Татьяна Дубровина - Вся жизнь — игра

Хотя… она с удовольствием расправилась бы со вчерашней форелью, которой так и не успела отведать. Интересно, Георгий убрал нетронутые яства в холодильник или просто распорядился унести все из номера? Она так крепко спала, ничего не слышала.

Но не спрашивать же его о еде!

Проголодается — сам предложит составить ему компанию.

Маргарита заглянула на дно чашечки: не удалось вчера погадать на кольце, так можно теперь, на кофейной гуще.

Но крупинки размолотых зерен складывались в одни только волны. Большие и малые, совсем как на море.

Ну и пусть. Море — оно ведь подобно любви.

Георгий протягивал ей золотое платье со шлейфом:

— Оденьтесь. Вас ждет сюрприз.

Не хотелось вылезать из теплого халата, но на какие жертвы не пойдешь, если любимый мужчина хочет тебя чем-то удивить!

Маргарита переодевалась прямо при нем, не стесняясь своей наготы. Да и глупо стесняться такого тела! Оно создано для того, чтобы гордиться им.

Пусть Георгий посмотрит, какое сокровище он приобрел! И пусть знает, от какой драгоценности так долго отказывался.

Вечернее платье плотно облегало фигуру и надевалось без всякого нижнего белья.

«Знай же, любимый мой, что мне не нужны никакие приспособления и уловки, к которым прибегают прочие женщины, чтобы утянуть животик или приподнять грудь!» — Рита поворачивалась так и эдак, и Георгий с любопытством наблюдал этот процесс.

Ну вот, теперь еще туфельки на высоких шпильках — и готово. Какая экзотика: вечерний наряд ранним утром!

Здравствуй, восходящее солнце! Мы с тобой родня. Солнце и Солнцева — два золотистых существа!

Они целовались в пустом лифте, пока спускались вниз.

Целовались и на ступенях подъезда, возле которого их ждал столь знакомый Маргарите джип с тонированными стеклами.

Они наслаждались поцелуями и на передних сиденьях джипа, когда дверцы машины за ними захлопнулись и темные стекла отгородили влюбленных от разгоравшейся утренней зари.

Рита поняла, что они должны куда-то ехать, но не стала спрашивать, куда именно. Разве это важно, когда любимый находится рядом?

Он здесь, с ней, наконец-то с ней, после стольких дней мучительного ожидания и глупой взаимной вражды.

Зачем, спрашивается, они поочередно терзали друг друга? То он, то она, как журавль и цапля.

И как хорошо стало теперь: его руки, его голос, его запах…

Правда, к его крепкому, терпкому мужскому запаху примешивается сейчас какой-то другой, сладковатый. Маргарита это ощущает все явственней. Аромат в общем-то приятен, но он тут совершенно лишний. Мешает, как чужое присутствие.

— Чем это пахнет? — спрашивает она. И сама пугается вопроса: а что если это духи другой женщины?

Георгий отстраняется, заглядывает ей в глаза и сразу понимает Ритины подозрения:

— Уж не ревнуете ли вы?

Она сглатывает слюну и молчит.

— Ну успокойтесь же, — улыбается он. Как ей кажется — нехорошо улыбается, неискренне. — Нет повода для ревности. Просто я приготовил вам подарок. Ведь вчера ничего не преподнес.

Он перегибается к заднему сиденью и достает оттуда нечто большое, шуршащее и сладко пахнущее. Это — празднично упакованный, составленный искусными флористами, огромный букет дорогих белых лилий.

— Вам, — Георгий кладет букет ей на колени. — Лилии. В честь вашего имени.

Подлец!

Она не Лилия, а Маргарита.

— Останови машину! Немедленно! Ты меня слышишь?

Георгий будто и не замечал Ритиных воплей. Смотрел перед собой, только ироничная усмешка вновь впечаталась в уголок рта.

Черный джип на предельной скорости несся по узкому горному серпантину.

Жемчужина Кавказа город Сочи остался далеко позади, и сразу кончилась цивилизация.

Справа над дорогой нависали отвесные, изрытые ветрами, как морщинами, скалы, а слева — крутой обрыв, там, далеко внизу, такое бирюзово-синее, такое спокойное море…

И почему только его назвали Черным? За что обидели?

Однако Рите было не до красот природы.

Проклятые лилии жгли руки, кажется, даже волдыри останутся, такую нестерпимую, просто физическую боль доставляли эти хрупкие, капризно-ломкие цветы.

Стекло было опущено до предела, горячий ветер врывался в кабину, бил в лицо, свистел в ушах… А Рита медленно выдергивала из лежащего на коленях букета по цветку и выпускала в окно.

Диковинные, удушающе-ароматные «птицы» беспомощно трепыхались в воздушном потоке и падали на пыльную дорогу.

