос плакал:

— Риточка! Где же вы? Отзовитесь! Умоляю!

А навстречу ему уже шагал, тяжело чеканя шаг, грозный Сергей Сергеевич. Он взял Нодара за лацканы, и тот, похолодев, наблюдал, как перекатываются желваки на скулах у босса:

— Отвечай, Нодар: где Марго?!

В казино случилось небывалое: оборвали игру в самом разгаре. Извинившись, попросили игроков покинуть помещение.

Выпроваживали и посетителей ресторана. С тех, кто успел что-то съесть, платы не брали.

Нодар, дрожащий, чуть живой, мячиком подкатился к Борису и Глебу, решившим к этому времени посоревноваться в армреслинге:

— Извините, господа…

— На победителя будешь, — отмахнулись близнецы.

— Нет, я не то… Маргарита Александровна пропала… была — и нет…

— Риточка?! — взревели братья и как по волшебству мигом протрезвели.

Юрасик вякнул было что-то, но его выпроводили, сунув на прощание в карман стольник, компенсацию за понесенный моральный ущерб. Этот сморчок, хоть и носил фамилию Кайданников, больше никому не был интересен.

Людей выпускали через главный вход по одному, тщательно осматривая каждого, как будто Маргариту могли спрятать в карман и тайком вынести.

Прежде чем вызвать милицию, служащих разослали осмотреть все помещения, включая туалеты и подсобки. А вдруг обойдется, и госпожа Солнцева обнаружится где-нибудь в укромном уголке?

Увы, ничего обнадеживающего.

В директорском кабинете, том самом, где карлица-врачиха осматривала Маргариту, собрался своеобразный военный совет: Сергей Сергеевич, Нодар и братья Солнцевы, которые были на удивление трезвы и предельно собранны.

Сотрудников казино вызывали сюда по очереди и опрашивали: кто, где и когда в последний раз видел Маргариту. Эту процедуру проводил Глеб как опытный оперативник, Борис же протоколировал показания: потом эти записи планировалось, если понадобится, передать куда следует.

Нодар, чувствуя себя отчасти ответственным за исчезновение метрдотеля, высказал робкое предположение:

— А что, если она спит дома?

На что Сергей огрызнулся:

— Дурак. Там давно мои люди.

Тут встрепенулись Борис и Глеб:

— Ваши люди? Их там нет. Мы их выпороли и отпустили на все четыре стороны.

Сергей Сергеевич вскинулся:

— Вы что, до сих пор пьяны? Шуточки шутите, когда ваша родная сестра…

— Какие шуточки! Правда, выпороли.

Сергей был озадачен:

— А сколько вас, братьев-то? Трое? Четверо?

— Это вы пьяны, — с достоинством сказал Борис.

— У вас в глазах двоится, уважаемый, — поддержал Глеб. — Не видите — двое нас.

— Тогда вы не могли никого выпороть, — устало сказал босс. — Я послал людей ровно тридцать пять минут назад, а вы, простите, уже часа два изображаете тут ансамбль Моисеева.

— Как — тридцать пять минут? А кого же тогда мы…

Сергей побелел:

— А кого же тогда вы…

— У Риткиного дома была слежка, это точно, рупь за сто даю! — стукнул себя в грудь Борис.

— Разве это не ваши, Сергей Сергеевич? — уставился на босса Глеб.