— Не знаю. Но я сделаю это. — Я повернулась, чтобы посмотреть в окно на несколько секунд, прежде чем мне пришло в голову мысль. — Почему ты так заинтересована в моем целомудрии?

— Это противоречит природе для девушки достичь зрелого возраста двадцати одного года и все еще быть девственницей. Что-то подобное может нарушить пространственно-временной континуум. Прежде чем мы узнаем это, землетрясения случаются повсюду, вулканы исчезают, пещерные люди внезапно появляются в барах.

— Это не затерянный мир, Сара.

— Но мог бы быть. Это всего лишь я, делающая свое дело ради человечества.

— Вау, я никогда не полагала, что состояние моей девственной плевы может представлять детальный интерес для мира.

— Я знаю. Такая невинная. Такая беспомощная. Вот почему я здесь, милое дитя, — мирно сказала она. — Я буду твоим гидом.

Я мотнула головой.

— Это не может хорошо закончиться. Ты даже на парковке у бакалейного магазина теряешься.

— Эй! Это произошло один раз.

— И этого было достаточно даже для одного раза.

— Заткнись, шлюха!

— Не надейся, потаскуха.

Мы ухмылялись друг над другом. Такое добродушное подшучивание между мной и моей лучшей подругой.

*****

Я не находила себе места. Я знала, что это произойдет. Я чувствовала себя так каждый вечер с тех пор, как я в последний раз видела Хейми. Я спросила Сару, не хотела бы она заняться чем-нибудь сегодня вечером, но у нее уже были планы со своим приходящим-уходящим парнем, Тоддом. И как жалко это не звучало, она, в основном, и была масштабом моих планов. Когда у нее были другие дела, то я оставалась дома. Я обычно рисовала. Или читала. Но по некоторым причинам ни того ни другого я не хотела сегодня вечером.

Не то, чтобы этому была некая случайная, таинственная «причина». Я прекрасно знала, что было причиной. Или лучше сказать, кто был этому причиной.

Хейми.

Я хотела пойти обратно, но что-то останавливало меня. Может быть, я в тайне надеялась, что он позвонит мне, что он передумает, и будет искать меня. Каждая женщина хочет, чтобы за ней ухаживали, правильно? Правильно. И я имею в виду, мой номер телефона есть в бланке. Но он не звонил, не искал. Он ясно выразил свою позицию и придерживался ее.

Может быть, мне тоже следует так поступить?

В сотый раз я посмотрела на часы на ночном столике. Встав с кровати, я начала снимать свою домашнюю одежду.

— Вот и все, — сказала я тишине в комнате. — Я не буду сидеть здесь, и думать о нем еще одну ночь.

Десять минут спустя я, одетая в джинсы и футболку Бульдогов, из своей машины направилась к «У Каффа». Есть много способов жить, и у меня есть много вещей, чтобы испытать. Сегодня вечером я буду сосредоточена на своей бестолковой семье. Может, если я добьюсь каких-то успехов в той области, моя уверенность повысится, и это приведет меня обратно к Хейми.

Когда я вошла в бар, в который мои братья постоянно заходили снова и снова столько лет, моя первоначальная реакция была менее, чем изумительная. Я не была впечатлена. Это всего лишь шумный, переполненный бар, как и любой другой. Только этот, который мне случилось знать, часто посещаем местными правоохранительными органами.

Если бы я уже не знала этого, то никогда бы не догадалась. Никто не одет в форму. Когда я осматривалась, я всего лишь видела кучу парней, одетых в обычную одежду, выпивающих, смеющихся и хлопающих друг друга по спине.

Единственное, что я заметила, — отсутствие женщин. Я имею в виду, что тут и там были рассеяны несколько, но не как в других местах, где соотношение больше в женскую сторону. Наконец, этот похож на те, что по телевизору. Нет, этот похож больше на гей-бар с несколькими бородачами, заброшенными в дополнение.

Я разглядывала сотни лиц в поисках знакомого. Учитывая, их сумасшедшие графики и нужду расслабиться после долгой смены, я рассчитывала, что хотя бы один из моих братьев будет здесь. Может быть, даже папа.

И я не ошибалась.

Около бильярдных столов я увидела мелькающую темно-русую голову. Я немедленно узнала Стивена. Он стоял, на целых два или три дюйма выше, чем кто-либо еще рядом с ним. Он не такой высокий, как Зиг и папа, но он большой парень, ростом шесть фунтов и четыре дюйма. Это делало его легко заметным в толпе. Это и его от природы разноцветные волосы — темно-русые с несколькими тусклыми пятнами. Никто не знал, откуда у него светлые волосы. Мама говорила, что темнота, покинувшая его голову, ушла к его глазам. В отличие от наших темно-карих глаз, глаза Стивена почти черные. Как оникс. Как копу, они давали ему преимущество. Он мог быть довольно пугающим, когда смотрел ими на вас, особенно, если он был недоволен. Этого почти было достаточно, чтобы моя кровь успела заледенеть, но я знала, что он никогда не причинит мне боль. Я могла только представить, что должны чувствовать преступники.

Поворачиваясь в сторону бара, я протиснулась между двумя мужчинами и ждала, чтобы меня обслужили.