А некоторые, подхваченные порывом ветра, подлетали к пропасти и долго, кружась, падали в нее позади умчавшейся машины.

— Ну, все! — Рита с размаху метнула в окно последние остатки букета и повернулась к Георгию. — Ты оглох? Поворачивай обратно. Я передумала с тобой ехать!

Он спокойно заметил:

— Здесь только один поворот, дорогая. На тот свет. — И указал на пропасть.

— Тогда останови! Я же сказала!

Рита в ярости сжала кулачки и с силой треснула по сжимающей руль каменной руке человека-скалы.

Но он только прибавил скорость.

На бешеном вираже колеса будто зависли над пропастью между двумя блоками хлипкого ограждения, и Рита зажмурилась.

Встречный ветер вышибал мелкие злые слезы. Она закрыла окно — еще подумает, что она плачет. Из-за него. Слишком много чести!

— Я тебя ненавижу, — процедила она сквозь зубы.

— Я так и думал, — отозвался Георгий.

— Куда ты меня везешь?!

— На кудыкину гору.

— Очень остроумно!

— Я серьезно. Когда-то давно в глухом горном селении жила такая девушка — Кудыка. И полюбила она парня, которого ее земляки взяли в плен. Но глава рода не позволил ей брак с чужеземцем. Они посадили юношу в мешок и бросили в море с самой высокой скалы… — Георгий придал голосу зловещие оттенки. — Бедная Кудыка всю ночь лила слезы, и они стекали к морю горным ручьем. А на рассвете поднялась на ту же скалу…

— Хватит рассказывать сказки! — перебила Рита.

— Это предание.

— Все ясно. Ты начитался местного фольклора и решил меня похитить? Ничего лучше не придумал? А синьор Понтини считал тебя умным…

— Видимо, он заблуждался…

— Вот уж точно! — ядовито заметила Рита. — Ладно, когда надоест кататься по этой пылище, скажешь. Я бы хотела вернуться в гостиницу к обеду.

Она отвернулась, давая понять, что разговор окончен, устроилась поудобнее на широком сиденье и закрыла глаза.

Спать и вправду хотелось. Ведь они всю ночь…

Нет, об этом лучше не вспоминать. Тем более когда он сидит так близко…

Джип нещадно затрясло на ухабах. Что-то острое пронзительно скрипнуло по днищу.

Рита подскочила и тут же стукнулась головой о крышу машины.

— Ты обалдел?!

— Дорога такая. Придется потерпеть, ваше высочество. Дикое место.

Трасса, видимо, осталась где-то в стороне, в лощине.

А здесь с двух сторон сдвигались вдоль узенькой тропки горы, и колючие ветки кустарника царапали пробиравшийся в зарослях джип.

Рита вцепилась в спинку сиденья. Душу он решил из нее вытрясти, что ли?

Впереди блеснул просвет, и они вырвались из тесного ущелья на простор.

Георгий остановил машину и заглушил мотор.

Какая тишина! Будто уши заложило после натужного рева стального могучего чудища.

Рита спрыгнула на мягкую, пожелтевшую траву и с удовольствием размяла ноги.

Место и впрямь что надо! Сюда не ступала нога человека. Не успели испоганить и замусорить.

Ровная поляна пожухшей от солнца травы пахнет сеном, чуть в стороне журчит узенький ручеек, корявые приземистые деревья неизвестной породы причудливо изогнулись, распластали ветки, создавая воздушную кружевную тень…

Только откуда запах смолы и длинные сдвоенные иголки под ногами?

Да это же сосны! Никогда бы не признала в этих низкорослых уродцах высоких лесных красавиц!

И море в двух шагах. Оттуда веет в лицо свежий соленый ветерок, и волны шумят, разбиваясь о прибрежные валуны.

Крохотная бухточка, наверное, не обозначена ни на одной карте. Двух минут достаточно, чтобы пройти от одной ограничивающей ее скалы до другой.

А скалы… Отвесные, с нависающими каменными глыбами, как слоеный пирог прочерченные резкими продольными полосами…

Прелестное место для пикничка…

Она бы даже похвалила Георгия за такую находку, если бы он все делал по-человечески. Неужели было трудно предупредить, дать ей собраться… Что за пикник в вечернем платье с длиннющим шлейфом? А любимый серебристый купальник сохнет на лоджии в номере-люкс…

Все делает ей назло! Как нарочно! И эти лилии… Скотина!

Рита стянула с сиденья джипа мохнатую накидку, расстелила на траве, аккуратно подобрала платье и уселась, искоса наблюдая за Георгием.

Она готова принимать извинения, и для начала было бы очень неплохо сделать королеве скромное подношение в виде… м-м-м… да хотя бы пары бутербродов для начала.

Посмотрим, окажется ли предложенное меню достойным ее внимания, будет ли похититель достаточно любезен… А там… возможно, она даже простит его… Если он хорошо постарается…