Когда крепкий бармен заметил меня, он неуклюже подошел ко мне и спросил своим грубым голосом «Удостоверение личности?» Я гордо достала свои водительские права и показала их ему. Он внимательно их изучил, посмотрел на мое лицо и затем изучил мою карточку снова. В баре для копов, без сомнений, он чувствует необходимость быть очень осторожным. В итоге, он кивнул.

— Что будете?

Я заказала ром с колой (один из немногих напитков, которые я знала, как заказывать). Он кивнул и отошел. Я улыбнулась. Это было хорошо. Очень по-взрослому. Очень независимо. Я только пила пиво один или два раза в своей жизни. Папа был уверен, что у меня никогда не было шанса преуспеть в бунтарстве. Или нарушение закона. Но сейчас я совершеннолетняя. И никто не может остановить меня. Даже мой отец. Или мои братья. И я здесь, чтобы показать им именно это.

Пару минут спустя бармен плавно подвинул ко мне мой напиток. Я вручила ему десятку небрежно, как будто делала это миллион раз. Он посмотрел на меня, и я мельком задалась вопросом, совершила ли я ошибку. Я была уверена, что этого будет достаточно, чтобы оплатить напиток и дать чаевые. Но, может, я ошибалась.

— Хотите сдачу?

Я вздохнула про себя с облегчением.

— Нет, оставьте себе.

Он что-то пробормотал, и, я взяла свой напиток и протиснулась обратно между двумя мужчинами.

Сейчас — самая трудная часть...

Я расправила плечи, сделала глубокий вдох и направилась к бильярдным столам. Прежде чем я дошла туда, большая рука опустилась на мое плечо.

— Какого черта ты здесь делаешь?

Я повернулась и увидела Зига, сердито смотревшего сверху вниз на меня. Он, должно быть, только что приехал, так как его напарник шел следом за ним. Я выдала ему свою самую широкую улыбку.

— Привет, Медведь!

— Привет, Слоун, — ответил он своим мягким голосом. Он немного выше меня с мышиными каштановыми волосами и большими голубыми глазами. Он кажется очень скромным. Вы бы никогда не догадались, глядя на него или слушая его, что он настоящий задира, но он такой. Если верить моим братьям, то он обладает черным поясом четвертой степени и скверным характером, от которого и происходит прозвище — Медведь, словно не будите...

Зиг взял меня за локоть и подвел к свободному столику. Он слегка подтолкнул меня локтем, пытаясь усадить меня. Я оказала сопротивление, опираясь одной рукой на стол и выпрямляя ноги.

— Зиг, прекрати! Я пролью из-за тебя свой напиток.

— В нем есть алкоголь?

Я подняла подбородок и встретила его глаза, автоматически выпячивая грудь.

— Да, есть. Мне двадцать один, помнишь? Выпивать — мое законное право.

— Я даже не собираюсь говорить, как это глупо для тебя, тебя из всех людей...

— Остановись прямо сейчас! Нет абсолютно никакой причины...

— Я сказал, что не собираюсь говорить это, — огрызнулся он. — Но почему, черт возьми, ты пришла сюда, чтобы сделать это?

— Именно поэтому я и приехала сюда. Я имею полное право делать что захочу, но почему вы, как неандертальцы, не можете это понять.

— Может быть, старые оправдания сработают на этом неандертальце.

— Зиг, я уже выросла. Я думаю, ты видишь это немного лучше Скотта, Стивена и папы. Особенно, Стивена и папы. Но мне нужно заставить их увидеть это.

— Почему? Что такого ужасного в том, как с тобой обращались?

Это очень похоже на удар под дых.

— Боже, Зиг, я не говорю о том, что со мной жестоко обращались или о чем-то таком. Пожалуйста, попытайся посмотреть на это моими глазами. Я не могу жить, словно заключенная, остаток своей жизни. Я не могу. И не буду. Но я надеюсь, что вы все сможете увидеть, кто я есть и чего я хочу. Быть счастливыми, когда я счастлива, если я делаю выбор, который вы бы хотели, чтобы я сделала или нет.

Зиг посмотрел на меня. И я понимала, что он над чем-то думает. Обрабатывает. И вроде бы Зиг, которого я знаю и люблю за то, что он был ближе всех в моей жизни, думает не только своей головой, но и сердцем тоже.

— Так чего же ты ждешь тогда?

— А? — спросила я, озадаченная его вопросом.

Зиг взял неполный запотевший стакан из моих пальцев и поднес соломинку к моим губам.

Я изучила его лицо и увидела одобрение. Неохотное одобрение, но это было одобрение, тем не менее.

Я опустила глаза вниз. Он злился на меня из-за татуировки. Но в тоже время он был единственным мужчиной в семье, который воспринимал меня как взрослую.

Я наклонилась и сделала большой глоток из соломинки, мои глаза улыбнулись ему в ответ. Пока я глотала напиток, он обжог все мое горло. Я машинально зашипела.

С глазами, которые сейчас отчетливо были удивлены, Зиг обхватил меня и похлопал по спине.

— Твою ж мать! Что здесь, скипидар? — спросила я.

Зиг открыто засмеялся.

— Молоко — для детей, сестренка. Добро пожаловать во взрослую жизнь. — Зиг поставил стакан на стол и повернулся к своему напарнику. — Почему бы тебе не сходить и, взять два пива и обычную колу? — Зиг залез в карман за бумажником и вручил ему несколько купюр.